МЭРИ - МЭРИ ЭНН ЧАВОРТ, кузина Байрона и его первая любовь.
АВГУСТА - АВГУСТА МЭРИ БАЙРОН, сестра Байрона.
КАРОЛИНА – Каролина Лэм, возлюбленная Байрона.
ЛЕДИ МЕЛЬБУРН – Элизабет Милбенк, тетя Анны и свекровь Каролины.
ТОМ – Томас Мур, поэт и друг Байрона.
МЭТЬЮС – школьный друг Байрона.
ХОБХАУЗ – Джон Кэм Хобхауз, близкий друг Байрона.
РОДЖЕРС – один из друзей.
ФЛЕТЧЕР - слуга Байрона.
ХОДЖСОН.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
СЦЕНА ПЕРВАЯ
1803г. Ньюстед и Энсли. Байрон и Мэри Чаворт. Лунная, светлая ночь. Байрон держит руку Мэри в своих ладонях и молча любуется ею. Она смотрит вдаль. Улыбаясь, оборачивается к нему.
МЭРИ (смеется). Мне кажется, ты бы мог вот так стоять до самого утра и смотреть на меня.
БАЙРОН. Не до утра, Мэри, я был бы рад смотреть на тебя вот так всю свою жизнь – ты так прекрасна! Я люблю тебя, Мэри, люблю!
МЭРИ (снова рассмеявшись). Ах, Байрон, как это смешно: твой дед на дуэли убил моего, а ты признаешься мне в любви! (Вздохнув.) Ах, Джордж, милый Байрон, ты еще так молод…
БАЙРОН.
« Их было двое, девушка смотрела
На вид, такой же, как она, прелестный,
А юноша смотрел лишь на неё.
И оба были юны, но моложе
Был юноша; она была прекрасна…»
МЭРИ. Ты словно Шекспир. (Смеётся.) Будто ты Ромео пред Джульеттой…
БАЙРОН. Да, любезная кузина, когда-то Байроны и Чаворты пребывали в кровной вражде, так что нам самой судьбой предначертано стать Ромео и Джульеттой этих мест.
МЭРИ. И что… (смеется) нам надо умереть?! Я не хочу-у…
БАЙРОН (с умилением). Нет, милая Мэри, мы станем мужем и женой, соединим наши усадьбы Ньюстед и Энсли, да заживем счастливее всех на свете. Ты родишь детей, много детей, прекрасных – похожих на тебя.
МЭРИ. Ты это серьёзно?!
БАЙРОН. Да, Мэри! Ведь недаром эта длинная аллея, что соединяет наши усадьбы, так и называется – «Брачная аллея».
МЭРИ (смеется). О, Байрон, что за фантазии – ты не подумал, что я старше тебя?
БАЙРОН. Велика важность – два года!.. Да разве мало таких семей, где жена старше мужа?
МЭРИ. Н-нет, конечно… (Сдерживая смех.) И что же мы будем делать, соединив наши графства?
БАЙРОН. Жить, Мэри, жить и радоваться: у нас впереди вся жизнь!.. Рядом с тобой я ощущаю в себе неисчерпаемые силы, так что смог бы изменить мир к лучшему. Если не будет зла – не станет униженных и оскорбленных, боли и страданий. И заживут люди в любви – счастливо и радостно.
МЭРИ (смеется). Сказки всё это, Байрон, никому не изменить эту жизнь.
БАЙРОН. Ах, Мэри, любовь – это такая сила, которая способна творить чудеса!
МЭРИ (легко вздохнув.) Милый Байрон, хорошо мне с тобой, очень весело, уж много ты знаешь! Так скажи ты мне, кто же сотворил этот мир таким – Бог?
БАЙРОН. Бог-то сотворил, но люди изменили ему и склонились к дьяволу.
МЭРИ. Да-а?! (Смеется.) А почему Бог допустил это?
БАЙРОН (побледнев и растерявшись). Н-не знаю…
МЭРИ. Вот ты и попался, бедный мой кузен! (Показав язык, смеясь, убегает.)
БАЙРОН (один). Да, почему?.. (Задумавшись, прихрамывая, плетется в ту же сторону.)
Утро. Восход солнца. Мэри и Байрон снова возвращаются на сцену.
МЭРИ (смотрит на Байрона). Кузен, ты не заболел?..
БАЙРОН. Плохо спал – кошмары снились…
МЭРИ. С чего это? Ах, неужели?! Ты что, всерьёз воспринял нашу беседу?
БАЙРОН. Не только это… Ночью по дороге домой я встретил привидение. Оно преследовало меня всю ночь, лишив меня покоя…
МЭРИ (с улыбкой). А я говорила тебе, чтобы у нас ночевал! Вот я и отправила призрак за тобой, чтобы слушался кузину свою.
БАЙРОН (побледнев). Ты… ты серьёзно?..
МЭРИ. Да нет же, нет, шучу я, шучу… (Смеется.) Ах, Байрон, ты все принимаешь за чистую монету.
БАЙРОН. Мэри, прошу тебя, не шути так…
МЭРИ. С условием, что ночевать будешь у нас!
БАЙРОН (радостно). Да, Мэри, я буду счастлив, просыпаться и видеть тебя.
МЭРИ. Договорились?
БАЙРОН. Договорились!
Пожимают друг другу руки и уходят, шутя и смеясь.
СЦЕНА ВТОРАЯ
На балу. Байрон сидит за столом, а Мэри танцует с молодым кавалером. После танца тот подводит её к столу. Все уходят. Байрон и Мэри одни. Перегородка делит сцену на две половинки.
БАЙРОН. Кажется, ты довольна своим кавалером – вы хорошо смотрелись…
МЭРИ (с упреком). Байрон!.. Никто не виноват, что ты не танцуешь.
БАЙРОН (вздохнув). А я так не считаю…
МЭРИ. Ну и кто же виноват, в таком случае?
БАЙРОН. Он!
МЭРИ. Кто «он»?
БАЙРОН (подняв палец вверх). Творец – тот, кто нас создал. Зачем Он так несправедлив? Почему надо было допускать дьявола сеять столько зла? Чтобы очерствели сердца людей?
МЭРИ. Кузен, ты опять за старое?
БАЙРОН. А что, я не прав?
МЭРИ. Не знаю, может и прав… Но не лучше ли радоваться жизни и веселиться, чем предаваться унынию?
БАЙРОН. Зависит от настроения...
