Драма – посвящается памяти тех, кто погиб от рук террористов
Действующие лица:
ХАБИБ – возмутитель спокойствия
АШУРА – мать Хабиба
ЗАЙНАБ – сестра Хабиба
КАДИЕВ ИСЛАМ – муж Зайнаб, работает в ФСБ, живут в Кизляре, в частном доме
АМИНА – подруга Зайнаб
МАРЬЯМ – младшая сестра Амины
МУХТАР – сотрудник полиции, участковый села
ПАТИМАТ – жена Мухтара
САЙГИД – сын Мухтара
КУРБАН – двоюродный брат Сайгида
АНВАР – лейтенант полиции
Сержанты, сапёры и др.
Действие происходит в наши дни.
Акт первый
Сцена первая
Наши дни. Село недалеко от Кизляра. Дом родителей Хабиба, который вернулся на днях, завершив учёбу в исламском университете за рубежом. Диван, стол, на стене картины, разрисованные арабским шрифтом. За столом, за чашкой чая сидит Зайнаб, она так задумалась, что к чашке чая даже не притронулась. Вздохнув, встаёт и подходит к окну.
ЗАЙНАБ (одна). Вот и дождались… Вот тебе и праздник… (Снова вздыхает.) Мой брат родной стал мне врагом… и не только мне одной…
Шум. Появляется Амина и с порога бросается обнимать Зайнаб.
АМИНА (весело). Здравствуй, Зайнаб! Добрый день!
ЗАЙНАБ (всё так же задумчиво и грустно). Здравствуй, Амина… (Снова вздохнув.) Да, хотелось бы и мне, чтобы он был добрым, но…
АМИНА. А… (Небольшая пауза.) Что случилось? Почему ты одна?
ЗАЙНАБ. Да, точно – почему я здесь, почему я одна?..
АМИНА. Что?..
ЗАЙНАБ. А, не обращай внимания: мысли вслух…
АМИНА. А где Хабиб? (Смотрит по сторонам.)
ЗАЙНАБ. Хабиб… в мечети с отцом, а мама – в магазин ушла.
АМИНА (снова весело). Ну, как он?
ЗАЙНАБ. Кто?..
АМИНА. Брат твой, Хабиб!..
ЗАЙНАБ. А, Хабиб… (Вздохнув, с усмешкой.) Полный отстой!..
АМИНА. Не поняла… Что-то не так?
ЗАЙНАБ. Да, подруга, к сожалению, всё не так… Мы так его ждали, так волновались, переживали – и вот, на тебе!..
АМИНА. А что?.. Он заболел?.. Ну, говори же, что с ним?!
ЗАЙНАБ. И ты зря ждала его, подруга, зря – это уже не тот Хабиб, другой человек совсем.
АМИНА. Что, всё так плохо?.. Он неизлечим?..
ЗАЙНАБ. Боюсь, что да: не человек – зомби… Он не даёт мне и слова сказать, а отец – поддерживает его… (потрясая ладонями) гордится им!.. А мне страшно!.. Даже от одного взгляда его – мороз по коже… Бр-р!.. Он агрессивен и зол…
АМИНА. Что ты этим хочешь сказать?.. Ты пугаешь меня, Зайнаб!..
ЗАЙНАБ. Я то и хочу сказать тебе, подруга, чтобы забыла ты о нём и, чем раньше – тем лучше.
АМИНА. Нет, Зайнаб, не говори так: я люблю его, люблю!..
ЗАЙНАБ. Ах, Амина, погубит он тебя… (небольшая пауза) да и себя тоже – всех погубит…
АМИНА (почти плачет). Не говори так! Я же люблю его! (Пауза.) Что с ним, Зайнаб, что?!
ЗАЙНАБ. Он – в плену иллюзий, ему отравили мозг и он ослеп…
АМИНА. Как ослеп?.. Он же вчера ещё был зрячим…
ЗАЙНАБ. Я же о другом: видит-то видит, но всё в ином ракурсе… (Горько усмехнувшись.) Возмутитель спокойствия – вот кем станет он для всех! На меня – как на врага смотрит, готовый испепелить взглядом.
АМИНА. Как это так? Почему?
ЗАЙНАБ. А потому, что я, сестра его, жена майора ФСБ.
АМИНА. И что?
ЗАЙНАБ. А ФСБ, что и полиция для него – кафиры и первый враг. (Усмехнувшись.) Знаешь, что он сказал – что лучше быть мёртвым, нежели кафиром.
АМИНА. Но… они же не кафиры и многие из них молятся.
ЗАЙНАБ. А ты объясни ему это…
АМИНА. Что, не станет слушать?
ЗАЙНАБ. Накинется на тебя как Аждаха и столько наговорит, что больше и спрашивать не захочешь.
АМИНА (в сторону). В таком случае, я буду молча поддакивать ему во всём. (Зайнаб.) А с чего это он так, что с ним?
ЗАЙНАБ. Переучился… А отец столько бегал, чтобы сын его учился за рубежом в исламском университете… (Вздохнув.) Вот и дождались… Мы, оказывается, не так живём, не так молимся, неверно Коран толкуем…
АМИНА (в удивлении). Это как?.. Он что, революционер?..
ЗАЙНАБ. Вроде того. А революция его – шаг назад и, наверное, не один…
АМИНА. И что он хочет?
ЗАЙНАБ. Говорит, что женщина обязана ходить в хиджабе. Вот и ушла мать в магазин, хиджаб покупать. А он с отцом – в мечеть, устанавливать и там свои правила. Надо же, всё так перевернуть в исламе.
АМИНА. Ой, а мне хиджаб нравится – это так классно!
ЗАЙНАБ. Что?! Ну, подруга, удивила ты меня.
АМИНА. А ты меня напугала: ослеп, заболел… Зачем ты так? Как можно, о родном брате…
ЗАЙНАБ. А по мне, лучше бы он заболел, лучше бы ослеп, чем видеть и знать его таким!
АМИНА. Вуя! Астахпируаллах! Зайнаб, не говори ты так! Типун тебе на язык! Он же брат твой!
ЗАЙНАБ. Вот именно, брат! А я – сестра ему!.. Сестра, понимаешь!.. Старшая!..
АМИНА. Ты должна слушаться брата и родителей!..
ЗАЙНАБ. Да?.. И бросить мужа своего?.. Не могу поверить, что это говоришь мне ты! Видимо, и стены этого дома уже против меня.
АМИНА. А что ещё мне говорить – я же будущая невестка ваша.
ЗАЙНАБ. А ничего говорить не надо – надо бежать от него, пока не поздно, бежать, не оглядываясь.
АМИНА. Спасибо, подруга, обрадовала!
ЗАЙНАБ. Спасибо будешь потом говорить, когда меня послушаешь.
АМИНА. Нет, Зайнаб, я люблю его и выйду за него замуж. А если надо – и хиджаб одену, и молиться буду, всё сделаю, что скажет.
ЗАЙНАБ. Амина, опомнись, это я тебе говорю – сестра его!
АМИНА. А я не верю тебе!
ЗАЙНАБ. Что?
АМИНА. Ты говоришь так потому, что муж твой сотрудник ФСБ.
Пауза.
ЗАЙНАБ. И что, станешь таким же, как он?
АМИНА. Если надо – да!
ЗАЙНАБ. Ты уверена? Подумай, пока не поздно.
АМИНА. Я всю жизнь об этом только и думала. Я буду послушной женой, как и ты Исламу.
Пауза.
ЗАЙНАБ. Хорошо, я маме так и скажу, что ты согласна.
АМИНА. Окажешь мне услугу.
ЗАЙНАБ. Пусть тогда сватают?
