ТЯПКИНСКИЙ БОЛЬШОЙ ДРАМАТИЧЕСКИЙ ТЕАТР

Андрей Бикетов

Тяпкинский большой драматический театр

Пьеса – лауреат конкурса Гильдии драматургов России «Смех сквозь слезы» 2021, шорт-лист конкурса драматургии «Евразия» - 2022, опубликована в журнале Гильдии драматургов России «ДРАМТЕАТР».

 

Действующие лица:

Пионеров,  Окрошкина,

Фиолетов - актеры

Эллочка – сторож-билетер

Елена Санна – руководитель театра

Чемоданов – он же Анатолий Евсеевич - режиссер

Есения Петровна,

Анна Егоровна,

Олег Федорыч – сельские жители

Маргаритка – корова Есении Петровны

Сцена 1.

Возле деревянного одноэтажного здания стоит корова, мычит и щиплет траву. Корова упитанная и невоспитанная. Это видно по ее черным лоснящимся далеко не худым бокам. Корова одобрительно мычит, смотря на вывеску на двери здания на бумажке маркером – «Тяпкинский театр». Ниже добавлено – «Большой тяпкинский». Еще ниже другим маркером – «Самый большой тяпкинский театр».

К корове подбегает Есения Петровна, в руке держит хворостину. Взмахивает хворостиной, шлепает ее по тому самому лоснящемуся боку. Корова ошалело гудит.

Есения Петровна. Гуляка, гулена, провинница, проказница, паскудница, безобразница. Маргаритка, куда сунулась? Вывеску почто сожрала? Нешто зеленым на ней написано… Это изба важная, не видишь, безмозглая? Букверя какие на ней имелись, а? Все сожрала? Вот что это за изба такая? Нет, не председателя сельсовета, он в домике побогаче, знамо дело. Заместителя его? Нет, не заместителя. А, Маргаритка? Я-то знаю, театр это. Для пользы бестолочью неграмотной притворюсь, а ты шороху наведешь! Мычи давай, да погромче, пока репетируют! Ну! Молчишь чего?

Маргаритка недоуменно мычит. Из театра выходит Елена Санна, хмурит брови.

Елена Санна. Бабушка, скажите коровушке своей – ей на шашлык пора. От репетиции отвлекает.

Есения Петровна. А репетируете чего?

Елена Санна. Классику. Горького.

Есения Петровна. Горький перец у меня. На сенях пару чекушек еще – от деда своего прячу.

Елена Санна. Вас как звать?

Есения Петровна. Зови Есенией Петровной.

Елена Санна. Я Елена Санна, театром руковожу.

Есения Петровна. Театром? Оно тебе надо?

Елена Санна. Вы, Есения Петровна, к культуре должны тянуться. Чтобы к лучу света ближе в темном царстве.

Есения Петровна. Это мы, темнота, значит. Оно понятно – в консерваториях ваших не воспитывались.

Елена Санна. В каких консерваториях? Я училась во ВГИКе.

Есения Петровна. Чего?

Елена Санна. ВГИК.

Есения Петровна. Чего, чего?

Елена Санна. Издеваетесь? ВГИК.

Есения Петровна. Не поняла я.

Елена Санна. Не удивительно. Пять классов если церковно-приходской школы.

Есения Петровна. А в церковно-приходской школе грамотными раньше были. Столько знали – вам сейчас не под силу.

Елена Санна. Поговорили, и ладно. Коровушку-буренушку свою с нашей территории уберите. Мешает.

Есения Петровна. Где  написано, что ваша? Общественная земля, заборами не огорожена. Трава - вон она мясистая, сочень. Сама бы ела, да желудок пучит.

Елена Санна. Вам что надо?

Есения Петровна. Контрамарку давай.

Елена Санна. А я думала, что вы необразованные, и про театр наш ни сном, ни духом.

Есения Петровна. Думала она! Я Горького страсть люблю. Да на пенсию нашу старческую не шибко набегаешься к вам. Вот Маргаритку сюда и загнала. Авось бы она на голову вас, театральных, подняла.

Елена Санна. На спектакль не могу. Давайте на репетицию.

Есения Петровна. Репетиция когда?

Елена Санна. Сейчас. Да как же вы пойдете? За коровой кто приглядит?

Есения Петровна. Эх, дочка! А веревка за поясом мне зачем?

Есения Петровна разматывает с пояса веревку. Корова не обращает внимания, поедает траву дальше.

Елена Санна. Так не пойдет. Дальше вяжите, за нашей территорией.

Есения Петровна (вздыхает) И в кого вы вредными уродились? Раньше ни хлопот, ни забот. На тебе – политику поменяли от учреждения.

Есения Петровна утягивает недовольную корову, Елена Санна удивленно смотрит ей вслед.

 

Сцена 2.

Фойе Тяпкинского театра. Небольшое помещение с бубликами и баранками на нитках, с самоварами, старыми вещами, луком в сетках. На деревянных стенках – портреты в виде вышивки и вязаные цветочки. За стойкой Эллочка, ее обязанность пускать зрителей в зал, проверять билеты, сторожить ночами. На репетицию пришли Есения Петровна, Анна Егоровна и Олег Федорыч.

Есения Петровна. Олег Федорыч, приятно польщена. Анна Егоровна, приветствую.

Анна Егоровна. Добрались мы до театру, как собаки до кости. Эллочка, спасибо, что пропустила. Родственница у меня, работает, должность какую занимает.

Эллочка краснеет, готова со стыда провалиться.

Олег Федорыч. Есения Петровна, также сердечно рад, мое тебе почтение. (Подходит, церемонно перецеловывается с Анной Егоровной и Есенией Петровной) Какое же для меня счастье – находиться в цветнике, в райском месте с прекрасными девушками.

(Анна Егоровна хихикает, Есения Петровна горделиво приосанивается)

Есения Петровна. А мы такие. Красавицы-рукодельницы. Борщи какие варим! На зависть! Захаживай, Федорыч!

Олег Федорыч. Оно зашел бы, да дед твой Иван больно ревнивый. Обниму тебя нечаянно за фигуру, а он сунет мне ненароком вилы под ребро.

Есения Петровна. Ты отчаянный мужик, Федорыч. Сколько лет стукнуло, а все специалист по женскому коллективу.

Олег Федорыч. Да не по женскому коллективу, а по бабам. Так оно точнее.

Анна Егоровна. А как я наряжалась в театру! Юбку самую новую поднадевала на сарафан – до полу почти что, сроду бы не нацепила. Душа – она же требует, праздник ей подавай, окаянной! Ну, и принарядилась.

Есения Петровна. Ох, и хороша же ты, Егоровна! Что ягодка наливная! Или что наливка ягодная. Оно разницы особой нету.

Анна Егоровна. А то! Я по молодости по улке носилась живо – мужики зырк на меня искоса. Потом опять – зырк. Глаза себе поломали. А я, вишь, и нынче сохранилась порядком. Бюст у меня натуральный, кожа – шелковая, шея уточкой.

Есения Петровна. Твоя правда.

Олег Федорыч. Что репетируют сегодня?

Есения Петровна. Горького.

Олег Федорыч. А что у него – у Горького?

Есения Петровна. «Горе от ума», наверное.

Анна Егоровна. Темнота. «Горе от ума» Чехов написал.

Олег Федорыч. Удивляюсь я вам, бабы. Уж Гоголя не знать – это кем надо быть!

Есения Петровна. Знаем мы твоего Гоголя, в школе проходили. Не «Горе от ума», значит. Другое.

Эллочка. «На дне». «На дне» Горького.

Олег Федорыч. На дне – так на дне. Не на сваях – и то хорошо.