МЭРИ. Вот оно что! У тебя плохое настроение… А жаль, я тебе сюрприз приготовила – думала обрадую…
БАЙРОН (оживляясь). Да?! Ну, покажи!.. Ну же, Мэри, мне не терпится!.. (В сторону.) Ах, как в сердце забурлила кровь!
МЭРИ. Вот, хотела подарить тебе… (Даёт ему кольцо и свой портрет.)
БАЙРОН (радостно, улыбаясь). Твой портрет и кольцо! Ах, Мэри, как я счастлив! (Надевает кольцо на свой палец и целует портрет.)
МЭРИ. А меня не поцелуешь? (Смеется.)
БАЙРОН. Да, конечно… (Зардевшись, тянется к её губам.)
МЭРИ (ускользая). Спокойной ночи, милый Байрон. (Смеясь, убегает за перегородку.)
БАЙРОН (на другой стороне перегородки). Спокойной ночи, милая Мэри. Я очень, очень люблю тебя.
Байрон, спрятавшись, прислушивается. Мэри и Горничная за перегородкой.
ГОРНИЧНАЯ. Мэри, твой кузен влюблён в тебя – знаешь ли ты это?
МЭРИ (весело). Да он же мальчишка ещё! Стоит ли относиться к этому серьёзно…
ГОРНИЧНАЯ. И всё же, шалунишка, будь осторожна с этим. Любовь – опасная штука…
МЭРИ. Ах, ребячество всё это, мы просто шутим и смеёмся – и всё!
ГОРНИЧНАЯ. Ну, Мэри!..
МЭРИ. Ах, этот толстый, низкий хромоножка! Неужели вы думаете, что у меня с ним могут быть какие-то серьёзные отношения, кроме игры и шуток? Мы просто веселились и дурачились! (Смеется.) Я люблю другого.
ГОРНИЧНАЯ. Ах, Мэри Чаворт, вы доиграетесь!
МЭРИ. Да несерьёзно всё это: Байрон мне, как брат. Избранник моего сердца – Джек Мастерс.
Мэри и горничная уходят. Байрон выходит из укрытия.
БАЙРОН (один, бледнеет, губы дрожат, ходит унылый и потерянный). Она любит другого… Она играет мной! Она… Как мне жить, Мэри?! Я не переживу этой боли – ты без ножа убила меня! Как быть мне, как жить без тебя, Мэри?! (Пауза.) Нет, я никому, никому тебя не отдам! Если прогонишь – я умру. Вот увидишь – умру! Я покончу с собой! Утоплюсь, как только ты оставишь меня! Мэри!.. Мэри… (Схватившись за голову.) Все кончено…
«Я ж убегаю и тоскую,
Затем, что лишь одну люблю…»
Так вот она какая, эта любовь!.. Её участь – боль и страдания. Всё, возвращаюсь в Харроу, мне здесь больше нечего делать – сердце моё разбито. Любовь… придется искать её в стихах Томаса! Страсть, а не чувства… (Пауза.) Жизнь, почему ты так несправедлива? Почему ты так жестока, судьба? Почему сердца, близкие и родственные душой, не могут всю жизнь быть рядом? Почему два сердца не могут понять друг друга и любить? За что я так наказан, Всемогущий, что любовь мне стала болью? Что – тогда это был бы рай, а не жизнь на земле? Но… В чём наша вина? (Усмехнувшись.) А за что же Вы прокляли жизнь на земле? За что нам эти муки и страдания? За какие грехи? Почему я должен страдать за отца моего, а дети мои нести крест за меня? (Вздохнув.) Кто ответит мне?.. (Опустив голову, уходит.)
Затемнение. Прошло два года. Мэри Чаворт засватана и скоро должна быть свадьба.
БАЙРОН (бледный, один, ждет и волнуется). Мэри… любовь моя Мэри – невеста Джека Мастерса!.. Почему?! За что я так наказан?! Чужие губы будут целовать её, чужие руки будут её ласкать… Как жить мне?! Боже, ведь всё могло быть иначе, если б она вышла за меня!.. (Пауза.) А если она ему откажет – о, как прекрасно бы всё обернулось!.. Она должна об этом узнать – я поговорю… я напишу ей! (Достаёт бумагу, садится на скамейку и что-то записывает, грызя ногти и волнуясь. Пауза. Прячет бумагу в карман.) Нет, это её обидит. Я дождусь и поговорю с ней – я должен увидеть её, взглянуть ей в глаза… Или она обрадует меня, или я покину Англию. (Раздаются шаги.) Вот и она! Ах, как сердце рвётся из груди! Готов навстречу я лететь, но… онемело тело и ноги как чужие.
Появляется Мэри, весёлая и счастливая.
МЭРИ (радостно). Кузен!.. (Улыбаясь.) Добрый день, Байрон! Как я рада вам, вы повзрослели за эти два года.
БАЙРОН (в сторону). О, как она счастлива и довольна! Кажется, я здесь лишний… И ни к чему ей страдания мои. Нет, не поймет она меня… (Пересилив себя.) Здравствуй, Мэри… Вот, пришел попрощаться…
МЭРИ. Байрон, вы что, не придете на мою свадьбу? Я обижусь…
БАЙРОН. Прости… Простите, Мэри, я… я не смогу… я уезжаю… (Пожимает ей руку. Улыбается.) Будьте счастливы! (Убегает.)
МЭРИ (одна, улыбаясь). Бедный Байрон!.. Неужели из-за меня он готов броситься в безбрежное море? (Смеется.) Надеюсь, стихия излечит его от иллюзий. Прощай, мой милый кузен. (Уходит с улыбкой на лице.)
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
Байрон и Мэтьюс.
МЭТЬЮС. Дорогой мой Байрон, несомненно, вы прекрасны, но слишком много в вас божества, религиозности. А религия, друг мой, это – дурман… Ха-ха-ха! Этот старик-бог вечно дрыхнет и ничего не видит, и не знает, что на земле творится. А черти-бесенята тем и пользуются – шкодят налево и направо, искушая и соблазняя, пленяя и отравляя сердца. А богу хоть бы что!..
БАЙРОН. Пожалуй, Мэтьюс, вы правы…
Появляется Хобхауз.
МЭТЬЮС. А вот и здравый смысл явился! Ну, дорогой Хобхауз, как вам Байрон? Как его «Часы досуга»?