АМИНА. Да, буду ждать с нетерпением. (Весело.) Так, я пошла?..
ЗАЙНАБ. Ты же хотела его видеть.
АМИНА. Не сейчас. Пойду, выберу себе хиджаб. (Уходит.)
ЗАЙНАБ (вслед). Амина, постой, может, сможешь повлиять на него… (Вздохнув.) Ушла, не стала даже слушать… М-да, любовь слепа… (Задумалась.) Нет, Зайнаб, тут тебя и не услышат – ты стала им чужой. (Пауза.) Раб и Тиран не могут быть друзьями. Она будет рабом его, а он – Тираном. Это ли счастье… Ах, брат, лучше б ты вовсе домой не возвратился…
Появляется Ашура.
АШУРА. Ты это о ком так, дочь моя?
ЗАЙНАБ. О ком же ещё, мама, как не о брате своём. Сегодня – это тема номер один.
АШУРА. Дочка моя, ты что, как можно так о брате – он же родной тебе.
ЗАЙНАБ. А я, мама, не родная? Я старше него, но он мне и слово не даёт сказать, будто я и не человек…
АШУРА. А может он прав, дочка? Смотри, как отец возрадовался ему – и не спорит, слушается во всём. Гордый такой ходит, и мне радостно смотреть на них.
ЗАЙНАБ. А мне, мама, выть хочется от боли.
АШУРА. Вуя, дочка, что ты говоришь, зачем ты так?
ЗАЙНАБ. А затем, мама, что сердце моё кровью плачет. Какая тут радость…
АШУРА. Как – твой брат самый учёный алим села, имамом станет, а ты…
ЗАЙНАБ. Мама, поверь, от этой его учености теперь нам с тобой жизни не будет. (Пауза.) Мама, а давай, я заберу тебя с собой в Кизляр, будешь жить с нами. Ислам защитит нас.
АШУРА. Зайнаб, жан, что ты, как я могу – бросить сына, бросить мужа… Это не ты – это шайтан, шайтан… Тавба… тавба астахпируаллах…
ЗАЙНАБ. Мама! Это брат сдружился с шайтаном, не я! И мне страшно оставаться рядом с ним, и тебя боюсь оставить – он стал другим, он...
АШУРА (перебивая, громко). Он мой сын! Я люблю его!
ЗАЙНАБ. Я тоже люблю, мама, но… (Вздохнув.) Но, боюсь, что ему не люб и не дорог никто другой, чьи идеи и взгляды на жизнь расходятся с его взглядами.
АШУРА. Дочка, Зайнаб, радость ты моя, твой брат много учился и много знает, поэтому, надо его слушаться, а не спорить с ним.
ЗАЙНАБ. И ты хочешь, чтобы я тоже носила хиджаб?
АШУРА. А что тут такого?
ЗАЙНАБ. Хорошо, мама, закончим этот спор – мне всё уже ясно. (Устало вздыхает.)
Пауза.
АШУРА (увидев полный стакан чая). Дочка, ты даже чаю не выпила?
ЗАЙНАБ. А, не успела: Амина приходила – отвлеклась.
АШУРА (весело, с улыбкой). Хабиба видеть приходила?!
ЗАЙНАБ. Да, конечно.
АШУРА. А что же не дождалась?
ЗАЙНАБ (усмехнувшись). Побежала хиджаб покупать.
АШУРА. Ой, какая молодец! Если согласится, засватаем её за Хабиба.
ЗАЙНАБ. Она согласна, мама.
АШУРА. Что? Она тебе так и сказала?
ЗАЙНАБ. Да. Люблю, говорит и, каким бы он ни был, выйду за него.
АШУРА. Ой, какая радость!
Пауза.
ЗАЙНАБ. Или, лучше сразу же поженить их – сегодня же!
АШУРА. Зайнаб!
ЗАЙНАБ. Что, мама?
АШУРА. Не надо так.
ЗАЙНАБ. Да, мама, ты права. Теперь в нашей семье другие законы и другие правила, и мне ли знать, как надо… (Задумчиво, чему-то грустно улыбаясь. Пауза.) А, делайте что хотите, я вам тут не советчик. (Собирается уходить.)
АШУРА. Ты это куда засобиралась?
ЗАЙНАБ. Домой, мама, к деткам своим и к мужу. Мы с ними лучше друг друга понимаем.
АШУРА. Зайнаб, ты с ума сошла?!
ЗАЙНАБ. Пока ещё нет, мама, потому и уезжаю.
АШУРА. А как же сватовство? Как же без тебя?
ЗАЙНАБ. Я что, буду тут какую-ту роль играть? Вряд ли, мама. У меня теперь нет права голоса в этом доме.
АШУРА. Зайнаб, ты должна остаться! Ты обязана!..
ЗАЙНАБ. Разве? Чтобы выслушивать замечания брата, как надо правильно жить и, что надо делать? Нет, мама, спасибо. У меня есть муж и я буду делать так, как скажет он. А обязана я, мама, в первую очередь, заботиться о своей семье и о своих детях, которых я, ради брата, оставила одних, поручив соседям.
АШУРА. Не позор нас, дочка! Что люди скажут? Задержись ещё на пару дней хотя бы!
ЗАЙНАБ. Нет, мама, и не проси. А если б знала, что найду брата таким, может и не приехала бы.
АШУРА. Вай, Аллах, Зайнаб, не говори так! Стыд какой, если люди услышат… Это же брат – родной брат твой, подумай!
ЗАЙНАБ. А обо мне вы подумали, мама?! (Пауза. Вздохнув.) Нет, мама, моей ноги здесь больше не будет! И хиджаб я ваш не одену! Прощайте! (Уходит.)
АШУРА. Дочка! Зайнаб! (Бежит за ней.)
Затемнение.
Сцена вторая
Кизляр, дом Ислама и Зайнаб. Зайнаб только вернулась домой. С болью в глазах садится на диван и, прикрыв лицо ладонями, рыдает. Возвращается Ислам. Услышав его шаги, Зайнаб тяжко вздыхает и вытирает слёзы.
ИСЛАМ (садится рядом). Зайнаб, что с тобой?.. Что случилось?.. Ты плачешь?..
ЗАЙНАБ. Нет… (Уткнувшись лицом ему на грудь, снова рыдает.)
ИСЛАМ (приобняв, поглаживает по спине. Вздыхает.) Вот значит как… Выходит, всё намного хуже, чем я ожидал.
ЗАЙНАБ. Так плохо, милый, что я этого и представить себе не могла.
ИСЛАМ. Ты так думаешь?
ЗАЙНАБ. Видел бы ты глаза его.
ИСЛАМ. Он ругал тебя?
ЗАЙНАБ (усмехнувшись). Ругал?.. Если б не знал тебя, он бы избил меня и заставил бы носить хиджаб.
ИСЛАМ. М-да, это уже слишком.
ЗАЙНАБ. А если он станет имамом?
ИСЛАМ. Ты думаешь, его поддержат?
ЗАЙНАБ. Я слышала разговор отца с ним – они добьются этого. За эти дни я поняла, что мой брат большой питнакар*. Но самое страшное для меня то, что отец соглашается с ним во всём.
ИСЛАМ. Это да… Если он убедил в своей правоте и отца, то, значит, сможет убедить и остальных. (Пауза. Вздохнув и весело посмотрев на жену, радостно улыбается.)
ЗАЙНАБ. Ислам, это не смешно!..
ИСЛАМ. А я не смеюсь – я радуюсь.
ЗАЙНАБ. Чему тут радоваться-то?
ИСЛАМ. Тому, что ты не поддалась его нововведениям и нравоучениям.