Эллочка. Хочу предупредить вас всех – на представлении нельзя громко говорить, отвечать по телефону. Отключите их заранее. Актерам нравится, когда культурно зрители сидят. Без приключений. Есения Петровна, вас касается в первую очередь.

Есения Петровна. Что я? Культурная, нашим селюкам в пример.

Анна Егоровна. Известно нам, милочка, про твою культуру. Другим уши законопачивай! Когда на одном спектакле сковороду заприметила, в антракте сунула под кресло. Актеры сцену вверх дном из-за тебя перевернули!

Есения Петровна. Это я случайным образом.

Анна Егоровна. Ага, случайно ноги у посуды вырастают! Другим пой!

Эллочка. Второй звонок. Будьте готовы.

Олег Федорыч. Мы само благожелание.

Анна Егоровна. Приобщимся в момент к культуре. Поцелуем ее, так сказать, в самую талантушку!

Сцена 3

Театральная сцена. За первым рядом сидят Олег Федорыч, Есения Петровна, Анна Егоровна и руководитель – Елена Санна. На сцене актеры Тяпкинского театра – Пионеров, Окрошкина.

Пионеров (читает с листка) «Чтобы я, — говорю, — свободная женщина, сама себе хозяйка, да кому-нибудь в паспорт вписалась, чтобы я мужчине в крепость себя отдала — нет! Да будь он хоть принц американский, — не подумаю замуж за него идти».

Окрошкина. «Врешь!»

Елена Санна. Вы что, об дуб головой треснулись, что ли? Окрошкина читает за Квашню. А Пионеров читает за Клеща.

Окрошкина. А Фиолетов где? Ему за Барона читать.

Елена Санна. Фиолетов на пашне. Тракторист он в поселке знатный. Как в первый раз замужем.

Окрошкина. Дык в третий уже! И детей у меня трое!

Елена Санна. Хоть пятеро. Читайте дальше.

Пионеров. А как без него читать? Тут через слово его слова говорить надо. Тупик.

Есения Петровна. Подумай, какая у них любовь, в спектакле!

Анна Егоровна. Искусство – оно самое! Куда уж нам скудным своим мозгом.

Есения Петровна. Целый американский принц! Вот же подвезло бабенке!

Анна Егоровна. Ишь ты.

Есения Петровна. Американский. С американским паспортом. Обитает в Америке в самом дорогом городе. И денег у него вагон. Как бы я с ним пожила, ух, как бы я с ним пожила!

Олег Фёдорович. Я бы предположил, аккуратно совсем предположил. Американцам у нас делать в селе особо нечего. Оно правильно – колу в магазине не купишь, ранчей на приусадебном хозяйстве не завели, с пистолетов не стреляем опять же по людям. Скукота в нашем селе для них. А актер произнес – это же художественное слово, мы ценить должны.

Елена Санна. Пассажиры с Камчатки, мешаете! Можно потише?

Есения Петровна. Можно-то можно. Да только принц с Америки без меня как будет? Ему крепкая баба нужна, психологически устойчивая. Я совершенно точно подойду, на меня вся надежда. Американских языков не понимаю. Мне и не шибко надо, без языков шпрехаю – за щеки не оттащишь. И жестами объяснить могу, чего и когда. Американец! Ты что в этой Квашне нашел? Я женщина в расцвете, привлекательная, с размахом. Дыхну страстно – посельчане штабелями под забором складываются. На фиг сдалась тебе Квашня? Ты бабку опытную выбирай, голосуй сердцем.

Елена Санна. Ну, невозможно же! Вы откуда нарисовались, Есения Петровна?

Есения Петровна. С нашего села, с улицы Пролетарской, а дом, стало быть, 71. Цифирь 71 над домом вкручена, найти меня – что в носу поковырять. Улица Пролетарская очень знаменитая. У нас однажды почтальон полупьяный с мотоцикла упал и поломал палец на руке. Орал – за километр слыхали. Вот мы на нем и прославились. Головокружения от известности не ощущаем, несем верность коммунистическим идеалам. Государство переменилось, а внутри мы все так же молоды.

Елена Санна. Как сто пятьдесят лет тому назад.

Есения Петровна. Остра ты, милочка, на язык речь наматывать.

Елена Санна. Не мешайте репетиции.

Есения Петровна. Не собиралась даже. Дай о принцах хоть минутку помечтать! Оно для этого чудо и придумали – театр.

Елена Санна. Для вас придумали, чтобы вы слюни по мужскому полу по губам растирали.

Есения Петровна. Не, ты посмотри на нее, а! Егоровна! Что за сухофрукт?

Елена Санна. Я директор учреждения!

Есения Петровна. Директор! А представляешь ли ты, директор, какие страсти на сцене булькают? Они же подгорают на той самой сковороде, что я из театру ненароком умыкнула!

Олег Федорыч. Дико извиняюсь, но мне актеров бы любопытно послушать. Затем сюда и явился.

Есения Петровна. Каких еще актеров? Ты же нам, молодухам, комплиментов наделал! Актеры ему понадобились! Давай, Федорыч, определяйся уже, что тебе важнее – девка вот та невзрачная в исподнем или голубцы у меня в гостях!

Олег Федорыч. Выбираю голубцы. И стопочку с запотевшей беленькой.

Есения Петровна. Вот оно! Вот национальное самосознание!

Окрошкина. Нам бы как-то продолжать. Елена Санна!

Елена Санна. Есения Петровна, выйдите. Репетицию срываете.

Есения Петровна. Больно надо.

Елена Санна. Сидите, а мы молчать будем. На вас смотреть.

Есения Петровна. Подумаешь, провинилась. Я же действие только разогреваю, чтобы антураж соответствующий.

Елена Санна. Дверь.

Есения Петровна. Пожалеете еще, что выгнали. Упросите со слезами, и то не поведуся.

(Возмущаясь, встает, покидает зрительный зал)

Елена Санна. Больше никто замуж за американца не хочет?

Олег Федорыч и Анна Егоровна отрицательно машут головами).

Елена Санна. Продолжаем.

Окрошкина. Дык как продолжить? Фиолетов прохлаждается, повторяю я вам. Барона играть некому. Там реплики его центральные.

Елена Санна. Ну, я его заменю тогда. Буду Бароном.

Пионеров. С повышеньицем вас, Елена Санна.

Окрошкина. Ой, Пионеров! Ой, запел! А что за привычка – перед начальством выслуживаться? В режиссеры в будущем метишь? Признавайся!

Пионеров. Ничего не мечу!

Окрошкина. Еще как мечешь! Из штанов своих вылазишь!

Пионеров. Очень уж мне хочется!

Окрошкина. Так хочется, что пляшешь на сцене перед Еленой Санной! Скоморошиничаешь, бубенчиками потрясываешь! Балалайку в зубы и запевай частушки!

Елена Санна. Товарищ Окрошкина, к дисциплине! Что за день сегодня – все с цепи сорвались. Где режиссер, Чемоданов?

Пионеров. На чемоданах. Москву покорять собирается, сами же ему увольнительную подписали.

Елена Санна. Подписала. Да по договору он две недели еще должен отрабатывать. Вот Чемоданов! Вот хлыст!

Окрошкина. Москва зовет, притягивает к себе самых способных. Таких, как наш Чемоданов. Приедет, ему дорожку ковровую расстелют, встретят с цветами и овациями.

Елена Санна. Невозможно! Бардак в моем учреждении! Отменяю репетицию. Расходимся, расходимся, господа зрители.

Анна Егоровна, Олег Федорыч вскакивают с кресел, начинают шуметь.

Елена Санна. К порядку! К порядку, я вас умоляю!

Анна Егоровна. Вылезли на культуру – сорняки на грядку. А вы нас тяпкинской сельской тяпкой под самую тяпку!