ХОБХАУЗ. Между прочим, наш дорогой фантазёр Мэтьюс, Байрон – поэт что надо! Честно признаться, вначале я его недолюбливал, но после этой его книги моё мнение изменилось. Да, лорд Байрон, я рад знакомству с вами, ибо увидел в вашей поэзии нарождающийся талант.
БАЙРОН (улыбнувшись). Мне кажется, это громко сказано и с преувеличением, но приятно слышать.
ХОБХАУЗ. Это моё мнение, лорд, и я верю в ваш талант.
БАЙРОН. А как ваше сочинение об утробах?
МЭТЬЮС (смеётся). У каждого – своя забава!
ХОБХАУЗ. Вам всё забава, Мэтьюс…
МЭТЬЮС (спохватившись). Ах, мне же надо было… Я и забыл! Извините, друзья, мне пора… (Уходит.)
ХОБХАУЗ. А у вас какие планы, лорд Байрон?
БАЙРОН. Диплом магистра я получил – что мне ещё делать? Я свободен… (пауза, вздохнув) и мечтаю покинуть Англию.
ХОБХАУЗ. И куда же решили ехать?
БАЙРОН. На Восток, в Персию, к тропикам… А, не всё ли равно…
ХОБХАУЗ. А что – это идея! Я обещаю сопровождать! И когда же?!
БАЙРОН. Нужно опубликовать одну сатиру – она уже вполне закончена – и, можно ехать. Правда, на пути ещё один вопрос – деньги… У кого бы их занять?
ХОБХАУЗ (с улыбкой). Вам бы жениться на богатой наследнице, лорд Байрон.
БАЙРОН. Это тоже идея, но… (Задумавшись, грустно усмехается.) Не всё так просто.
ХОБХАУЗ. Тогда до встречи, лорд Байрон.
БАЙРОН. До скорой встречи, Хобхауз. Я вам непременно сообщу.
Уходят.
СЦЕНА ЧЕТВЁРТАЯ
Том Мур и Ходжсон.
ТОМ (в гневе). Да кто такой этот Байрон?! Ах, что за негодяй! Не-ет, я это дело так не оставлю! Ну что за выскочка – задета не только моя честь… Он за всё ответит – я обещаю!
ХОДЖСОН. В чём дело, Том? Что так задело вас? Вы и впрямь всколыхнулись как вулкан. За что вы так возненавидели его, что сыплете на него столько проклятий?
ТОМ. Я его не только прокляну – я проучу его самым жестоким образом! Пусть узнает, кто такой Томас Мур – будет знать, в чей огород камни кидать. Надеюсь, вам знакома его сатира «Английские барды…» - нет?.. Вот послушайте: «Пусть стонет Мур, а Мура сонный лепет…» - какая наглость! А кичится как: «Пускай сидят с нахмуренными лбами соперники-поэты. Я бы мог теперь свалить из них любого с ног!» (Смеется. С сарказмом.) Но это ещё мы посмотрим, кто кого! (Пишет.)
ХОДЖСОН. А, вот оно что…
ТОМ (написав и вложив листок в конверт, даёт его Ходжсону). Вот, раз вы его знаете, то при встрече передадите это ему.
ХОДЖСОН (взяв конверт и пряча его в карман). Что это?
ТОМ. Письмо с вызовом – я вызываю его на дуэль! Посмотрим, какой он герой на деле.
ХОДЖСОН. Но, дорогой Том, обязан вас предупредить, этот лорд Байрон неплохо дерется.
ТОМ. И я, дорогой Ходжсон, не подарок. (Обняв Ходжсона за плечо.) Обидно, Ходжсон, Вордсворт поддерживал его, а он вот чем он оплатил ему – сатирой… Нет, он несправедлив! Кольридж, Вордсворт – ему бы учиться у них, а он… (Вздохнув.) Несправедливо…
Уходят.
СЦЕНА ПЯТАЯ
Байрон и Флетчер.
БАЙРОН (один, задумался). Байроны обречены на несчастье. Я проиграл, но не сдался, и бросаю вызов судьбе. Я ухожу, чтобы вернуться, чтобы… (Пауза. Горько усмехается.) Нас – миллиарды, и я – пылинка в мире. Что смерть моя? Никто и не заметит, если мне не суждено вернуться. (Вздохнув.) Смерть не страшна – обычное явление, страшнее одиночества нет в мире ничего. Любовь, что ни говори, прекрасна, и жить любя – чудесно в этом мире, но только не от тоски любовной умирать. Любви огонь нам душу обжигает и, если ты один, от ран её больнее умирать…
Каин… Бедный Каин… отныне ты будешь вознесён мною, а не судим. Представляю, как тяжко было ему узнать, что он невольно убил брата. Да, несчастная судьба. О, Всемогущий, за что ты к нам жесток так неимоверно? В чём Каина вина, что так жестоко с ним ты обошёлся? (Пауза.) Мои страдания за что – я в чём провинился? Н-нет, я сразу не сдамся – я не убью себя, а брошу вызов злой судьбе! Я докажу, что значит человек – я имя Байрон вознесу! Умру в борьбе я, презирая смерть!
Входит Флетчер и передаёт ему письмо.
ФЛЕТЧЕР. Вот, ваше благородие, письмо.
БАЙРОН. Ах, письмо… (Машинально берет у него письмо и кладет на стол, даже не взглянув, пребывая все ещё в своих думах.)
ФЛЕТЧЕР. Приходил Ходжсон и велел вам передать, вот…
БАЙРОН (думая о своём). Да, да, Флетчер, идём, Хобхауз, наверное, заждался. (Уходят.)
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Прошло десять лет. Байрон и Августа.
БАЙРОН (встречая сестру Августу). Здравствуй, сестра! Ты так изменилась, повзрослела… (Смеётся.) Байрон в женском лице!
АВГУСТА. А ты всё такой же, мой знаменитый брат. Ах, как я рада встрече с тобой!
БАЙРОН (улыбаясь). Если бы ты знала, от чего я отказался, чтобы встретить тебя.
АВГУСТА. Знаю, знаю – наслышана о твоих похождениях. Что, отказался от встречи с очередной любовницей?
БАЙРОН. Нет, я не смог проводить леди Оксфорд – мою бывшую любовницу.
АВГУСТА. И потому тоска в глазах твоих?
БАЙРОН. Нет, сестра моя, все они мне как-то безразличны – одно лицо, одна и та же страсть. Женщина и страсть для меня, то же самое лекарство, что религия для многих. Женщина помогает мне забыться, а забвение – это тот же душевный покой. Когда я вижу обаятельную даму, во мне всё переворачивается – мне хочется любви, ласки, но, тем не менее, я могу довольствоваться любовью одной, если она прекрасна, нежна и умна.