ЗАЙНАБ. Я что, дура?! (Пауза.) Не я, а он враг исламу.
ИСЛАМ. Это да – и исламу, и всем нам. Этого Запад и добывается, посеять вражду и рознь.
ЗАЙНАБ. Я за эти дни многое поняла, а главное, что вера – это Любовь, и если нет Любви – это и есть неверие.
*Сплетник; здесь – смутьян, возмутитель спокойствия
ИСЛАМ. При всём прискорбии, вот это меня и радует.
ЗАЙНАБ. Я хочу спасти его… спасти всех, чтобы…
ИСЛАМ. Я тоже, родная, я тоже…
Раздаются голоса детей.
ЗАЙНАБ. А вот и соседка привела детей.
ИСЛАМ. Идём встречать?
ЗАЙНАБ. Идём.
Уходят.
Сцена третья
Прошло время. У Мухтара дома. Патимат сидит на диване и смотрит по телевизору новости, меняя мимику лица и комментируя. Возвращается с работы Мухтар.
МУХТАР. Ты одна?
ПАТИМАТ. А с кем же ещё? Я всё время одна – ты свою работу любишь больше, чем семью.
МУХТАР. Прошу тебя, не начинай. Где Сайгид?
ПАТИМАТ. Не вернулся ещё.
МУХТАР. Наверное, опять у этого друга своего Хабиба.
ПАТИМАТ. И что?
МУХТАР. Я уже не раз говорил ему, чтобы не общался с ним! А нет, не слышит он меня.
ПАТИМАТ. А с кем ему ещё общаться – не с наркоманами же и с алкашами?
МУХТАР. Тебе поверить, то все остальные – это наркоманы и алкаши.
ПАТИМАТ. Ну да, нормальные люди все молятся.
МУХТАР. Что? И это говоришь ты?
ПАТИМАТ. А что?
МУХТАР. Ты сама, когда молиться начала – когда тебе сын сказал?
ПАТИМАТ. Значит, так было угодно Аллаху.
МУХТАР. А может сыну? Это же он тебя убедил молиться.
ПАТИМАТ. Ты что, не хочешь, чтобы я молилась?
МУХТАР. Я этого не говорил. А вот Хабиб, ничем не лучше этих наркоманов.
ПАТИМАТ. Тоже мне, сравнил шайтана с ангелом.
МУХТАР. Это Хабиб-то ангел? Тогда я – святой.
ПАТИМАТ. Хабиб – образованный человек и имам села! И надо гордиться, что сын наш дружит с ним.
МУХТАР. Что ты знаешь о нём, чтобы говорить так?
ПАТИМАТ. А что?
МУХТАР. А то – не суди о том, чего не знаешь.
ПАТИМАТ. Ну да, конечно, один ты у нас умный на весь аул!
МУХТАР. Я этого не говорил.
ПАТИМАТ. Ты же всех ругаешь, критикуешь…
МУХТАР. Не всех, а если кого и ругаю, значит, есть тому основание: работа у меня такая.
ПАТИМАТ. А чем Хабиб на этот раз не угодил?
МУХТАР. Всем! Можно подумать, что без него мы правды не знаем.
ПАТИМАТ. Что плохого в том, что он взывает людей к религии? Ты же сам всё время Коран читаешь, молишься.
МУХТАР. А кто кому запрещал изучать Коран? И против религии никто не выступает, многие и в полиции верующие, и молятся. Причина не в религии, а в том, что и как он это делает – вот в чём беда. Да и проповеди его вызывают опасения. А молиться – мы молились и до него.
ПАТИМАТ (перебивая). Разве он не прав, разве власть не грабит народ свой, не обманывает его?
МУХТАР. С каких это пор вопрос власти стал вопросом религии? Вот и результат, уже сын наш и на тебя влияет, а меня избегает.
ПАТИМАТ. Ты сам виноват, что он тебя избегает.
МУХТАР. В чём вина моя?
ПАТИМАТ. А что, не я запрещаю ему общаться с Хабибом, не я стою на его пути.
МУХТАР. А ты, конечно, поддерживаешь его во всём.
ПАТИМАТ. Опять я виновата! Ну, конечно!..
МУХТАР. А что, кто постоянно встревал между нами, прикрывая и защищая всякие его выходки, не ты ли? Плохо мы его воспитали – нет у него своей воли, цели своей.
ПАТИМАТ. Слава Аллаху, он в религии нашёл смысл свой и меняется на глазах.
МУХТАР. В первую очередь, он должен чтить родителей своих, слушаться отца…
ПАТИМАТ (перебивая). А что ты ему дал? Что ты можешь дать ему? Честность свою – да кому она нужна?! Кого и чему ты можешь учить, если сам так и не понял, что он – единственный сын твой, понимаешь, единственный?!
МУХТАР. Вот именно, единственный. (Вздыхает.)
ПАТИМАТ. Лучше бы ты, как все, зарабатывал хорошо.
МУХТАР. Ну да, да, вам, конечно, главное, деньги.
ПАТИМАТ. А ты так и не понял это.
МУХТАР. Зато я хожу с поднятой головой и открыто смотрю в глаза людям. И люди уважают меня.
ПАТИМАТ (смеётся). Уважают – ага… Боятся они тебя, а кто – и ненавидит.
МУХТАР. Хабиб и его отец – да, наверное, может и им подобные, но остальные…
ПАТИМАТ (снова перебивая). И сын твой, не забывай…
Пауза.
МУХТАР. Значит, ты тоже…
ПАТИМАТ. А за что нам любить тебя?
МУХТАР. А что же ты не уйдёшь от меня, если так?..
ПАТИМАТ (усмехнувшись). А ты забыл, что дом строился на мои деньги – я их зарабатывала, своим трудом.
Пауза. Мухтар с болью смотрит на жену и, вздохнув, уходит из дому.
Сцена четвёртая
На сцене Хабиб и Сайгид.
ХАБИБ. Не всё сразу, Сайгид, нужно время.
САЙГИД. Я что, плохо стараюсь?
ХАБИБ. Да нет, я доволен тобой, просто мозг твой отравлен светской пропагандой и потому ты многое пока не сможешь понять.
САЙГИД. Ты так думаешь?
ХАБИБ. Знал бы ты, Сайгид, какие у меня были учителя – не спрашивал бы. Лучшие в мире психологи и учёные!
САЙГИД (мечтательно, вздохнув). Да, завидую тебе.
ХАБИБ. Вот, нам говорят, что Америка – это враг и они хотят нас уничтожить, сделать рабами.
САЙГИД. Ну да, есть такое.
ХАБИБ. Бредня всё это! Ложь и пропаганда! Поверь мне.
Пауза.
САЙГИД. И всё же, Хабиб, что есть Истина? В чём она?
ХАБИБ. Истина, Сайгид, одна – это Аллах, другой Истины нет и не может быть. (Улыбнувшись.) Подожди, сейчас покажу. (Уходит и возвращается с дипломатом.) Вот, смотри, кто здесь нам так поможет?.. (Раскрывает дипломат – он до отказа набит сто долларовыми купюрами.)
САЙГИД (удивленно). Ух, ничего себе! И что, это тебе дали там?! Офигеть! Впервые вижу столько денег! И как ты их провёз?!
ХАБИБ. Эх, брат, в университете нас многому учили и не только религии. Борьба за ислам продолжается. А денег мы получим ещё столько – сколько потребуется. Главное, объединять растущее поколение вокруг себя, наставлять их на путь Истины, а если надо будет – насаждать ислам с оружием в руках и защищать от неверных.
САЙГИД. А что, среди нас есть неверные?