Олег Федорыч. Под горлышко, под кадык, под самое святое! Как вам не стыдно!

Анна Егоровна. Имейте вы совесть!

Олег Федорыч. Спектаклю ждал как именины!

Елена Санна. Расходимся! Тушим свет в зале!

Сцена 4

Есения Петровна лазит по траве, кличет корову.

Есения Петровна. Маргаритка! Кормилица! Куда подевалась? Не сердись, я окультуривалась, пока ты мураву пережевывала. Играли неважно, мне про принца в основном понравилось про американского. Да не сложилось у них как-то, одно слово – Квашня. Ты веревку рогом, что ли отвязала? Искать где тебя теперь? Буреееенка!

Ответа нет, внизу валяется веревка, привязанная одной стороной к ветке. Рядом слышится пыхтение, появляется Анна Егоровна, с ней Олег Федорыч.

Анна Егоровна. Есения Петровна, что у тебя за печаль? Насилу нашли тебя, по округе как следует обкричались.

Есения Петровна. Корова моя… Маргаритушка. Сгинула! Привязь сняла и в бега.

Анна Егоровна. Эко тебя огорошило. Где ее искать теперь?

Есения Петровна. Где ее сыщешь? У нас народ в селе ушлый донельзя. Присвоит, украдет, заграбастает мою корову. Пиши пропало.

Олег Федорыч. Беда так беда. Сочувствую тебе, Есения Петровна.

Есения Петровна. На том спасибо. Что-то давление, кажется, подскочило.

Олег Федорыч. Присядь маленько. Охолонись.

Есения Петровна. Куды же я присяду? На коленки тебе, что ль?

Олег Федорыч. Оно не подумал я. Действительно, куда.

Анна Егоровна. У меня мысля возникла. Ох, держись, Есения Петровна!

Есения Петровна. А ну, какая? Давай, кота не тяни за ус!

Анна Егоровна. Погодь, примеряюсь пока.

Есения Петровна. Тьфу на тебе три раза.

Анна Егоровна. Всё, примерилась!

Есения Петровна. Ну?

Анна Егоровна. А что, если ее театралы у тебя украли?

Есения Петровна. Им зачем? Они люди воздушные – им Гоголя подавай на сливочном масле.

Анна Егоровна. Припоминай, может, у тебя недоразумение какое с ними вышло.

Есения Петровна. Погодь, погодь. Подобралось такое. Главная по театру, Елена Санна, ругала сегодня мою Маргаритку, что пасется там, где не надо. Вот она, точно, она сперла.

Анна Егоровна. Шибко сердилась?

Есения Петровна. Позеленела вся от злости. Глаза выпучила, лягушкой надулась. Мегера.

Анна Егоровна. Вот, мыслить умеешь ведь масштабно! Украли у тебя корову, театральные и украли.

Олег Федорыч. Как бы помягче вам… Зачем им воровство такое нужно? Это же скандал, разбирательства.

Анна Егоровна. Точно они, чуем своим чую!

Есения Петровна. Глядь, бесовщина актерская! Чего натворили? Чего натворили, спрашиваю? Тютюнники, шапкин мех, тля бесполезная! Да я их, что белье после стирки прополоскаю и выжму! Да я их медом намажу и в лесу оставлю медведей дожидаться!

Олег Федорыч. Вынужден откланяться – слишком много неотложных забот. Не поминайте лихом.

Есения Петровна. Стоять! Ты, Олег Федорович, что разведчик после большого шухера. Схорониться норовишь.

Олег Федорович. Устал что-то я. Спину ломит, плечо прихватило. Непогода, она, проклятая.

Есения Петровна. А, может, потому, что ты нас оставить хочешь? Женская фантазия – она беспощадная.

Олег Федорыч. Потому и боюсь.

Анна Егоровна. Нет уж! Ты про преступление знаешь, потому с нами повязан.

Олег Федорыч. Какое преступление? Никакого преступления не было!

Есения Петровна. Не было, получается! Маргаритку мою без повода увели, и никакого преступления! Если у тебя, Федорыч, калоши увести, ты возмутишься?

Олег Федорыч. Неа.

Есения Петровна. А курицу из загона вытащить?

Олег Федорыч. Да не.

Анна Егоровна. Олег Федорыч, а аппарат самогонный?

Олег Федорыч. Я очень даже понимающий. Очень.

Анна Егоровна. Дак стой и молчи тогда. И оставлять нас не вздумай.

Олег Федорыч. Никакого романтизму. Никакого патриотизму. Вымирает лучший люд, вымирает.

Есения Петровна. Цыть! Не шкни! Воров следует наказать. У меня помощники есть – детектив Анискин закачается.

Олег Федорыч. В противозаконных мероприятиях участвовать не намерен. Так и запишите себе на лбу! У меня характер!

Есения Петровна. Ну, ты на него глянь! Характер у него! А бабе обнакновенной, русской помочь – принципы твои где, правдоруб?

Анна Егоровна. Эх, ты, Федорыч! А еще лыцарь называется! Ты беде соседской содействовать вовсе хворый?

Олег Федорыч. Есения Петровна, любезная. Честно скажи, что ты им за гадость приготовила.

Есения Петровна. Не знаю пока. Думаю.

Анна Егоровна. Не время думать. Время действовать.

Есения Петровна. Не управлюсь я одна. Мне подельники нужны. Вы со мной?

Анна Егоровна. Мы как пальцы одной руки, и прутья одного веника. Рассчитывай на меня, подруга.

Олег Федорыч молчит, Анна Егоровна и Есения Петровна поедают его глазами.

Олег Федорыч. Что?

Анна Егоровна. Ты нам скажешь чего, или в молчанку будешь играть?

Олег Федорыч. Скажу. Деваться некуда – пропадать, так пропадать.

Анна Егоровна. Это мои слова, когда замуж выходила.

Сцена 5

Режиссер Чемоданов появляется в театральном фойе. Он где-то как следует надрался – еле держится в стоячем положении.

Эллочка. Анатолий Евсеевич? Мы решили, что вы в Москву укатили.

Чемоданов. Зубы скалите? Упиваетесь победой над бедным Чемодановым? Я вам этого не прощу! Уехать не успел, до гардеробщиков меня понизили. Главный режиссер Большого Тяпкинского Драматического театра явился, а билетер ведет себя, как продавщица на ярмарке. Это что в вотчине моей происходит? Распоясались, расхлябались, берега потеряли. Сволочи! Упыри! Зарплаты лишу, заставлю играть ростовые фигуры на заднике!

Эллочка. Что-то со спиртным вы слишком крепко обнимались. Ароматы ванили повсюду.

Чемоданов. А меня не уволили. Чемоданова никто уволить не может. Чемоданов сам кого хочешь уволит. Мирового уровня режиссер, село Тяпкино до неба меня превозносить должно.

Эллочка. Вы пьете, когда закусываете?

Чемоданов. Мы за первую колею на поле немножечко пригубили.

Эллочка. А завтра за другое поле пригубите, а послезавтра за третье.

Чемоданов. Понимаешь ты много. Да мы с Фиолетовым… Фиолетов – европейского уровня человек, умный, понимающий. Золото, только что на земле иногда валяется.

Эллочка. А где сейчас Фиолетов?

Чемоданов. Отдыхает парень. Устал после пахоты. Устал неимоверно. Стаканом стучать после каждого тоста – психологическая устойчивость нужна.

Эллочка. Не появится он? Елене Санне так и передать?

Чемоданов. Я тебе передам! Снежную королеву играть хочешь? А, глаз у тебя задергался! Я столько всего могу, у меня власть! Со мной повежливее!

В фойе появляются Пионеров и Окрошкина после неудачной репетиции.