АВГУСТА. Оказывается, мой брат – Дон Жуан, охотник до женских сердец, который…
БАЙРОН (перебивая). Не знаю, Августа, что и сказать. Мне и надоело всё это, но и жить не могу без женщины. Женщина и любовь для меня – как воздух. Я не могу жить долго и на одном месте – начинаю задыхаться от однообразия. Вот так и женщина, ни к одной не могу привязаться – всё не то!
АВГУСТА. Это всё, наверное, потому, что ты не можешь полюбить, что сердце твоё…
БАЙРОН. Далеко всё не так, Августа! (Вздохнув.) Сестра, может быть, когда-нибудь я и смогу излить перед тобой свою боль, обнажить свою рану, но не сейчас. Нам надо поначалу как-то притереться друг к другу, познакомиться поближе – мы же друг друга почти не помним.
АВГУСТА. Я читала твоего «Чайльда Гарольда».
БАЙРОН. Чайльд Гарольд – далеко не Байрон. (Пауза.)
АВГУСТА. А ты ещё пишешь?
БАЙРОН (хмыкнув). Я только этим и живу.
АВГУСТА. А ты дашь почитать мне свои новые стихи?
БАЙРОН. Тебе их всё равно не понять.
АВГУСТА. Не спеши делать выводы, брат мой. (Пауза.) Скажи, а что побудило тебя стать поэтом?
БАЙРОН. Сложный вопрос… Я не знаю, что ответить, да и поймёшь ли ты.
АВГУСТА. А кто сможет понять лучше меня, ведь я тебе самый близкий человек – или не так?
БАЙРОН. Да, сестра, ты права.
АВГУСТА. Не хочешь – не говори. (Смеётся.) Надо будет – сам скажешь.
БАЙРОН. Почему же, с кем ещё делить свою боль и радость, если не с родными. (Улыбается.) Сестра, я как увидел, полюбил тебя и почувствовал в тебе родную душу. «Вот кто утешит меня и пригреет» - тайно обрадовался я и, думаю, что не ошибся. Твоё лицо, твой смех, твой голос, все твои манеры и даже движения так близки мне и дороги, что я так и возгордился:
«Вот родственная мне душа, с кем я смогу откровенничать во всём».
Да, только сильное ощущение даёт нам осознание самих себя.
АВГУСТА (смеётся). И уверяю, брат, ты не ошибся. Когда я увидела тебя, мне стало как-то легче и радость наполнила мне сердце. Ведь и мой любимый муж тоже не подарок оказался.
БАЙРОН. Это злой рок властвует над нами.
АВГУСТА. Но мы так просто не сдадимся! Не так ли, брат?
БАЙРОН. Да, сестра, Байроны не плачут и не сдаются.
Обнявшись, Смеются от души.
БАЙРОН. Какое счастье, что ты рядом, мне давно так хорошо не было.
Пауза. Ласково смотрят друг на друга.
АВГУСТА. Неужели женское сердце так и не коснулось твоей души?
БАЙРОН (вздохнув). Что мне ответить… Да, встретив очередную женщину и став её любовником, я ощущал блаженство и радость, мне казалось, что я и в самом деле снова влюблён и счастлив. Но проходило некоторое время, туман рассеивался. И снова одиночество и пустота сдавливали меня ещё сильнее, угнетая мою душу так, что в груди сердце ноет и щемит от боли. И в эти дни, если б не писал, я бы тронулся умом. Литература стала для меня лекарством – бальзамом для души. А если говорить в целом, литература тоже пустяк. Действие, борьба – вот в чём жизнь. Данте и ему подобные – для меня образцы героев. Они действовали, сражались, а не довольствовались одной литературой. Ах, зачем я вернулся в Англию!..
АВГУСТА. Это от тоски. Сердце твоё страдает, хочет любить, но… (Пауза.Смеётся.) Ничего, брат, ты ещё встретишь свою любовь.
БАЙРОН. Любовь!.. Ах, сестра, любовь для меня просто развлечение. Прелесть новизны – вот что влечёт меня к той или иной женщине. Любви нет, а есть просто игра, придуманная творцом, чтобы ранить наши сердца, а потом смеяться над продажностью и… (Пауза.) Там, ещё я мог бы спастись, а здесь… Хм, когда всё надоест, я в отчаянии покончу с собой и с треском отправлюсь на тот свет.
АВГУСТА. Дорогой мой брат, родной, не говори так. Мне любовь знакома не по книгам и, поверь, это очень серьёзное чувство, доставляющее как страдание, так и радость.
БАЙРОН. Любовь – это нелепость и не стоит из-за неё страдать.
АВГУСТА (нежно, с умилением). Бэби, ты не любил ещё и потому смеёшься так над этим, когда полюбишь – ты запоёшь иначе. Только в этом случае ты смог бы понять влюблённое сердце.
Пауза. Байрон, отвернувшись, смотрит в окно.
БАЙРОН (резко повернувшись). Да-а?! А ты!.. ты смогла бы понять чужую любовь… чужую боль… страдания брата своего?!
АВГУСТА. Как, брат, ты имел счастье полюбить?!
БАЙРОН. Ты хотела сказать несчастье?! Одни страдания и муки – вот что мне подарила любовь! Мне даже больно вспоминать о своих страданиях. (Грустно усмехнувшись.) Это любовь изгнала меня из Англии, заставив скитаться по миру. (Вздохнув.) Любовь обратно и привела… чтобы, хоть слышать о ней, видеть её!
Пауза.
АВГУСТА (улыбаясь и как бы украдкой взирая на брата). Как давно это было? И кто же эта бестия, что украла покой твой и лишила радости?
БАЙРОН (пальцем прикрыв ей губы). Нет, сестра, не говори так. (Вздохнув.) Я был счастлив любить её и благодарен жизни за это, как бы ни страдал после, когда узнал, что чувства мои безответны. А если признаться, я этими воспоминаниями и живу…
АВГУСТА. Значит, это из-за неё ты покинул Англию и превратился в Чайльд Гарольда?
БАЙРОН. Можно сказать и так. Я старался любить других, надеясь забыть о ней. Но стоило мне вновь увидеть её – мир снова пошатнулся подо мной.
АВГУСТА. И ты вновь бросился в объятия страсти?
БАЙРОН. Хотел найти лекарство для своей души в этих объятиях, в этих новых ощущениях…
АВГУСТА. И как – нашёл?