ХАБИБ. Всякая несправедливость есть неверие! Так что, не деньги главное, а твой путь, смысл и цель этого пути. И Аллах в Судный День спросит с каждого, как он распорядился тем временем и жизнью на земле, что было ему отмерено Аллахом.
САЙГИД. И в чём был смысл его жизни, да?
ХАБИБ. Да, конечно.
САЙГИД. Хабиб, а в чём смысл жизни, если так или иначе нам суждено умереть?
ХАБИБ. Ты не понял?
САЙГИД. В чём смысл – нет.
ХАБИБ. А в том, брат мой Сайгид, чтобы не цепляться и не дрожать за эту жизнь на земле, что равнозначна сну, и не бояться умереть, ибо это всё временное.
САЙГИД. Думаешь, есть и другая жизнь, и мы, после смерти, не исчезнем бесследно?
ХАБИБ. Не думаю, уверен. И та, другая жизнь, и есть настоящая – это жизнь у Аллаха и под Его покровительством.
САЙГИД. Но… мы же превратимся в прах…
ХАБИБ. Подумай, Сайгид, если Аллах смог сотворить человека и продолжить род его, то неужели Он не в силах снова оживить его таким, каким и сотворил?
САЙГИД. Не знаю, это так сложно…
ХАБИБ. Вот что я скажу тебе, Сайгид. Не будь пленником своих мыслей и чувств, и не мучай себя тем, что не понимаешь и не можешь понять Воли Всевышнего. Просто, выполняй Волю Его не задавая вопросов и ты будешь принадлежать Ему. И заслужишь этим Вечный Рай себе, и увидишь Милость Всевышнего.
САЙГИД. За преданность и веру?
ХАБИБ. Да, брат, за верность и служение. И запомни, Аллах сам выбирает своих воинов и посылает вест им через посредников своих.
САЙГИД. Я так рад, что встретил тебя и стал другом. Ты наставил меня на путь Истины и придал смысл моей жизни.
ХАБИБ. Брат мой, я такой же человек, как и ты, благодари Аллаха, не меня.
САЙГИД. Аллаху шукур!
ХАБИБ. Ин шаа Аллах! А теперь, брат мой, перейдём к житейским вопросам. Значит, тебе нравится сестра Амины Марьям и ты хочешь на ней жениться?
САЙГИД. Да, если её родители не будут против.
ХАБИБ. Хорошо. Мы с Аминой решим этот вопрос. Это правильное решение и я на твоей стороне.
САЙГИД. Буду обязан тебе.
ХАБИБ. Ну что ты, Сайгид? Помогать и поддерживать братьев по вере – это наш долг. Я сегодня же поговорю об этом и решу.
САЙГИД. Баркалла.
ХАБИБ. Скоро время молитвы, хочу, чтобы сегодня к вечерней молитве сзывал ты.
САЙГИД (радостно). Почту за честь, спасибо.
Затемнение. Хабиб, Сайгид и другие мужчины села. Хабиб читает проповедь.
ХАБИБ. Мусульмане, братья мои по вере, знайте, что знания наши – это знания свыше, а Истина – Слово Всевышнего. Но не каждому дано услышать его. И потому, не надо мучить себя, напрягая рассудок, пытаясь понять это своим умом. Вот почему простому человеку ещё не познавшему Истину трудно порой делать свой выбор и принимать верное решение. Указ Аллаха и есть закон наш! Даже в малом грехе своём нам не укрыться и не уйти от гнева Всевышнего. И хочу уверить всех, что Аллах знает и видит всё, и потому, пусть каждый знает, что он будет вознаграждён по вере и по делам своим. Молитесь и взывайте к Аллаху, крепите веру в сердце своём, дабы ни один из шайтанов и пособников его не смог сбить вас с пути Истины – с пути Аллаха. (Подняв руки на уровень груди, ладонями вверх.) О Аллах, дай нам страх благоговейный перед Тобой, дай познать и полюбить Тебя, следовать велениям Твоим. И дай силы нам оставить то, что Ты велел оставить, когда призовёшь нас и наступит час. Аллаху акбар!
ВСЕ. Аллаху акбар!
Затемнение.
Сцена четвёртая
Кизляр. У Ислама дома: Ислам, Зайнаб и Мухтар.
ИСЛАМ. Да, Мухтар, мы как никто понимаем тебя, зная, как это больно и тяжело, особенно, моя супруга Зайнаб. Каково было ей расстаться с родными и сколько она слёз пролила, знаем только мы с ней.
ЗАЙНАБ. А эти осуждения сельчан в мой адрес умножают эту боль… (В слезах, отчаянно.) Я не могу вернуться туда, увидеть родных!.. Осуждают, что бросила родителей и брата, что… (Небольшая пауза.) Какое они имеют право так судить?! Надо же, моя подруга стала врагом мне, как и брат мой. Почему?!
МУХТАР (вздохнув). Я понимаю тебя, сестра, но – у них свои взгляды и они расходятся с нашими. Говорят, что ты сказала, что не рада такому брату и, было бы лучше, если бы он и вовсе не вернулся.
ЗАЙНАБ. Да, это правда. Я поняла за эти дни, насколько мой брат изменился и стал другим. Не Бога я в его глазах увидела, а Дьявола. И не Любовь – Ненависть. И мне стало страшно – страшно и за семью свою, и за всех, кто был дорог мне и кого любила. Когда поняла, что бессильна что-либо изменить – я сбежала.
МУХТАР. В такой же ситуации, можно сказать, оказался и я. В один миг жена и сын стали чужими – и я ушёл. Но я не могу сдаться и сидеть сложа руки, понимая, что теряю сына. Потому и зашёл к вам, больше и не знаю, к кому обратиться.
ИСЛАМ. И где теперь живёшь?
МУХТАР (глубоко вздохнув). Где ещё – у себя, в рабочем кабинете.
ИСЛАМ. М-да… Надо же, во что они превратили ислам – миролюбивая религия стала яблоком раздора.
ЗАЙНАБ. Я пойду, Ислам, поставлю чайник. (Уходит.)
МУХТАР. Ислам, ты лучше меня знаешь, чему их обучают в этих зарубежных университетах. И не шейхов и имамов поставляют они нам, а своих резидентов, потому они и становятся яблоком раздора. Они ищут недовольных молодых людей и привлекают их в свои ряды. Этому они и обучены.
ИСЛАМ. Да, так и есть. (Вздохнув.) Ислам – религия высокой культуры и поэтому, тот, кто объявляет себя лидером… имамом, должен быть адекватным, цивилизованным человеком.
МУХТАР. Согласен, но, к сожалению, это не всегда так.
ИСЛАМ. Да, далеко не так.
МУХТАР. Мой сын меня даже видеть не хочет, не то чтобы послушать, и мне это больно. А я не могу видеть это, в какую яму он толкает себя и не протянуть ему руку. Я люблю его… (Пауза, незаметно смахнув слезу.) Один он у меня, единственный…
ИСЛАМ. И ты хочешь, чтобы я с ним поговорил. (Пауза.) Хорошо, поговорить-то я поговорю, но…
МУХТАР. Ислам, кроме тебя его никто не убедит, пожалуйста, постарайся, помоги мне.
ИСЛАМ. Конечно, Мухтар, я постараюсь, сделаю всё, что в моих силах.
МУХТАР. Это – последняя надежда… (Пауза.) И, если вдруг со мной что случится, не бросай его.
ИСЛАМ. Не надо так, Мухтар, всё будет хорошо.
МУХТАР. Мы уже давно у них в списке врага и ты это знаешь. (Пауза. Смотрит на часы.) Поздно уже, пойду я.