Пионеров. Анатолий Евсеевич, какой сюрприз!

Окрошкина. Какая приятная неожиданность!

Пионеров показывает Окрошкиной, будто его вот-вот вырвет.

Пионеров. Скучаем без нашего мэтра и наставника!

Окрошкина. Умираем просто без ваших мудрых советов.

Чемоданов. Хватит! Понял я, не глупый. Я тоже вас люблю без меры. Бездельники и лентяи, гнать бы из моего театра в три шеи, да жалко вас.

Появляется Елена Санна.

Елена Санна. Чемоданов! Это где же тебя так раздавило?

Чемоданов. Елена Санна, приятненько. Я репетировать со своими дворовыми собираюсь.

Елена Санна. Хватит, нарепетировался. Лыка не вяжешь.

Чемоданов. Выпил чуть-чуть. Для храбрости. Поругались мы с вами, вещи почти собрал.

Елена Санна. Что же не уехал, Чемоданов? Совесть взыграла?

Чемоданов. Какая совесть? О чем вы? Я здесь, чтобы открыто вам заявить, заявить ничуть не боясь – в Тяпкинском большом драматическом театре меня не ценят! Меня, режиссера, который поставил «Усадьбу в Кафтанчиково», «Два лета и один гусь». Меня, который является настоящим театральным стратегом и инженером душ человеческих. Не ценят! Вот и выпил я с досады. Капелюшечку ничтожную. Самую-самую чуточку.

Елена Санна. Где Фиолетов?

Чемоданов. Отсыпается парнишка. Немыслимый актер и собеседник. Михаил Щепкин и Михаил опять же Чехов во плоти (громко икает). Спаситель мой истинный! (громко икает) Повезло сойтись с человечищем!

Елена Санна.(плаксивым голосом) Надоели, ей-Богу! Куда же от вас спрятаться, а? Чтоб потеряться и не найти?

Окрошкина. Елена Санна, не прячьтесь. За театром кто следить будет?

Елена Санна. Да вот этот – режиссер без мозгов с пулей в голове. Пусть он с вами управляется.

Пионеров. Нет, вы нас с ним на один не оставляйте. Как хотите наказывайте, а с Чемодановым не надо.

Чемоданов. Упыри-шабашники! Вы режиссера своего не принимаете? Выгоню, выгоню же я вас! По улицам пойдете на сухари просить!

Елена Санна. Никого не выгонишь, Чемоданов. Ступай проспись.

Эллочка. Елена Санна!

Елена Санна. Эллочка, что?

Эллочка. В отпуск можно? Страсть в отпуск замечталось!

Елена Санна. По собственному. Не по графику.

Эллочка. Ну, будьте же милосердной.

Елена Санна. Буду. Когда-нибудь.

Чемоданов. Давайте репетировать! Всем репетировать! Буль-буль-буль! Наливайте… Ой, называйте драматурга, сейчас мы его оприходуем. Под хлебушек.

Елена Санна (обращается к Пионерову и к Окрошкиной). Сделайте мне одолжение! Окрошкина, доведите вы товарища Чемоданова до дома! Не в кондиции он сегодня, пострадал в неравной борьбе с зеленым змием.

Окрошкина. Мы с радостью.

Пионеров. Всегда мечтали, собственно.

Вдвоём берут Чемоданова под руки.

Чемоданов (пытается вырваться). Ироды, изменники! Куда прете против самого гениального режиссера современности? Да казнить вас мало! Буржуи недорезанные! Не мешайте творить искусство! Прочь, прочь!

Окрошкина и Пионеров вытаскивают Чемоданова из театра, ведут домой.

Сцена 6

Тяпкинский театр, поздняя ночь. В фойе пробираются Анна Егоровна, Есения Петровна и Олег Федорыч. На голове у Анны Егоровны и Есении Петровны маски из колготок, Олег Федорыч свою маску снял.

Анна Егоровна. Олег Федорыч, ты что, подставить нас решил! Надевай маску!

Олег Федорыч. Не надену. Колготки противные, брови от них чешутся.

Есения Петровна. Дак почеши.

Олег Федорыч. Я в них ничего не вижу.

Анна Егоровна. Чеши тогда наугад.

Есения Петровна идет наощупь к фойе, бьется головой об стену на входе в театр. Олег Федорыч и Анна Егоровна ее поднимают.

Есения Петровна. Ой, как кукушка задрожала! Медным тазом гудит.

Анна Егоровна. Осторожней, осторожней, неуловимая мстительница.

Есения Петровна. Уууу, стена деревянная! Вот подлюка, на макушку налетела! (Чешет волосы под колготками)

Олег Федорыч. У них открыто.

Анна Егоровна. Открыто, Есенюшка!

Есения Петровна. Кто там может?

Анна Егоровна. Кто бы не приключился, нас не опознают. Олег Федорыч, надень колготки!

Олег Федорыч. Это чтобы черепушкой тоже как следует треснуться?

Есения Петровна. Ууууу! (чешет голову)

Анна Егоровна. Значит, так! Там шевеление какое-то. Выходит, дежурят. Набираемся храбрости!

Олег Федорыч. Отпустите! Не губите! Кредит у меня, детишек двое маленьких!

Анна Егоровна. Тебе годков сколько исполнилось? Что за маленькие детишки?

Олег Федорыч. Соврать уже нельзя!

Анна Егоровна. Правду, правду как на духу! А ну-ка, спой гимн «Комсомола».

Есения Петровна (чешет голову). Ууууууу!

Анна Егоровна. Возьми себя в руки! Мы не на мстителей похожи, а на трех старичков, которым забыли поднести корвалол. Сжали кулаки!

Олег Федорыч. Погибать наступило время. Прощайте, сенцы. Прощайте, теплые носки, зашитые на пятках. Прощай, место, нагретое возле телевизора с седушкою. Пожил свое Федорыч, упрел вконец.

Анна Егоровна. Будь ты мужиком! Слюни почему распускаешь? Соберись! Ну!

Олег Федорыч. Дома у меня жена тефтельки такие вкусные готовит! На пару, с чесночком! Не попробую больше!

Анна Егоровна (трясет Олега Федорыча за плечи). Успокойся ты, знаток приключений! Ты нам малину всю портишь! Ноешь при честном народе, сопли по носу размазываешь!

Олег Федорыч. Если что, я не виноватый! Так в протоколе потом и запишите.

Есения Петровна. В каком еще протоколе?

Олег Федорыч. В криминальном.

Анна Егоровна. Экий невозможный ты селюк.

Есения Петровна. Вперед, на танки!

Все втроем заходят в фойе, на головах колготки. В фойе горит свет, Эллочка за столом, читает модный журнал.

Эллочка. А вы кто? Как вы у нас оказались?

Анна Егоровна. Мимо пробегали, подумали, а чего ночью театру нам не посетить.

Эллочка. Голос знакомый. Тетя Аня, вы?

Анна Егоровна (пытается говорить басом). Нет. Никакая я не тетя Аня. Обозналась ты, девочка.

Эллочка. Тетя Аня, вы что забыли у нас? А спутники ваши кто? Есения Петровна и Олег Федорыч?

Все трое снимают колготки.

Есения Петровна. Раскусила ты нас, Эллочка. Как соленые огурцы.

Эллочка. А то. Абы кого на мою должность не поставят.

Анна Егоровна. Эллочка, нам на сцену надобно.

Эллочка. Я вас не пущу, извините. У меня по инструкции не положено пускать.

Анна Егоровна. У Есении Петровны брошка оторвалась да под сиденье закатилась.

Эллочка. Все понимаю, пропустить – не пропущу.

Анна Егоровна. Нет у тебя сострадания к бедной женщине.