БАЙРОН. Увы! Одно презрение – как к ним, так и к себе. К несчастью моему, я не могу ни обходиться без женщин, ни жить с ними.
АВГУСТА (смеётся). Так и мы, бедные женщины, и с вами нет радости, и без вас никуда.
БАЙРОН. Доступность женщин всегда удивляла меня. Я никогда не соблазнял их – они сами сближались со мной. Может, я их и любил, но, когда они начинали переходить границу – как будто я им дал право на себя, это меня злило и я начинал их ненавидеть.
АВГУСТА. А кто же та, что разбила сердце моего брата – я знаю её?
БАЙРОН (с улыбкой). Да, это – Мэри Энн Чаворт, кузина… Ах, как я был счастлив, мне было хорошо рядом с ней так, что радость переполняла меня. Я и дышал, и существовал ею одной. Я не мог оторвать взгляда от её лица и ничего не замечал, кроме неё. (Вздохнув.) Я всё помню и до конца жизни сохраню те свои ощущения.
Мэри… В её присутствии я испытывал радостное волнение. Сидеть рядом с ней, любоваться чертами её лица, прекраснее которого я не знал ничего на свете… (Пауза.) Мне казалось, что находиться рядом с ней – самая огромная радость на свете и за эту радость я бы отдал всё!
Я витал в облаках, я жил словно во сне – счастливом и прекрасном. В эти сладостные дни я словно забывал о своей подпрыгивающей походке и хромоте. И, когда вспомнил о своём изъяне, после её слов, которые вернули меня в реальность, я от стыда готов был провалиться сквозь землю. Впадая в ярость, я чувствовал слабость и пустоту – и ненавидел себя, ненавидел весь свет, в гневе проклиная зло, преследующее меня. Проклинал судьбу, беспардонно диктующую мне свои условия. Я хотел умереть, но, собравшись с силами, решил бросить вызов судьбе, никогда не отступать и бороться со злом, откуда бы оно ни исходило.
АВГУСТА. Ах, брат, не знаю, что и сказать, всё так сложно… Человек… (Пауза. Растерянно улыбаясь, разводит руками.) Извини, брат, я не такая уж и мастерица говорить. Не знаю даже, как тебя утешить.
БАЙРОН. Человек – он, что марионетка, которой управляют, ты это хотела сказать? А нет, сестра, я не согласен! Я сам хочу строить свою жизнь! Да, может, жизнь – это игра, где я пока в проигрыше. Но я ещё повоюю – так просто я не сдамся. Стихи – это мой первый шаг, но не последний и не главный.
АВГУСТА. Бэби, а помнишь нашу первую встречу – тебе тогда было всего 16 лет.
БАЙРОН. И ты была влюблена в кузена – в полковника Джорджа Ли.
АВГУСТА (смеётся). А ты отвергал любовь, приносящую страдание.
БАЙРОН. Да, Августа, так оно и было. Я отвергал любовь, чтобы спастись от её чар, ибо был отвергнут любимой, которая вышла замуж за Джека Мастерса. А впоследствии – потеряв с ним покой и все надежды на счастье, как и ты: бедная Мэри…
АВГУСТА. Убегая от страданий, ты покинул Англию, а Мэри потеряла своё счастье, оставив несчастным и тебя.
БАЙРОН. Но, видимо, человеку не дано убежать от судьбы. Злой рок повсюду следует за нами, раня своим огненным мечом и нас, и близких, обжигая и обугливая сердца. С девяти лет я был в неё влюблён и мечтал о счастье с ней, но судьба решила всё иначе. Господь Бог не внял моей мольбе – что ему до маленького сердца?
АВГУСТА. А тут ещё и капризы матери. (Вздохнув.) Бедный мой брат, я представляю, как ты страдал, покинутый всеми.
БАЙРОН. Замужество Мэри Чаворт нанесло мне такой удар, что сильно изменило меня – я стал одиноким и несчастным.
АВГУСТА. Точно. Когда через год мы снова встретились, то я узнала тебя с трудом.
БАЙРОН (нежно). Ты одна и была мне поддержкой.
АВГУСТА. Ты же единственный брат мой, Бэби.
БАЙРОН. И ты, сестра, одна на свете у меня, единственный мне близкий человек.
Уходят обнявшись.
СЦЕНА ВТОРАЯ
Августа читает. Входит Байрон.
БАЙРОН. Здравствуй, сестра.
АВГУСТА. Доброе утро, брат.
БАЙРОН. Да, сегодня утро доброе, как никогда. Так хорошо, когда рядом близкий человек, родственная душа, которая любит тебя и понимает.
АВГУСТА. Ты прав, Бэби.
БАЙРОН. Ах, Августа, если б ты могла уехать со мной в этот прекрасный край, где никому нет до тебя дела, как и тебе до них. Греция! Какой ароматный чабрец на склонах этого края! Как прекрасны горы и синее море! А какие там просторы!
АВГУСТА. Это и побудило тебя стать поэтом? Ах, Бэби, у тебя чудесные стихи!
БАЙРОН. Милая сестра, чтобы сделаться поэтом, нужно быть влюблённым или несчастным. А я болел и тем и другим, чтобы не умереть – я и стал поэтом.
АВГУСТА. Борьба за жизнь? Бэби, а ты не думал, что это – талант?
БАЙРОН. Диктат судьбы… может быть. Я предпочитаю талант военных и государственных мужей, людей действия – я уже говорил об этом. (Грустновздохнув.) Но я сделался рабом привычки и больше мечтаю, чем действую. Хотя и в этой ленивой задумчивости есть своя прелесть. Баюкая как в колыбели моё сердце, ритмы и рифмы рождают стихи, доставляя мне удовлетворение и наслаждение.
АВГУСТА. Стало быть, писать для тебя благо?
БАЙРОН. Ну да, стихи – бальзам для моей души, они спасают меня от скуки, от болезненной хандры, а может, и от смерти…
Но в то же время я страдаю от них, ибо они отвлекают меня от жизни, от действия. Стихи, сестра, мелочь, и жизнь без действия – пустяк. Надо действовать, а я прожигаю жизнь над листами бумаги. Человек обманывает себя, а после сокрушается, что не так прожил свою жизнь. Я бездействую, когда надо бороться со злом, с тиранами, с несправедливостью.