ИСЛАМ. Куда это на ночь глядя? Нет, об этом и разговору быть не может – ночуешь у нас. А завтра, вместе в село и поедем – на моей машине. Вот и наведаюсь к Сайгиду.
МУХТАР. Кстати, он женился на Марьям – на младшей сестре Амины, жены Хабиба. Они все ходят в хиджабе, моя бывшая тоже.
ИСЛАМ. Всё, что они делают, это – вызов нам.
МУХТАР. Мои родители всегда молились и меня научили, так что ислам мы и до них исповедовали.
ИСЛАМ. А теперь, Запад решил учить нас, как правильно молиться и, как надо жить.
МУХТАР. Самое страшное в том, что этот их психологический шаг оказался действенным.
ИСЛАМ. Видимо, не год другой думали над этим.
МУХТАР. Да, Запад не дремлет и готов на всё, чтобы подчинить нас себе.
ИСЛАМ. А мы не сдадимся.
МУХТАР. Ни за что!
Появляется Зайнаб.
ЗАЙНАБ. Идёмте ужинать, стол уже накрыт.
ИСЛАМ. Пошли, Мухтар.
Уходят.
Сцена пятая
Ислам и Сайгид.
САЙГИД. А ты со мной, конечно, не согласен. Увы, не каждому дано понять Истину и принимать верное решение.
ИСЛАМ. И потому ты слепо следуешь по тому пути, который тебе внушили? Кто твои учителя? Кто лучше отца укажет тебе путь?
САЙГИД. Те, кто раскрыл мне смысл бытия.
ИСЛАМ. И в чём же он?
САЙГИД. В служении Аллаху.
ИСЛАМ. А ты не задавался вопросом: а надо ли это Аллаху и что Ему надо от нас?
САЙГИД. Поклонение и подчинение.
ИСЛАМ. Главное, быть верным, не правда ли?
САЙГИД. Да, согласен.
ИСЛАМ. Аллах – это наш Творец и, только Он и есть Истина. Разве не так?
САЙГИД. Что ты хочешь сказать этим?
ИСЛАМ. Я хочу, чтобы ты подумал, нужен ли отцу посредник, чтобы общаться со своими детьми?
САЙГИД (начинает нервничать). Да, если дети сами не в силах выбрать верный путь!
ИСЛАМ. А что, посредник тут поможет лучше отца?
САЙГИД (громко). Хватит! Я не намерен продолжить этот глупый спор!
Пауза.
ИСЛАМ. Значит, ты так ничего и не понял, или притворяешься, что…
САЙГИД (перебивая). Нет, это ты не хочешь ничего понимать! Ты – слуга власти, как и мой отец, а я – слуга Аллаха.
ИСЛАМ. Сайгид, не нервничай, я зашёл к тебе не официально, а как друг.
САЙГИД. Ты мне не друг!
ИСЛАМ. Сайгид, я был, есть и останусь тебе другом, и отец друг тебе.
САЙГИД. Нет!
ИСЛАМ. А кто тебе друг? (Пауза.) Подумай, Сайгид, к чему ведёт твой путь, чего ты хочешь? Ты же…
САЙГИД (снова перебивает). Мы – против спекулятивной банковской системы, против коррупционных режимов, мы за то, чтобы богатства принадлежали всему народу, а не кучке олигархов.
ИСЛАМ. За народ, значит?
САЙГИД. Да, я за народ, за всех мусульман, за Халифат.
ИСЛАМ. То есть, вы – за свержение действующего режима и построение справедливого государства, так?
САЙГИД. Да, это так, справедливым может быть только режим шариата, как это и было в начале становления Халифата.
ИСЛАМ (спокойно). Вспомни, из-за чего возникли распри между мусульманами и раскол в исламе.
САЙГИД. На всё воля Аллаха.
ИСЛАМ. Ну да, прикрывать грехи именем Аллаха очень удобно.
САЙГИД. За истинными мусульманами нет грехов.
ИСЛАМ. А что, твой отец тоже мусульманин и, насколько я знаю, он всегда молился и чтил Коран.
САЙГИД. Он неправильно молится и живёт не по шариату, он…
ИСЛАМ. Не понял, по-твоему, выходит, что наши предки не были мусульманами?
САЙГИД. Да, они заблуждались и свернули с пути Аллаха.
ИСЛАМ. А может это твои учителя ушли с верного пути, ввели и тебя в заблуждение?
САЙГИД (перебивая). Ты что, считаешь меня идиотом?! Пришёл в мой дом и командуешь, решил, что тебе всё дозволено?!
ИСЛАМ. Упаси меня Аллах от этого! А дом этот – дом отца твоего, который, работая в милиции, ни разу не изменил, ни долгу своему, ни вере.
САЙГИД. Ха-ха-ха! Это дом матери! А отец, уже одним служением в полиции, изменил Аллаху!
ИСЛАМ. Стало быть, по-твоему, мы – изменники?
САЙГИД. А ты не знаешь?.. Кафиры вы все! Вы преследуете нашего брата, убиваете его, вы…
ИСЛАМ. Сайгид, мы преследуем тех, кто сеет смуту в обществе и нарушает закон. Мусульман мы не преследуем – мы сами мусульмане.
Пауза.
ИСЛАМ. Сайгид, ещё раз спокойно подумай, прошу тебя. Ты человек уже взрослый и сам в ответе, как за жизнь свою и близких, так и за поступки. У тебя мать, жена, дети родятся – что их ждёт?
САЙГИД. Их ждёт рай, а вот тебе там места не будет. Ты – мент, ты служишь бандитскому государству.
ИСЛАМ. Я служу своему народу и я не враг тебе.
САЙГИД. Вы – псы власти и враги нам!
ИСЛАМ. Ты так в этом уверен?
САЙГИД. Да! Да!!!
ИСЛАМ. Но, в глазах твоих я этого не вижу. Кому ты хочешь показать геройство своё? Сайгид, мы поможем тебе, подумай.
САЙГИД. Кто это «мы»?
ИСЛАМ. Я, отец твой…
САЙГИД. Отец?!
ИСЛАМ. Он очень любит тебя и переживает.
САЙГИД. А, вот кто тебя послал.
ИСЛАМ. Нет, Сайгид, я…
САЙГИД. Уходи!
ИСЛАМ. Да, я уйду, но – выбор за тобой, помни.
САЙГИД. Уйди!..
Уходят.
Акт второй
Сцена первая
Прошло время. Ислам и Зайнаб дома у себя, завтракают. Звонит мобильный – Ислам отвечает.
ИСЛАМ. Алло! Да, я слушаю. (Невольно встаёт.) Что?.. Взрыв?.. Погиб… Когда это случилось?.. Утром… Да, конечно… выезжаю…
ЗАЙНАБ. Что… что случилось?! (Тоже встаёт.) Кто погиб?..
ИСЛАМ. Мухтар…
ЗАЙНАБ. Что?! Как так… Не может быть…
ИСЛАМ. Утром рано собирался выезжать на служебной машине – взорвался.
ЗАЙНАБ. Может, не умер… может…
ИСЛАМ. Сгорел в машине…
ЗАЙНАБ. О Аллах, такой был человек… За что?..
ИСЛАМ. Прости, мне надо ехать.
ЗАЙНАБ. Да, конечно, понимаю…
ИСЛАМ. В прошлый раз я установил там видеокамеры в трёх позициях. Надеюсь, они помогут определить виновного.
ЗАЙНАБ. Есть какие-то подозрения?
ИСЛАМ. Пока никаких. Может сам Хабиб, а может, кто и другой.
ЗАЙНАБ. Хабиб – мой брат?!