Есения Петровна картинно плачет перед Эллочкой.

Эллочка. Ладно, проходите. Да только быстро.

Есения Петровна. Спасибо, родненькая.

Сцена 7

Утро в Тяпкинском театре. Театральная сцена. Чемоданов, Пионеров и Окрошкина.

Чемоданов. Приступаем к репетиции. Пошла, зазнобушка. Играть весело, остроумно, задорно, пламенно, с огоньком.

Пионеров. Так я раньше сроку сгорю, словно спичка.

Чемоданов. Если бы. Нет в вас изюминки театральной. А без изюма булку жевать скучно.

Окрошкина. Мне кем сегодня?

Чемоданов. Играешь за Клеща, а Пионеров за Квашню.

Окрошкина. А зачем вы нас местами меняете?

Чемоданов. Интереснее будет зрителю.

Пионеров. Анатолий Евсеевич, вы без аперитива соизволили. Как понимать?

Чемоданов. Премьера – она не за горами, Пионеров. Зритель набьется, станешь бекать, мекать, руководителя своего подводить.

Пионеров. Да нормально текст я знаю.

Окрошкина. Я тоже готовилась.

Чемоданов. Ага, занятная история. Любой актер – лентяй, пройдоха, постоянно пытается режиссера вокруг пальца провести. Приступаем. (принюхивается, его смущает странный запах) Это что за шанель?

Пионеров. Навозом тянет. Похоже как коровяком.

Окрошкина. А вон паркет измазюкан в чем-то темном.

Чемоданов (наклоняется, нюхает). Действительно, коровяк. Как он здесь оказался?

Окрошкина. Мы не знаем. Вчера вас до дома довели, потом сами разбрелись кто куда.

Чемоданов. А коровяк, выходит, сам собой намазался на паркет? Как икра на бутерброд?

Окрошкина. Получается, сам.

Чемоданов. Забавненько. Сам намазался, сам припахивать стал.

Пионеров. А если с солидолом перепутали?

Окрошкина. Какой толк? Солидол зачем по сцене размазывать?

Чемоданов. Конечно, с солидолом. Никакой разницы.

Окрошкина. Тут корова недавно ходила поблизости. Мычала на километр. Рупор – не корова.

Чемоданов. И что?

Окрошкина. Получается, она потеряла.

Чемоданов. Как потеряла?

Окрошкина. Ну, как коровы теряют. Идет по полю, вдруг – шлеп на землю. И потеряла.

Пионеров. Серьезно? А сюда она каким образом проникла? По паспорту ее пустили? Копытом ручку провернула дверную и зашла?

Окрошкина. Современные коровы – они начитанные, образованные. Мало ли, вдруг умеют. Говорят, медведя можно научить мотоцикл водить.

Чемоданов. А корову – управлять самолетом. Согласен. (подозрительно смотрит на актёров) Что, если вы это все затеяли? Устроили тихий саботаж, роли не вызубрили. И глупый способ изобрели слинять от работы.

Пионеров. Оно, наверное, теоретически возможно. Да только Эллочка в фойе вчера всю ночь на посту была. Мимо нее просто так не проскочишь.

Чемоданов. Эллочка оставалась. Интересненько.

Сцена 8.

Театральное фойе. Елена Санна, Чемоданов и Эллочка.

Чемоданов. Любезная Элла… Как вас по отчеству?

Эллочка. Неважно. Просто Эллочка.

Чемоданов. Итак, просто Эллочка. Не подскажете ли нам с Еленой Санной, а чем вы вчера у нас в театре занимались?

Эллочка. Выполняла обязанности.

Чемоданов. Понятно-понятно.

Елена Санна. Никуда не отлучалась?

Эллочка. Никуда.

Елена Санна. Даже на минуту?

Эллочка. Даже на минуту.

Елена Санна. Не стыдно обманывать? Мы в курсе, что ты кого-то прикрываешь!

Чемоданов. Тихо, Елена Санна. Мы начальство не грубое, а начальство справедливое. Раз просто Эллочка утверждает, что никого не пропускала, так оно и есть. Мы же поверим ей на слово, верно?

Елена Санна подозрительно косится.

Чемоданов. Снежную королеву, как мне кажется, вы очень плохо бы сыграли. А в отпуск вам нужно в декабре. Такое у нас мнение. Верно, Елена Санна?

Елена Санна. Совершенно верно.

Чемоданов. Вы – сотрудник исполнительный. Исполнительность надо поощрять. Вот мы и поощряем.

Эллочка. Поняла. Понятливая. Вчера поздно приходили Анна Егоровна с компанией. Есения Петровна брошь потеряла во время репетиции, требовалось поискать.

Елена Санна. И как поискали?

Эллочка. Нашли вроде.

Елена Санна. Они тебе ее показывали?

Эллочка. Нет. Я им поверила.

Чемоданов. Губит тебя твоя доверчивость, просто Эллочка. Губит.

Эллочка. Это да. Есть за мной грешок.

Сцена 9

Дом Есении Петровны. Побеленные стены, побеленный потолок. Картина Айвазовского «Девятый вал», репродукция. Иконки в углу.

Есения Петровна. Гостья ты моя дорогая! Садись к свету, к солнышку поближе. Какие новости в вашем театре, чем удивишь?

Елена Санна. Есения Петровна, вы у нас ночью были. Вас опознали.

Есения Петровна. Эллочка сдала.

Елена Санна. Как вам не стыдно? Взрослые люди, ведете себя, как подростки.

Есения Петровна. Лишка я хватила, права ты, дочка.

Елена Санна. Я о том же. Попросили вас репетицию покинуть, да, неприятно. Но можно же и по-человечески договориться.

Есения Петровна. Репетиция? Причем тут она? Корова же… А нет, пусть будет репетиция.

Елена Санна. Вот именно. Обратились бы к нам, объяснили ситуацию, сказали бы, что вам обидно.

Есения Петровна. Ой, обидно как! Не представляешь, дочка. Как тебя?

Елена Санна. Елена Санна.

Есения Петровна. Точно.

Елена Санна. Договорились бы с вами. У нас театр неплохой. С материальной базой только скудно. Ремонт последний раз пятьдесят лет тому проводили. Здание нам дали прежнее от школы деревянное, в ужасном состоянии. С таким трудом выбили, бегали по всем инстанциям, на коленках выпрашивали. А так театр очень хороший. И постановки заметные. Даже с соседних поселков являются. А снабжения почти нет, естественно. Древесина на здании гниет, крыша протекает, паркет – тот, что вы навозом удобрили, не меняный.

Есения Петровна. Это перегной с компостной кучи. Под рассаду.

Елена Санна. Да, вот он и есть. Нашему поселку нужна культура. Без высокого, без луча света нельзя. Житель села – он тот же, что горожанин, и проблемы у него те же, и переживает он на спектакле точно так же. Но нам ведь столько, сколько столичным театрам денег дают, никто не даст. А зачем? Сами как-нибудь выкарабкаемся. Выкарабкиваемся, существуем непонятно каким образом. Это оттягивать неизбежное – ну, еще немного, еще немного, еще немного. А в конце развал. В конце закрытие, смерть. На наш деревянный домик давно сельсовет облизывается, когти на него точит. Самый сельский центр, автомагазин там открыть – какая прибыль бы получилась! Считать не успеешь. Это у нас последний сезон. Потому и постановку взяли «На дне». Это про наш Тяпкинский драматический, это про нас. А вы сходите на спектакль, Есения Петровна, пока можно еще. Вы контрамарку просили? Я вам подарю. Хотите? Подарю.