Человек, который всё терпит, подставляя злу свою спину, не достоин уважения! Разве лишь одной жалости… Это – рабство, а я не хочу быть рабом, я не хочу жалости. Я хочу полноценной жизни, а нелепая жизнь замучила меня и стала в тягость.
АВГУСТА. Бэби, ты слишком строг к себе.
БАЙРОН. Не я, сестра, злой рок – это он меня гонит… (Пауза.) Я не успел возвратиться и разделить радость с друзьями – тут же слёзы горечи омрачили мне сердце. Я потерял мать и друга Мэтьюса. Бедная мать, несчастная вдова-регентша, так и ушла в иной мир, даже не попрощавшись, не прижав меня к груди и не уронив на лицо мне утешительную слезу. Может, нам обоим стало бы легче. А нелепая смерть Мэтьюса и вовсе разбила меня и сокрушила. Ах, какого друга в его лице я потерял! Это был смелый и отважный юноша, большой любитель всяких затей. Не веря ни во что, он смеялся и над дьяволом, и над Богом. Он часто плавал со мной, и надо же, утонул в какой-то луже. Ах, Мэтьюс, Мэтьюс… как мне не хватает здесь твоей фантазии. (Вздохнув.) Один из лучших друзей, самый талантливый…
АВГУСТА. Да, брат, ты прав, Бог забирает к себе лучших, оставляя рядом с нами бездарей и всякую мразь… (Пауза.) А Мэри ты так и не смог забыть? Она всё так же в твоём сердце?
БАЙРОН. Когда после возвращения мы встретились с ней, волна этих ощущений вновь захлестнула меня.
АВГУСТА. А как она отнеслась к этой встрече – ты ничего не заметил?
БАЙРОН. Как же… искры огня засверкали в её глазах, заглушая в них боль.
АВГУСТА. И её муж не лучше моего – не много радости дал он ей. Почему все в этом мире так несчастны? А всем хочется любви, радости, счастья! Почему судьба не считается с нами?
БАЙРОН. Потому, что миром правит зло. Зло и есть хозяин жизни – вот оно и крутит нами. Ах, какой я идиот, что вернулся. Я не люблю эту страну, как и она меня.
АВГУСТА. Нет, брат, я не согласна с тобой, тут другое… (Пауза. Смеётся.) И всё-таки это счастье, что у меня есть ты. Не унывай, Бэби, я постараюсь подарить тебе хоть частичку счастья и радости.
БАЙРОН (улыбается). Ты уже подарила их, гусёнок…
АВГУСТА. Я имела в виду… (Пауза.) Я постараюсь сдружиться с Мэри, да так, чтобы и ты смог видеться с ней почаще и общаться.
БАЙРОН. Спасибо за заботу тебе, мой добрый гусёнок. Да, сестра, это правда, я не в силах забыть свою первую любовь. Грусть-тоска по ней не оставляет меня, и такая пустота от этой щемящей боли…
АВГУСТА. Ну что ты, брат, я так рада, что не одна, что у меня есть ты – родной и близкий.
Пауза. Нежно смотрят друг на друга.
БАЙРОН. Какое счастье, что ты приехала! Видимо, в любви одной страсти и чувственного наслаждения мало, если нет дружеской близости и материнской нежности. Ты всегда выручала меня, мой маленький гусёнок. Разве я забуду, как когда-то ты помогла мне занять несколько сот фунтов? Они дали мне почувствовать самостоятельность и сделали взрослым.
АВГУСТА. Ничего, брат мой, всё будет хорошо. Надеюсь, что уже скоро я обрадую тебя и сделаю счастливым. И тайну эту в себе я схороню, обещаю.
БАЙРОН. Спасибо, что ты есть… (Пауза. Благодарно смотрит на сестру.) Когда я вновь её увидел – не мог отвести своих глаз от её лица. Так и смотрел бы на неё всю жизнь – и был бы счастлив…
АВГУСТА. Это мы так думаем, пока… (Пауза, задумалась.)
БАЙРОН. Пока что, Августа?
АВГУСТА (вздохнув). Пока не поймём, что это всё внутри нас, что этот образ создали мы сами…
БАЙРОН. Да, может быть, но…
АВГУСТА. И это будет продолжаться до тех пор, пока не осознаешь, что объект твоего вожделения – обычный человек, а не ангел.
БАЙРОН. Это ты так говоришь потому, что разочаровалась в своей любви, что любимый твой кузен оказался не тем человеком. Я тебя понимаю. Но Мэри Чаворт не такая, сестра.
АВГУСТА. И тебе хотелось бы узнать её любовь, сблизиться с ней?
БАЙРОН. Я бы всё отдал за это – и даже жизнь… (Усмехнувшись.) Жизнь – весь смысл моей жизни был в ней…
АВГУСТА. Бэби, ты говорил, что и в глазах её видел тоску и боль. А не могло быть это отражением твоей боли?
БАЙРОН. Нет, сестра, они таили в себе глубокую печаль, но – искрились огнём неистраченной любви. Глаза её как будто сожалели и в то же время искали любви.
АВГУСТА (радостно). Так она же любит тебя! Это любовь, брат! Разочаровавшись в любимом, она перенесла все чувства на тебя. Раньше ты был для неё младшим кузеном, и на твои чувства она взирала сверху, они вызывали в ней всего лишь интерес. Но теперь всё изменилось, ты повзрослел и стал любимцем всех женщин, твоё имя у всех на устах. Ты – знаменитость!..
БАЙРОН. Если бы так… (Вздыхает.)
АВГУСТА. А хочешь, я увижусь с ней и поговорю: приглашу её в гости к себе, заведу с ней разговор о любви, расспрошу о муже и, как бы случайно, скажу ей о тебе, о твоих чувствах.
БАЙРОН. Думаешь, она разоткровенничается?
АВГУСТА. Ах, Бэби, у женщин не бывает секретов, если правильно к ним подойти. Я уверена, она с радостью выложит все свои болячки, (улыбается) а может, и я расплачусь вместе с ней. Иногда это необходимо…
БАЙРОН. Только не надо уговаривать её!..
АВГУСТА. Ну что ты, Бэби… Чувства её всё и решат!
БАЙРОН. Я буду рад, если она хоть чуть-чуть любит меня… (Вздохнув.) А если нет – значит, не судьба, и мыкаться мне всю жизнь…
АВГУСТА. Хорошо, мой бедный брат… (Обняв его.) Мне очень хочется, чтобы ты был счастлив. И я надеюсь на это. (Пауза.) Завтра же я возвращаюсь домой, а по пути навещу Мэри Энн и приглашу её в гости. Потом и ты, дорогой брат, навестишь нас – там всё и определится, да так, что никто об этой встрече и знать не будет. (Смеётся.) Комар носа не подточит.