ИСЛАМ. Их там всему учат, да так, что теперь и сами могут обучить любого.
ЗАЙНАБ. Так и знала, что он что-то натворит!
ИСЛАМ. Хотя… (Задумался.)
ЗАЙНАБ. Что?
ИСЛАМ. Он сам вряд ли пойдёт на такой шаг – это, скорее, кто-то другой.
ЗАЙНАБ. Кого-то ещё подозреваешь?
ИСЛАМ. Да – Сайгида.
ЗАЙНАБ. Сайгид?.. (Пауза.) Нет, не может быть!.. (Невольно опускается на стул.) Он же был отцом… жизнь ему подарил, вырастил… Нет, не могу поверить…
ИСЛАМ. Не знаю, это пока предположение… Но он мне не понравился – глаза у него в точь как у зверька в капкане. (Вздохнув.) Ладно, поехал я, там видно будет.
ЗАЙНАБ. Арестуешь его?
ИСЛАМ. Не знаю пока.
Уходят.
Сцена вторая
Ислам и Сайгид.
ИСЛАМ. Как ты мог – он дал тебе жизнь, он…
САЙГИД. Я не понимаю тебя, Ислам, ты о чём?
ИСЛАМ. Я знаю, что это ты.
САЙГИД. Что я?
ИСЛАМ. Не прикидывайся невинной овечкой. Как ты мог поднять руку на отца родного? Разве ислам этому учит?
САЙГИД. Я?! (Пауза.) С чего ты взял? Что, хочешь сделать из меня крайнего, за то, что отец не понимал меня – не выйдет. Тоже мне, нашли козла отпущения! Не докажешь, начальник.
ИСЛАМ. В прошлый раз я поставил там камеры. Отец твой как будто бы предчувствовал, что скоро умрёт.
САЙГИД. Что?.. Нет, не может быть, нет…
ИСЛАМ. Да, Сайгид, и там чётко видно, что это ты.
САЙГИД. Нет, это неправда, ты блефуешь…
ИСЛАМ. Показать тебе эту запись?
САЙГИД. Не надо… (Пауза.) Отец угрожал мне, он не хотел пускать меня в мечеть…
ИСЛАМ. Угрожал? Только из-за уважения памяти отца я всё ещё не арестовал тебя. Он просил, чтобы я до последнего боролся за тебя и сделал всё, чтобы спасти. Поэтому я и здесь, один. Пока ещё один и без постановления. Ради памяти его.
САЙГИД. Что ты от меня хочешь?
ИСЛАМ. Я заметил, что у тебя жена беременна.
САЙГИД. Да. И что? Это не имеет значения!
ИСЛАМ. Сайгид, хочу дать тебе ещё один шанс, если пойдёшь на сотрудничество с нами.
САЙГИД. Что?..
ИСЛАМ. Знаю, что сын Мухтара в своём сознании не пошёл бы на такое. Это всё Хабиб, да?
САЙГИД. Хабиб?.. Нет, он здесь нипричём…
ИСЛАМ. Неужели? Зачем ты прикрываешь его – это он убийца, а ты сам – жертва…
САЙГИД. Нет-нет…
ИСЛАМ. Сайгид, я хочу помочь тебе, пока у нас ещё есть шанс. Напиши мне имена всех своих сообщников и сдайся, а я спасу тебя, как обещал отцу. Я помогу, обещаю.
САЙГИД. Думаешь, я тебе поверю?
ИСЛАМ. Я даю слово и, если ты поможешь нам, то обещаю уничтожить эту запись. И всё останется тайной между нами, клянусь.
САЙГИД. И что, я должен этому поверить, что ты никому эту запись не показывал?
ИСЛАМ. Пока ещё – нет. Подумай, Сайгид, ты же не один и ты в ответе за эти жизни. (Пауза. Вздохнув.) Я сказал всё и тебе решать, как жить дальше и, что делать.
САЙГИД. Значит, ты подаришь мне жизнь и свободу в обмен на предательство?
ИСЛАМ. Это не предательство, Сайгид.
САЙГИД (перебивая, кричит). Вон! Вон отсюда! Я своих братьев по вере не предам! Никогда! Аллаху акбар!
ИСЛАМ. Сайгид!..
САЙГИД. Уходи!.. Уйди!..
ИСЛАМ. Ну, что ж, жаль, твой отец так хотел спасти тебя.
Ислам, развернувшись, собирается уходить. Сайгид резко достаёт с тайника автомат и щёлкает затвором. Ислам выхватывает из-за пояса пистолет и, упав спиной на пол, стреляет в Сайгида. На крик и шум прибегает жена Сайгида Марьям. Сайгид попадает в неё и она умирает. Тут же, сражённый Исламом, умирает и Сайгид. Прибегает Патимат и, завопив истошно, падает без чувств.
ИСЛАМ (поднявшись, звонит по-мобильному). Срочно!.. Скорую… и наряд, срочно!..
Затемнение.
Сцена третья
Ислам в кабинете за столом, что-то пишет. Появляется Хабиб.
ХАБИБ. Ну, салам алейкум, зять. (Подаёт руку.)
ИСЛАМ. Ваалейкум салам. (Руку не подаёт, показывает на стул напротив.) Присаживайтесь.
ХАБИБ (присев на стул). Что в кабинет-то вызываешь, начальник, мог бы домой пригласить, а то сестру давно не видел.
ИСЛАМ (отрываясь от бумаг, откладывая в сторону). А ты бы пришёл?
ХАБИБ. Может и пришёл бы, не чужие ведь.
ИСЛАМ. Да что ты. Ну, если так, может быть в следующий раз я сам к тебе приду.
ХАБИБ. Конечно, и детей приведите, с религией их ознакомлю. (Улыбнувшись.) Вы же не против религии? Ну да, верю, раз и президент по пятницам в мечеть ходит и молится со всеми.
ИСЛАМ. Что, будешь проповедовать им жестокость, насилие и вражду между родными, взращивая зерно раздора в сердцах?
ХАБИБ. Да что ты, Ислам, как так можно? Я человек мирный и исповедую о милости и величии Аллаха, укрепляя веру в сердцах людских, напоминая о строгих нравственных правилах ислама.
ИСЛАМ. Вот как… Ну да, потому и сестра от тебя сбежала.
ХАБИБ. Я разве её прогонял – я всего лишь хотел наставить сестру на путь Истины, чтобы…
ИСЛАМ. А ты не забыл, что живёшь в светском государстве, где каждый сам решает, какой путь ему выбирать и права каждого защищены Конституцией?
ХАБИБ. Но, мы мусульмане и…
ИСЛАМ (перебивая). Так будь мусульманином для себя, а не для других.
ХАБИБ. Она сестра мне!
ИСЛАМ. А мне она жена и мать детей моих!
ХАБИБ. Думаешь, меня меньше волнует её судьба?
ИСЛАМ. А разве не ты проповедуешь, что в судный день, каждый будет сам по себе?
ХАБИБ. И не отрицаю это.
ИСЛАМ. С твоим появлением в селении возникли волнения и споры, сын убивает отца, ссорятся братья и сёстры, дети не слушаются родителей. (Небольшая пауза.) И это ты называешь исламом?
ХАБИБ. И что теперь, во всех грехах людей меня будешь обвинять?
ИСЛАМ. А что, нет? Ты здесь-таки нипричём?
ХАБИБ. Нет, конечно! (Усмехнувшись.) Разумеется, что нет. Люди избрали меня имамом и я всего лишь наставляю их на верный путь. А разве кто уже отменил свободу слова и вероисповедования? Извини, начальник, не знал… Когда же это закон такой вышел?