Есения Петровна. Нет, дочка… Нет, Елена Санна, ты пригласительные свои убери. Я небогатая бабка, пенсия у меня не ахти, и молоком приторговывала прежде. Сейчас корова у меня пропала, не приторговываю. Но даже нищая бабка, как я, лучше через кассу билет купит, чтобы театр наш сельский поддержать. Раз вы государству не нужны, и власти нигде не надобны, то за вами встанет народ. А народ, он, Елена Санна, справедливый. Он защитит, коль потребуется. Пока еще мы, старики, ноги передвигаем, пока клюшками по полу елозим, быть сельскому театру. Иначе нельзя. Иначе мечта народная умрет, и душа его перестанет. Мы с вами, Елена Санна, мы за вами встанем горой.

Елена Санна. Есения Петровна, не подозревала даже, что вы чуткая настолько женщина. Дайте, я вас обниму.

Есения Петровна. Обними, родненькая. Обними. (Обнимаются, Есения Петровна пускает слезу).

Елена Санна. Нет, не будет в России порядка, пока с малого не начнем. Пока не поменяем само понимание того, что человеку надо, без чего он как без крыльев.

Есения Петровна. Милая моя, я ж не знала.

Елена Санна. А мы и говорить не обязаны.

Есения Петровна. Я к вам в гости теперь, коль только деньга появится. Сама пойду и других приведу, кому не все равно. Провожу давай.

Выходят на крылечко прощаться. Перед калиткой корова с обрывком веревки. Приветствует хозяйку, виновато мычит.

 

Сцена 10.

В доме Есении Петровны Анна Егоровна и Олег Федорыч. Пьют чай из блюдца, едят пряники.

Есения Петровна. Значится, так. Ко мне театральный ихний директор приходила, Елена Санна ее. Не крала она корову.

Анна Егоровна. Как не крала?

Есения Петровна. Напраслину на нее возвела. Стоит моя Маргаритка в стойле,  набегалась, дуреха, всласть.

Олег Федорыч. И что нам дальше? С повинной, покаяться?

Есения Петровна. Я с ней уладила. За вас тоже впряглась.

Олег Федорыч. Спасибо, заступница ты моя.

Анна Егоровна. Ну, Есения Петровна, ты битая баба.

Есения Петровна. Сложно, конечно, пришлось, поорала на меня эта Елена Санна, но ничего.

Анна Егоровна. Мужественная женщина! Мужественная.

Есения Петровна. Не о том. Театр наш Тяпкинский загибается. Средствов у него не хватает, актерам платить нечем, ремонт делать нечем, зрителя звать тоже нечем. Если мы, тяпкинцы, не поможем, худо дело.

Олег Федорыч. А чем им поможешь? Сами обноски едва не носим.

Есения Петровна. Не гневи Бога ты, Федорыч. Трагедия у них, а ты в ус не дуешь.

Олег Федорыч. Что трагедия, это я на афише видел.

Есения Петровна. Черствая твоя душа, дед ты лысый.

Олег Федорыч. Не трожьте вы лысину мою!

Анна Егоровна. Больно надо. Хотя тронуть не мешало бы – водичкой сбрызнуть.

Олег Федорыч. Моя лысина!

Анна Егоровна. Обиделся он. Ой, обиженный. Лыжи – да не лыжи. Еду я обиженный.

Есения Петровна. К чему я. Мы в Тяпкинский театр с вами пойдем, и ходить будем. И знакомым передайте – не доводят пусть театралов до ручки, билеты брать надо! Иначе – закроются.

Олег Федорыч. Да что они нам, сваты что ли? Переживать за них?

Есения Петровна (грозно встает во весь рост) Федорыч, ты шутки брось. Я не Есения Петровна. Перед тобой совесть твоя. Ты что совести ответишь? Спрячешься от нее в закуток?

Олег Федорыч. Я обознался. Не то хотел произнесть, ум старый, вылетело из мозгов, что хотел.

Есения Петровна. Никаких отговорок. Билеты берем и в Тяпкинский театр. Вместе. Завтра. Чаю, чаю доливайте – подаренное, не жалко.

Сцена 11

Спектакль в театре. В зрительном зале сидят Есения Петровна, Олег Федорыч, Анна Егоровна, Елена Санна. Перед самым началом забегает Эллочка, тоже садится с самого краю.

Елена Санна. Начинаем. (Хлопает в ладоши, другие подхватывают)

На сцене появляется Чемоданов.

Чемоданов. Дорогие дамы и господа, а еще больше дамы! Рад приветствовать вас в нашем Тяпкинском большом драматическом театре! Вопрос к вам интересный. Что бы вы хотели сегодня увидеть?

Есения Петровна. Про любовь! Американца мне подавай! С деньжищами и американским паспортом.

Чемоданов. Это вы не удивили. Еще что?

Олег Федорыч. Что-нибудь из Горького.

Чемоданов. Принимается. Вы, дамочка? (Обращается к Анне Егоровне).

Анна Егоровна. Мне спектакль. Чтобы посмеяться, юмору не хватает. А в конце актеры чтобы дали жару, а я от избытка чувств изревелась.

Чемоданов. Ясно. Елена Санна?

Елена Санна. Без разницы. Все равно погибаем. Так хоть с музыкой.

Чемоданов. Мы должны были представить вам пьесу Максима Горького «На дне». Но по независящим от нас и не слишком приятно пахнущим обстоятельствам «На дне» так на дне и осталось. Мы представим вам тоже Горького, но другого. Наш талантливейший актер и великий, не побоюсь этого слова, поэт Вениамин Фиолетов представит вам поэму собственного сочинения по мотивам произведения Горького «Песня о буревестнике».

Чемоданов уходит со сцены к зрителям, на смену ему выходят Фиолетов, Пионеров, Окрошкина. Фиолетов читает стихи, Пионеров и Окрошкина выходят с серпом и молотком. Встают так, как у скульптора Мухиной – в позу рабочего и колхозницы.

Фиолетов.

ПЕСНЯ О ТРАКТОРЕ

Над обычным русским полем,

Недобитым русским полем

Гордо реет мирный трактор.

Есения Петровна. Это который трактор? Колхозный наш?

Чемоданов. Какая разница! Это иносказательный трактор. Великая сила искусства! Верить в нее надо!

Есения Петровна. Потому, если наш колхозный, то он далеко не мирный. Его в войну врагам передавать – так долбануться на нем можно, когда колеса с оси слетят, ни один врач не вылечит.

Чемоданов. Пусть будет колхозный.

Есения Петровна. Ежели из нашего колхоза, то не реет. Скорее на ремонте позорно стоит.

Елена Санна. Есения Петровна! Опять начинаете!

Есения Петровна. Молчу, милая, молчу.

Елена Санна. Фиолетов, продолжай, золото ты наше (дает отмашку).

Фиолетов.

Может ехать он налево,

Может ехать он направо,

Только он все время прямо,

Почему-то только прямо.

Трактор землю плугом пашет,

Трактор землю боронует,

Полет, жнет, пшеницу сеет

От рассвета до заката.

Анна Егоровна (несмело тянет руку) Спросить можно?

Елена Санна. Что? Что опять не так?

Анна Егоровна. А пшеница точно посеяна?

Елена Санна. А что, сомнения есть?

Фиолетов. Какие могут быть сомнения? Сам лично сеял в этом году.

Анна Егоровна. Оно, конечно, доверие есть по энтому вопросу. Да только председатель колхоза, как до меня слухи дошли, приворовывает.

Окрошкина. Кто вам сказал?

Анна Егоровна. Слухи. Бегают они по селу. (смотрит случайно на Есению Петровну, та отворачивается).

Елена Санна. Ага, понятно. Есения Петровна опять.

Есения Петровна. Ну, ворует же в самый цвет. Федорыч, подтверди.

Олег Федорыч. Не имею никакого представления.