БАЙРОН (мычит в раздумье). М-м…
АВГУСТА (хохочет). Да ты, Бэби, от одного имени её теряешь дар речи.
БАЙРОН (подхватив её на руки и закружив). Мой добрый гусёнок! Дурочка моя, ты всё больше и больше радуешь меня. Дай же расцелую тебя, красавица, моё второе я, моё зеркальное отражение, сестра моя! Теперь мы с тобой как одно существо! (Целует, крепко прижимая к себе.)
АВГУСТА (смеётся). Отпусти же меня, Бэби, а то раньше времени в объятиях задушишь. (Пауза.) А теперь условимся, как будем общаться, чтобы…
БАЙРОН (в волнении перебивая её). Сестра, всё, что будет касаться нашей тайны, мы будем обозначать крестиком, чтобы соблюсти осторожность. (Радостно, с улыбкой.) В дальнейшем, где бы я ни был, я смогу спокойно писать письма любимой Мэри как будто тебе, а ты передашь их по адресу. Только ты и я будем знать, что означают крестики. (Пауза.) Сестра, (показывает кольцо на руке) видишь это кольцо, его мне подарила Мэри, и я никогда не расстаюсь с ним.
Уходят.
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
Байрон у себя дома, один.
БАЙРОН. И пойми этих женщин после всего – ни так они не довольны, ни этак. Я без любви могу сойти с ума, ни стих не радует меня и ничто вокруг – всё пусто, опустел весь мир. (Пауза. Ходит угрюмый. Машинально берёт со столаписьмо и держит его в руках, ничего не соображая.) Письмо? (Пустыми глазами смотрит на письмо. Вскрывает.) А зачем мне письма – какая в них отрада?.. И чьё оно?.. Кто пишет мне?.. (Читает по буквам.) ЭМ-Э-Чэ… (Задумавшись.) МЭЧ?! (Оживляясь.) МЭЧ!.. (Смотрит на конверт.) Августа! (Пауза.) Мэри!.. Мэри Энн!.. Моя первая любовь… вечная моя любовь Мэри! Моя печаль и тоска, лишившая покоя… Мэри!.. Ну, почему так мало строк?!
(Читает.) «Милый лорд Байрон, мой кузен, друг моего детства… Августа и я, ваша Утренняя Звезда, ждём вас… Приезжайте в Эдуолтон. Преданная вам Мэри Энн». (Целует письмо.) Какая радость – она хочет меня видеть! Меня, кого отвергла ради этого подлеца!.. (Пауза.) А ведь всё могло бы сложиться иначе!.. О, Мэри, Мэри!.. Наконец-то вы позвали меня! Наверное, нелегко это далось и, видимо, вам очень тяжело… О, избалованная наследница, обожаемая всеми, как жестоко обошлась с вами эта жизнь!..
Как плачевна наша судьба, родная… А готовы ли вы полюбить меня?.. Ах, что за вопросы – я еду, еду!.. (Уходит. Голос за сценой.) Карету мне!
Затемнение.1813г. Эдуолтон. Лето, конец июля. Байрон тихо, стараясь не шуметь, выходит из спальни и сталкивается с Августой.
АВГУСТА. Доброе утро, Бэби. Вот хотела позвать к завтраку. Вы уже оделись?
БАЙРОН (приложив палец к губам). Тс-с… Тихо, гусёнок, не шуми так, а то Мэри проснётся.
АВГУСТА (прикусив палец и улыбаясь). А… тс-с… Брат, отойдём от дверей.
БАЙРОН. Да, сестра, идём… (Отойдя подальше.) Гусёнок, послушай и оцени – это я утром сочинил:
«Нет женщины другой на свете,
А коль и есть – не всё ль равно…
Уж поздно – ты была и есть
Безумье сердца дорогое…»
АВГУСТА (радуясь). Мой брат опять сошёл с ума, но это радует меня, ибо от счастья та болезнь и называется любовью.
БАЙРОН. Ты почти как поэт, сестра!
Смеются.
АВГУСТА. Как хорошо!.. Я счастлива за тебя, Бэби.
БАЙРОН. Влюблённый человек слеп, как и сама любовь. Ах, сестра, что это за существо! Мэри Энн… Её единственный грех – это моя вина, и оправдание этой страсти – только моя любовь. Но не моя вина в том, что она мне не жена…
АВГУСТА. Ты счастлив, Бэби?
БАЙРОН (обняв её и расцеловав). Благодаря тебе, дурочка ты моя, сестра моя, славная и необыкновенная!
АВГУСТА (смеётся). Ты ли это, брат?!
БАЙРОН. Ах, как здесь чудесно! И такая восхитительная пустота – одно блаженство! (Мрачнеет.) Как жаль, что это безумие не может длиться вечно… (Вздохнув.) И уже скоро мы вынуждены расстаться…
АВГУСТА (улыбаясь). Кажется, пора завтракать… Пойду, разбужу её. (Уходит.)
БАЙРОН. Да, сестра… (Сияя от счастья.) Она со мной – какое счастье!
Появляется Мэри.
МЭРИ (растерянно и волнуясь). Байрон!..
БАЙРОН. Мэри, родная, что случилось? На тебе лица нет! Чем ты так встревожена?
МЭРИ. Ах, Байрон, я погибла!.. (Бросается в его объятия.)
БАЙРОН (обняв и успокаивая). Да что за причина такая?
МЭРИ. Что мне делать, боже мой, какой позор!.. Как мне жить?!
БАЙРОН. Да в чём дело, Мэри?.. Родная, милая моя, любимая, что это вдруг с тобой?
МЭРИ (припав на грудь Байрона, отчаянно). Я беременна, Байрон, я жду ребёнка!..
БАЙРОН (радостно). Это же хорошо, Мэри, радоваться надо, а ты!.. Господи, у нас будет ребёнок – наш ребёнок!..
МЭРИ. Я замужняя женщина, Байрон! Что я скажу?! Муж мой в командировке… (Плачет.)
БАЙРОН. Прошу тебя, Мэри, не плачь… не терзай себя, я что-нибудь придумаю… Да и сестра нам поможет!
МЭРИ. Это мне наказание за грех мой! Господь… Господь наказал меня – я погибла!..