ИСЛАМ. А, вот ты как. Стало быть, ты ни в чём не замешан и никаких грехов за тобой нет?
ХАБИБ. Ин ша Аллах! Да убережёт нас Всевышний от всяких происков Шайтана, да поможет нам не свернуть с пути Истины. Аллаху акбар! (Проводит ладонями по лицу, погладив бороду.)
ИСЛАМ. И что, Сайгида не ты сподвижил, толкнув на убийство отца родного? Не ты научил его?
ХАБИБ. Разве? А что, он убил отца?! Ах, да, да… вы же его в этом обвинили и убили его… Разумеется, я здесь не при делах, но… (Пауза.)
ИСЛАМ. Что?
ХАБИБ. Но, если ему был голос свыше, устранить с пути Истины пособника Шайтана – я не осуждаю его.
ИСЛАМ. Он дал ему жизнь – родной отец его!
ХАБИБ. Жизнь нам всем дал Аллах. И родной для нас тот, кто близок нам по духу, а кто нас не понимает и не принимает – тот враг.
ИСЛАМ. Ошибаешься! Есть ещё и Конституция страны, в которой живёшь – и этот закон обязан соблюдать каждый.
ХАБИБ. А что, если твой закон не совсем соответствует законам шариата?
ИСЛАМ. Повторяю, мы – светское государство и потому, каждому, кто нарушит закон, придётся держать ответ.
ХАБИБ. Я разве закон нарушил, начальник?
ИСЛАМ. Я предупреждаю, пока…
ХАБИБ. А кто предупреждён, тот вооружен – шутка…
ИСЛАМ. Смотри, Хабиб, эти твои игры далеки от шутки – доиграешься.
ХАБИБ. Угрожаешь?
ИСЛАМ. Нет, объясняю.
Пауза.
ХАБИБ. Всё?
ИСЛАМ. Пока, всё.
ХАБИБ. Ну, если так, я пойду, начальник. (Улыбается.) Скоро время молитвы, меня ждут.
Уходят.
Сцена четвёртая
Хабиб и Курбан.
ХАБИБ. Да, Курбан, так и есть, смерть Сайгида на совести Ислама. И только смертью Ислама мы отомстим за него и смоем это пятно позора. Никто не знает почему взорвалась и сгорела эта старая колымага Мухтара. Сайгида вины тут не было – он всё-таки был ему отцом.
КУРБАН. Да, так и есть, не всё тут ясно.
ХАБИБ. Они хотели воспользоваться этим случаем в свою пользу и обвинили Сайгида.
КУРБАН. Наверное, шантажировали его…
ХАБИБ. Конечно. Не знаю, что там случилось, но, видимо, Сайгид отказался брать грех на себя. И тогда, чтобы спрятать концы в воду, они убили его беременную жену, а после и Сайгида. А мать его, от ужаса этого, сошла с ума.
КУРБАН. Неужели всё так и было?!
ХАБИБ. Ты сомневаешься?
КУРБАН. Вот сволочи!.. Какие, однако, сволочи!..
ХАБИБ. Потому и они, поддерживая поступки кафиров, становятся с ними в один ряд. И поэтому, протянуть руку помощи братьям по вере не просто обязанность наша – это наш долг.
КУРБАН. Я понимаю, но, что делать, если их невозможно переубедить и наставить на путь истины, воевать что ли с ними?
ХАБИБ. А что нам остаётся делать, если другие убеждения уже не действуют? Если Аллах выбрал нас, то мы, ни капельки не сомневаясь и не задумываясь, должны отдать этому делу себя всецело. Ибо нет ничего и никого ближе и дороже Аллаха.
КУРБАН. Если даже суждено нам умереть при этом?
ХАБИБ. О, это благое дело – сложить голову на пути Аллаха. И дано это не каждому, надо быть избранным.
КУРБАН. Выходит, наши шаги предписаны Всевышним? И смерть…
ХАБИБ (перебивая). Знай, Курбан, смерти как таковой нет, как нет и жизни на земле – это сон, ниспосланный нам, как испытание. Нас создал Аллах и жизнь наша в нём.
КУРБАН. Выходит, наш рай – в наших руках?
ХАБИБ. В этом и есть смысл пребывания на земле.
КУРБАН. В служении Аллаху?
ХАБИБ. Именно! Аллаху акбар!
КУРБАН. Аллаху акбар! Говори, Хабиб, что я должен делать?
ХАБИБ. Отомстить им за смерть брата нашего – это наш долг. И первым в списке – гнида ФСБ Ислам. Мы вынесли ему приговор и он должен умереть. Этим мы отомстим за Сайгида и отстраним с пути опасного врага.
КУРБАН. Почему мне такая честь?
ХАБИБ. Во-первых, ты живёшь в Кизляре, а во-вторых – Сайгид был тебе двоюродным братом. А если что, Анвар тебе поможет и прикроет. Но ему нельзя светиться – без него нам никак.
КУРБАН. Хорошо, Хабиб, я сделаю всё, как скажешь.
ХАБИБ. Идём, брат, я научу тебя всему, но, придётся сбрить бороду.
КУРБАН. Что?.. Ты хочешь, чтобы я уподобился этим кафирам?! (В сторону.) Бритая голова и бритое лицо – и на кого я буду похож…
ХАБИБ. Так надо, брат.
Пауза.
КУРБАН. Хорошо, если надо, расстанусь и с бородой.
Уходят.
Сцена пятая
На сцене Хабиб, он дома. Появляются Анвар и два сержанта.
АНВАР (небрежно). Салам алейкум!
ХАБИБ. Ваалейкум ассалам, чем обязан… (Подозрительно смотрит на них.)
АНВАР. Нам приказано обыскать ваш дом, (показывает бумагу) вот постановление.
ХАБИБ. А что случилось? В чём дело, что за обыск?
АНВАР. Вопросы здесь задаём мы. (Сержантам.) Наручники.
ХАБИБ. Это нарушение закона, я буду жаловаться. (Одевают наручники.)
АНВАР. Лучше молись своему Аллаху, чтобы ничего не обнаружили, иначе… (Пауза. Сержантам.) Идите, обыщите первый этаж и пристройки, а здесь я сам всё осмотрю. (Сержанты уходят. Вдогонку им.) И смотрите, будьте начеку.
ХАБИБ. Анвар, спасибо, что предупредил. Но, что за неожиданность – что произошло? Ты не объяснил, ничего не сказал…
АНВАР. Слава Аллаху, что меня отправили старшим, иначе бы не сдобровать нам.
ХАБИБ. Шукур Аллах! Ну, рассказывай.
АНВАР. Успеем всё обсудить, пока они двор обыщут, а я тем временем наведу здесь беспорядок для вида. (Разбрасывает вещи на пол: одежду, подушки, одеяла.) Мы потеряли Курбана.
ХАБИБ. Как потеряли?.. Его убили?.. Что произошло?..
АНВАР. Сдетанировал заряд и он погиб на месте, а машина Ислама сгорела.
ХАБИБ. А Ислам?
АНВАР. Ислам был у себя дома, ранило нескольких прохожих.
ХАБИБ. Ах, гад!
АНВАР. Кто?
ХАБИБ. Да Ислам этот! И Курбан хорош, поручил ему простое дело – и то не справился. Наоборот, усугубил всё.
АНВАР. Это да, теперь они усилят контроль.
ХАБИБ. Посмотрим ещё кто кого… Ничего, я им такой ад устрою, мало не покажется. Главное, будь осторожен и старайся держать меня в курсе событий.
АНВАР. Да, по мере возможности.
ХАБИБ. Рисковать без причины у тебя нет права. Если меня вдруг возьмут или случится что непредвиденное, возглавишь наше дело.