Есения Петровна. Муха ты оконная. Газеткой пришлепнуть – и с концом.

Олег Федорыч. Не следует меня газеткой! Я, может, не муха! Я, может, пожить еще хочу!

Есения Петровна. Газеткой! Хлоп! Хлоп!

Олег Федорыч. Возмутительно!

Анна Егоровна. Возмущаться в огороде своем будешь с лопаткой!

Есения Петровна. Пшеницу воруют!

Фиолетов. Это правда художественная! А не как есть на деле!

Есения Петровна. Признаешь, значит, Фиолетов, что пшеницы немеряно слямзили! Вот она – забота о сельчанах! Вот вам хлебушек мягенький из колхозного магазина!

Фиолетов. Да успокойтесь вы! Отдам вам свои талоны – 12 булок в месяц получать будете!

Есения Петровна. Булок твоих не надо! Сама в состоянии пока.

Фиолетов бурчит что-то, срывается.

Елена Санна. Не обращай ты на нее внимания. Читай.

Фиолетов (читает очень громко)

Я колоссом управляю,

Жму придирчиво на кнопки,

Размышляю о масштабном,

Об огромном, необъятном.

Что Россия так обильна,

Фантастически-прекрасна,

Гениев она рождает,

И пшеничные колосья,

И от края и до края

На оленях и на лодке.

Есения Петровна. Вот. Пшеница сразу и нашлась. Рассказывайте, по какому курсу с председателем продавали? Или меняли на что?

Анна Егоровна. Непонятно, слухи это или правда? Подмигните хоть нам со сцены.

Пионеров. Подмигнул два раза.

Анна Егоровна. Видела, видела! А что два раза значит? Что мешками зерно тягает, или не было ничего?

Елена Санна. Не было ничего.

Анна Егоровна. Как теперь верить? Вводите людей в заблуждение, сначала им одно, потом другое. Середина где?

Олег Федорыч. Позволю себе сказать…

Есения Петровна (машет на него рукой). Матюгальничек уже прикрути. Я – обычная сельская баба. И мнение у меня есть. Важненское. Да. Считаю, в Москве просто так квартиру не купить. И недвижимость за рубежом – не ведаю точно где, но мне достоверно передали – на бобы не разменяешь. Звенья по уборке и посадке овощей – недополучают они. А председатель жирует. Можете в суд позвать, под присягой спросить, я тогда тоже подтвержу.

Фиолетов (совсем сбившимся голосом)

Только нету в ней порядка,

Нам бардак давно привычен,

Состояние разрухи

В школах, в городах, в колхозах,

И в театрах постоянно.

Ну, а так все очень даже

Замечательно, как будто.

Только день-другой проходит,

Третий день еще проходит,

И четвертый день проходит,

Ерунда наружу лезет,

На кита что не натянешь.

Мирный трактор очень старый,

Видел мамонта в костюме,

В перламутровом костюме.

Сыплются с него запчасти

На ходу при выполненьи

Очень важного заказа

По хозяйственному плану.

Анна Егоровна снова тянет руку, будто она в школе. Неуверенно совсем, робко.

Елена Санна. Да.

Анна Егоровна. А Есения Петровна права была, выходит.

Елена Санна. В чем права?

Анна Егоровна. Про наш колхозный трактор. Что его врагу следует подарить, и что он хуже атомного оружия.

Есения Петровна. Конечно, права. И с сеялкой с ним невозможно, и на пахоту тоже. Задыхается и чахнет на ходу.

Фиолетов. А я о чем вам читал, бабоньки?

Окрошкина. Фиолетов – он за художественный реализм.

Анна Егоровна. Правда, получается. Значит, не воровал председатель? Запуталась я вконец.

Олег Федорыч. А позвольте высказаться мне…

Есения Петровна. Жене своей истории бесконечные рассказывать будешь. Я говорю. Сама лично работала с Фиолетовым за рулем. По свеклу, по редьку, по кукурузу. (Загибает пальцы) Что еще? Сорняки по полям выпалывали. Фиолетов нажрался как следует, едва столб электрический не вспахал.

Фиолетов. Не было такого.

Есения Петровна. Конечно, не было. Столб целехонький стоит, не снесенный. Это я привираю немного, вымысел художественный. Да, Фиолетов?

Фиолетов (очень громко, смотрит свирепо на Есению Петровну – мол, достала уже!)

Я кричу от возмущенья,

В этом крике – жажда бури!

Сила гнева, пламя страсти.

Только это не поможет,

Техника стоит без дела,

И стоять ей, без сомненья,

Множество веков, кабина

Зарастет травой и мхами,

Буревестник загнездится,

Выведет птенцов, а после

Свой опорожнит кишечник,

На стекле из плексигласа,

Выведя автограф птичий.

Чувствую, что грянет буря.

Есения Петровна. Помой ее, возьми. Кабину на технике. Засрали птицы под самый потолок.

Фиолетов. Елена Санна!

Елена Санна. Есения Петровна, вспомните про прошлый раз!

Есения Петровна. Немая, как рыба.

Чемоданов. Уважайте актеров, дорогие зрители! Они для вас стараются, времени тратят вагон, а зарплата – один раз свистнуть!

Окрошкина. И ту за месяц не выдали еще!

Пионеров. Вчера получил.

Окрошкина. Он получил. А я как? Детей троих от разных мужей содержать как? Алименты они не платят, из села смотались. Столоваться на что, макароны, гречку на что покупать? Пионеров, будь другом!

Пионеров. Не займу! И так должна мне, как безработный в микрокредитную организацию.

Окрошкина. Елена Санна!

Елена Санна. Два дня потерпи. Через два дня все будет.

Окрошкина. Ладно, если бы оно впервые. Постоянно ведь. Уволюсь, доведете меня до края. Уволюсь!

Чемоданов. Я на должности своей недополучаю, и ничего! А ей с опозданием жалованье выдают, великой актрисе. Трагедия, товарищи, огромная трагедия! Как с этим быть?

Окрошкина. Ну, знаете, Анатолий Евсеевич, умеете вы человека обидеть. Уже обидели, можно сказать.

Чемоданов. Ничего, ничего. Обиженным – это даже полезнее. И без излишков. Больше о театре будешь думать.

Окрошкина. А сейчас мне никак нельзя выдать? Получила бы, что положено, а потом бы о театре думала, о сцене, о репетициях.

Елена Санна. Два дня.

Окрошкина вздыхает.

Фиолетов (читает быстрее, чтоб не перебили)

Запчастей – нет и не будет,

Председатель неподвижен,

Очевидно, не колышет

Его трактора поломка.

Техника стоит хоть месяц,

Хоть стоит она полгода,

Не захочет председатель,

Не отправлюсь я на пашню

И не сделаю работу.

Ну, а так у нас в поселке

Благодать на благодати.

Вот, сельчане, перед вами,

Фиолетов театральный.

Прочитал, читать закончил,

Я стихи про русский трактор

В недобитом русском поле.

Фиолетов кланяется, зрители ему хлопают.

Елена Санна. Фиолетов, могешь! Талантище!

Фиолетов. А то, Елена Санна.

На сцену выходит Чемоданов, тоже кланяется. Смотрит вопросительно на Елену Санну.

Елена Санна. Дорогие зрители! Не расходитесь, очень вас прошу. Заявление у нас. Важное. Сезон нынешний для Тяпкинского театра последний. Закрываемся мы, к великому сожалению. Терпения никакого у нас нет по поводу бед, что с нами творятся и сельской администрации, что ничем не помогает. Здание старое, местами протекает. Сцену полностью менять надо, паркет обновить, освещение нормальное установить. Туалет театральный на улице, помост внутри прогнил. Мы гостей оповестили – ходить только по малой нужде, не по большой. По большой если сходить как следует, провалиться можно. Глубоко-глубоко. Зарплату, как видите, составу актерскому задерживаем, выкраиваем из тех крошек, что из бюджета до нас падают. Делать что с болячками нашими, не знаем. Хотели до вас ситуацию довести со всеми ее прелестями, ваше мнение узнать.