БАЙРОН. Надо посоветоваться с Августой – она обязательно поможет, придумает что-нибудь…
МЭРИ (кусая губы и ломая руки). Что?! Как?! Чем она может помочь?!
БАЙРОН. Я не могу этого знать, ибо ничего не смыслю в этих делах, но знаю – поможет. Августа сестра мне, самый близкий человек.
МЭРИ (отчаянно). Ах, раньше мне надо было думать! Боюсь, что уже поздно…
БАЙРОН. Можно придумать, что ты заболела и требуется лечение – у тебя такой вид… Августа будет за тобой ухаживать.
МЭРИ. Скоро всё раскроется… (Плачет.) Что я буду делать?! Как избежать позора?
БАЙРОН. Главное, сейчас, успокоиться… Милая Мэри, я не допущу, чтобы ты страдала из-за меня, поверь мне. Надо сказать сестре. Мы так всё устроим, что никто ни о чём не догадается, обещаю. И не мучай себя, я очень тебя прошу. Мне больно видеть твои страдания, зная, что я всему причиной.
МЭРИ. У меня же семья, Байрон, дети… Я не смогу уйти… я не смогу жить без них!..
БАЙРОН. Ты спокойно вернёшься домой, выздоровев после лечения.
МЭРИ. А… (Плачет.) Что делать с ребёнком?!
БАЙРОН. Ребёнка… оставишь у сестры – я отвечу за всё…
МЭРИ. А что скажет Августа?!
БАЙРОН. Спросим о том у неё. (Улыбается.) Идём, я провожу тебя.
БАЙРОН. А что, ложь лучше правды? К тому же, Каро, есть одна женщина, которую я с детства очень сильно люблю. Она ждёт от меня ребёнка.
КАРО. Неужели?! О ля Байрон!..
БАЙРОН. Да, Каро! Если это будет девочка, назову её Медора, а если мальчик – Бонапарт, в честь героя, которого я уважаю. Прощай!
Каролина уходит. Появляется Августа.
АВГУСТА. Мэри, вы только посмотрите на брата моего: сияет, как весеннее солнце. (Смеётся.) Ну, Бэби, рассказывай, что это ты такой цветущий.
БАЙРОН (обнимая их, радостно). Ах, родные мои, сегодня вышел в свет «Корсар»! И знаете, было продано тринадцать тысяч экземпляров – это ли не сенсация! Вот так буря!
МЭРИ (улыбнувшись). Надеюсь, ты мне подаришь экземпляр…
БАЙРОН. Да, родная, с надеждой, что прочтёшь её… Уверяю, она не оставит тебя равнодушной.
АВГУСТА (радуясь им). Ну, только не сейчас, Бэби, сейчас ей нужен отдых.
МЭРИ. Вы правы, Августа, и с вашего позволения, я бы отдохнула.
БАЙРОН. Да, конечно, любовь моя…
АВГУСТА. Я провожу.
МЭРИ (улыбнувшись). Ничего, ничего, не стоит беспокоиться, я сама, простите… Августа, вы лучше останьтесь и разделите радость брата. (Уходит.)
АВГУСТА (целуя брата). С успехом, с триумфом тебя, Бэби!
БАЙРОН. Спасибо тебе, мой добрый гусёнок. (Пауза. Вздохнув.) Хобхауз говорит, что я стал нелюдим, словно домовой.
АВГУСТА (смеётся). А что, он прав!
БАЙРОН. А зачем мне это общество? Мужчины не вызывают во мне радости, а женщины мне и одной хватает. Когда рядом женщина, я лучше настроен: могу читать, писать, веселиться – живу, одним словом.
АВГУСТА. И это говоришь мне ты, Дон-Жуан неугомонный?!
БАЙРОН. Честное слово, сестра, это правда! Я был бы счастлив жить на необитаемом острове с одной, любимой и любящей женщиной, как Адам и Ева до изгнания.
АВГУСТА. О, лорд Байрон, это говорит о многом! (Смеётся.)
БАЙРОН. И о чём же?
АВГУСТА. О том, что тебе надо бы жениться.
БАЙРОН. А что, мог бы и жениться, но, увы…
АВГУСТА. Что «увы»?..
БАЙРОН. Сдаюсь, сестра… (Подняв руки вверх, смеётся.) Этот вопрос остаётся открытым.
АВГУСТА. Извини, брат, они сами по себе. (Улыбается.) Ах, Бэби, женщина – что погода: то дождь, то солнце, а то и вместе всё.
БАЙРОН (задумавшись). «Не вздохну, не шепчу, не пишу твоё имя…» - и только дочь нам в память о любви. Ах, Мэри, Мэри… И должно остаться это тайной. Чтобы твоё не запятналось имя, сестра взяла всё на себя. (Обняв Августу.) Прости меня, гусёнок. (Вздохнув.) Не каждая душа отважится на такое.
АВГУСТА (ласково и нежно). Я же не каждая душа, Бэби, я сестра твоя – единственная.
БАЙРОН (со слезами на глазах). Ты чудесный человек, родная… (Прижав еёк себе.) Ах, мой добрый и славный гусёнок, ты приносишь себя в жертву, чтобы спасти честь любимой мной женщины.
АВГУСТА. Мой милый брат, дорогой и единственный, я всё стерплю, всё снесу ради тебя – все муки и унижения, которые приготовила мне судьба.
БАЙРОН. И никогда ни перед кем имя Мэри Энн не раскроешь?! (Пауза.) Ей не вынести и не выдержать общественного суда и гнева супруга.
АВГУСТА. Клянусь могилой нашего отца!
БАЙРОН. Клянусь и я ничем не выдать Мэри! (Пауза. Улыбается.) Медора… Невинное дитя!
«Пусть тебе будет счастье, а мне – преступленье,
О, прости, моё солнце!..»
АВГУСТА. Пока я жива, она будет мне дочерью. И это так – она дочь брата моего. Я чиста тут перед всеми.
БАЙРОН. Как поправится, я увезу Мэри домой. Так будет лучше.
«Это мысли, что прячутся в сердце моём.
Кратки были для счастья и для успокоенья
Те часы…»
АВГУСТА. Да, Бэби, ты прав, чем раньше увезёшь её – тем лучше. Время сгладит всё и мать о ней забудет. И будет мне она родной и мамой назовёт меня.
БАЙРОН. И станет это нашей тайной… Да простит меня малютка Медора, здесь одна моя вина. (Вздохнув.) Идём, сестра, покажи мне дочь.