Есения Петровна. Я можно?

Фиолетов. Стихи мои десять раз перебивали, теперь разрешения спрашиваете.

Есения Петровна. Ты, чудо-тракторист, не пыли. Подшипник лучше в утиле повыспрашивай. Елена Санна, милая, не оставляй ты нас сиротами. Без того голову приткнуть некуда, речка, покосы да гуси. Дышу хоть у вас полной грудью.

Елена Санна. Есения Петровна, как я вас понимаю. Но не справляемся одни, не вывозим.

Есения Петровна. Как же мы? Мы, зрители? Нам что останется без вас? Трактор поломанный на колее? Разбитая дорога на въезде? Олег Федорыч, играющий на гармошке? Малышева с передачей о здоровье и «Голубой огонек» в далекой Москве? Нас куда выбросишь? На свалку?

Елена Санна. Ну что вы такое…

Есения Петровна. Оно самое и есть. Терпеть, остается только терпеть. Надеяться остается, верить. Актриса ваша – эта вот (показывает) ждет, жалованье пока выдадут. Ругается, возмущается и ждет.

Окрошкина. Что еще делать? Родной театр.

Есения Петровна. Ты, Елена Санна, ждешь ремонта и помощи от сельсовета. И других проблем полно. Но ты ждешь, надеешься, веришь.

Эллочка. И я.

Елена Санна. Что ты?

Эллочка. Тоже для театра готова на многое. Работаю билетёром, сторожем по совместительству. Получаю за это гроши, но мне нравится. Это же для души, от хорошего делаешь. Когда для души, не жалеешь. Если понадобится, и большее сделаю. Дома почти не бываю, родственников не знаю уже, но это важнее.

Есения Петровна. Вот. Девочка молодец, и ничего, что с обязанностями не справляется, журнальчики почитывает на посту. Идейная.

Фиолетов. А я… Пашню часто оставляю. И страду, и уборку. Спешу в театр – выступать. Иногда руки не успеваю от копоти отмыть.

Есения Петровна. А я о чем. Подруга вот моя давняя – Анна Егоровна поддержит (толкает ее в бок).

Анна Егоровна. Что? А, верно.

Есения Петровна (тихо). Придумай, почему тебе театр наш важен. Только быстро.

Анна Егоровна. Я раньше ничего не знала про Горького. Что он писатель настолько известный. А благодаря вам узнала. И произведений у него столько – «Муму», «Бесприданница», «Война и мир». Один, а столько всего написал! А актеры как живо характеры раскрывают – патока, сплошная патока!

Елена Санна. Как вас зовут?

Анна Егоровна. Анна Егоровна по батюшке и по матушке.

Елена Санна. Ради вас, Анна Егоровна, точно театр стоит оставить. Чтобы хотя бы закрыть ваше художественное невежество.

Есения Петровна. А Олег Федорыч как рад будет вашим спектаклям! Безмерно рад! (щипает его за руку)

Олег Федорыч (поднимается, потирает затронутое место) Театр я люблю до слез! (трет место ущипывания сильнее, выдавливает из себя слезу). Впечатлительный с детства без меры. Это теплая шапка на мою седину, разношенный ботинок на мою старую ногу. (Плачет) Больно-то как…

Елена Санна. Что?

Олег Федорыч. Пальцы с маникюром кое-кому отпилить по плечи… Это я про свое, не слушайте. В общем, это мой дом, ближе для меня ничего нету. И не было.

Елена Санна. Чемоданов, представляешь, как нас сельчане ценят?

Чемоданов. Я постоянно твердил – кинь зерно разума и добра в почву, оно обязательно прорастет.

Елена Санна. Ой, эти елейные речи. Не успокаиваешься ведь.

Чемоданов. Героически страдаю ради любимого учреждения. От доплат отказываюсь, в Москву меня звали, в Москву! Отказался, свою культуру поднимать надо! Не герой, патриот своего края. Вношу вклад в общее дело. Тяпкинский большой драматический и Чемоданов едины. Навсегда.

Елена Санна. Что в итоге? К какому выводу приходим?

Окрошкина. Два дня, два дня согласна терпеть.

Пионеров. Не займу. Ни рубля. Отдавать чем будешь?

Фиолетов. Не езжу на пашню во время репетиций. На прополку еще, прореживание, на уборку. Театр важнее.

Эллочка. Обязанности билетера и сторожа. Вполне счастлива. Дома не бываю.

Есения Петровна. Сиротами останемся. Не закрывайтесь.

Олег Федорыч. Ногти. Отпилить. Больно как ущипнула пальцами.

Анна Егоровна. Если Горький «Муму» написал, то Чехов тогда что? «Горе от ума»? «Жестокий романс»?

Олег Федорыч. Ущипнула так ущипнула. След красный останется. Синяк тоже.

Речь персонажей сливается в сплошной гул.

Елена Санна (громко кричит). Хватит! Успокойтесь! У каждого проблемы. И у учреждения тоже. Потерпим. Еще сезон поработаем, подсчитаем, упадем в обморок. Очнемся, еще раз оценим ситуацию.

Есения Петровна. Терпи, Елена Санна. Все терпят, такое нынче время. А ремонт - селом соберемся людьми и сделаем. Получится лучше, чем казенный. Олег Федорыч штукатурить умеет. (Олег Федорыч при этих словах съеживается в комок). Анна Егоровна – обои клеить (Анна Егоровна сильно кашляет, Есения Петровна хлопает ее по спине). Умельцев в Тяпкино много, а тараканов в мозгу у них еще больше. Самородки настоящие! Их что поганок на пеньке развелось.

Елена Санна. Не обманете?

Есения Петровна. Чур меня! Отреставрируем в лучшем виде.

Анна Егоровна сокрушенно качает головой.

Чемоданов. Народ, он чувствует! Не обманешь его! Это самосознание, мудрость внутренняя. Спасибо, спасители наши, святые заступники! (Подходит к зрителям, обнимается поочередно с Есенией Петровной, Анной Егоровной и даже с Олегом Федорычем. Последнего непонятно зачем чмокает в щеку).

Елена Санна. Чемоданов, ты где опять топливо залить успел?

Чемоданов. Нигде. Эмоции. Расчувствовался.

Есения Петровна. Мы Тяпкино поднимем на уши, какие спектакли у вас замечательные расскажем. Понадобится – батогами кого пригоним. И окрестные села – там тоже разъяснить основательно. Это народный театр, народный.

Чемоданов. Ура! Срочно составить план постановок на следующий год.

Елена Санна. Потерпеть. Я же сильная, я справлюсь, мне не привыкать. В России живем. Как-нибудь протянем еще. Просуществуем. Это судьба такая у театров – на ладан дышишь, а план по постановкам одно запишешь. Берёшь и пишешь. Еще денек протянули еле-еле, душа в теле! И хорошо! Не для себя работаем, не для себя. Для Анны Егоровны, для Есении Петровны, Веры Михайловны, и кого-то еще, много кого, имен чьих даже не запоминаю. Пусть для себя удивительный мир откроют, где шаг – оголенный нерв. Где любовь, и ненависть, и дружба – взаправду, как меж ними, как в Тяпкино. Тушь по щеке потекла – не заметила даже. Благослови, Господи, меня грешную!

Конец.

Ставрополь, ноябрь-декабрь 2020 года

 

 

 

 

 

 

Комментарии закрыты.