АНВАР. У них ничего нет на тебя.
ХАБИБ. Зато у меня с ними свои счёты и, если Аллах призовёт меня, придётся их свести.
АНВАР. Ты что-то задумал?
ХАБИБ. Ничего пока не могу сказать. Возьми эту флешку, на всякий случай, и береги её.
АНВАР. Что тут?
ХАБИБ. Тут ты найдёшь ответы на все вопросы. Думаю, проблем не будет. Аллах Велик и Он на нашей стороне.
АНВАР (взяв флешку и спрятав её в карман). Спасибо за такую честь, не подведу.
ХАБИБ. Знаю, потому тебя и выбрал.
Возвращаются сержанты.
СТАРШИЙ СЕРЖАНТ. Анвар Исаевич, всё обыскали – ничего запрещенного и никакого оружия.
АНВАР. Да что же такое, не может быть!.. (Пнув ногой подушку.) Я тоже обсмотрел каждый угол, всё перевернул – нет даже запрещённой литературы. Неужели Ислам Омарович ошибся и осиное гнездо не в этом доме?
СЕРЖАНТ. Выходит так. Что же делать?
АНВАР. Снимай наручники – возвращаемся.
СЕРЖАНТ. Забирать не будем?
АНВАР. Кого? (Смотрит строго.) На каком основании?
СЕРЖАНТ. Тоже верно. (Снимает наручники.)
АНВАР. Ничего, с сегодняшнего дня глаз с него не спустим.
ХАБИБ (растирая запястье рук, улыбаясь). Ну-ну…
АНВАР. Рано радуешься, мы ещё узнаем, что ты за фрукт. Так что, думаю, ненадолго прощаемся.
ХАБИБ. Да пожалуйста. Мои двери всегда открыты и прятаться ни от кого я не собираюсь. Ин ша Аллах!
АНВАР. Посмотрим ещё… (Уходит вместе с сержантами.)
ХАБИБ (один, смеётся). Ну, Анвар, ну молодец! Настоящий воин Аллаха! Таких бы сотни тысяч – и я покорил бы мир! Ну что, Ислам, война значит? Ну-ну, давай, повоюем с тобой, посмотрим кто кого! Ты ещё узнаешь кто такой Хабиб! Я тебе такую ловушку устрою, что всех в порошок стеру! В аду будешь гореть! Ин ша Аллах! (Уходит.)
Сцена шестая
Кизляр. Безлюдная улица. Скрип тормозов. Появляются Хабиб и Амина. В руках у Хабиба ружьё, Амина вся настороженна и скована страхом.
ХАБИБ. Амина, ну что ты дрожишь вся?! Я же сказал, это – всего лишь муляж, игрушка такая.
АМИНА. И это, честно, не взорвётся?.. Мне страшно, Хабиб…
ХАБИБ. Да не бойся ты! Твое дело – напугать, отвлечь внимание. И, пока они будут разбираться, пока то – другое, я устрою им такое прощеное воскресение, что долго ещё будут помнить о том, кто такой Хабиб.
АМИНА. А если они убьют нас?
ХАБИБ (шутя, с улыбкой). Если на то воля Аллаха – встретимся в раю.
АМИНА. Не шути так, пожалуйста…
ХАБИБ. Амина, не надо так цепляться за эту жизнь – она коротка, как и сон, а жизнь настоящая – у Аллаха, в блаженстве Его райских садов.
АМИНА. Я знаю, но…
ХАБИБ (перебивая, весело). Будь сильной в вере своей, иначе Аллах не примет тебя и разлучит нас. Сделай вдох, успокой себя.
АМИНА (глубоко вздохнув). Ой!.. Всё, Хабиб, я спокойна.
ХАБИБ. Ну, иди тогда, обрадуй сестру мою, изменницу эту. (В сторону.) Кары Всевышнего не избежать никому!
АМИНА. А ты?..
ХАБИБ. А у меня – своя миссия, я же всё объяснил тебе. Всё, Амина, отступать уже поздно. Да поможет нам Аллах!
АМИНА. Аминь!
Расходятся в разные стороны. Затемнение. Дом Ислама. Появляется Зайнаб, а после и Амина.
АМИНА (слабо улыбнувшись, слегка растерянно). Вот, пришла в гости к тебе.
ЗАЙНАБ. Одна?
АМИНА. Скоро и Хабиб подойдёт, он обещал.
ЗАЙНАБ. Ну, проходи. (Сажает её на диван.)
АМИНА (осторожно присаживаясь на диван). Спасибо.
ЗАЙНАБ. Ты… в положении?
АМИНА. Да, наконец-то свершилось, я жду ребёнка.
ЗАЙНАБ. Ой, поздравляю! Как я рада за тебя!
АМИНА. Спасибо… (Смотрит по сторонам.) А где твои? Хабиб говорил, что вы все будете дома.
ЗАЙНАБ. Дети гуляют, а Ислам, как всегда, на работе.
АМИНА. У него нет выходных?
ЗАЙНАБ. Редко когда… Ты сиди, я сейчас – чайник поставлю. (Уходит.)
АМИНА (дрожащими пальцами расстегнув кофту, с опаской смотрит на свой пояс шахида, которой опоясал её Хабиб). Ничего, родной, любимый, я справлюсь… я всё сделаю, как ты учил.
Возвращается Зайнаб. Увидев пояс шахида на Амине, вздрагивает и, пошатнувшись, зажав ладонью рот, невольно опускается на ближайший стул.
ЗАЙНАБ. Амина, ты что?..
АМИНА (посмотрев на Зайнаб, потом на пояс). Это – подарок от Хабиба твоему мужу. Сказал, так и передай.
Пауза. Смотрят друг на друга, постепенно волнение Зайнаб передаётся и Амине. Она начинает ёрзать и сжиматься, как от холода.
ЗАЙНАБ. Вы решили нас убить, да?
АМИНА. Я… я не знаю… Я… (Плачет.)
ЗАЙНАБ. Ну, давай тогда, взрывай, вместе и умрём, подруга… (Шумно дышит, в глазах слёзы.)
АМИНА. Прости, я не хотела… Я даже не знаю, что это такое… не знаю, что надо делать…
ЗАЙНАБ. Это – пояс шахида!.. Бомба это!.. Понимаешь?!
АМИНА. Да… Знаю… но, я не хочу это взрывать… не хочу!..
Пауза.
ЗАЙНАБ. Он тебя заставил?..
АМИНА. Он… Прости, я не могу сказать тебе всего… Не могу!..
ЗАЙНАБ. Амина, он же воспользовался тобой, он…
АМИНА. Он любит меня!..
ЗАЙНАБ. Хороша любовь, ничего не скажешь… Нельзя так, Амина, ты же не глупая, чтобы…
АМИНА (нервно перебивая). Да, я боюсь… боюсь его, боюсь!..
ЗАЙНАБ. Так, сиди спокойно, я сейчас позвоню Исламу, он поможет и решит, что делать. Хорошо?
АМИНА (кивает головой). Да…
ЗАЙНАБ. А где сам Хабиб?
АМИНА. Не знаю, мы расстались на другой стороне улицы.
ЗАЙНАБ (звонит по телефону). Алло, Ислам… Что?.. Голос… Да, сейчас объясню… У нас сейчас жена моего брата Амина… Да, в гости зашла – с поясом шахида… Какие шутки, тут… (Пауза.) Хорошо, поняла, так и сделаю… Угу… (Амине.) Амина, сейчас приедут сапёры и снимут с тебя этот пояс.
АМИНА. А где Ислам, он придёт?
ЗАЙНАБ. Ислам?.. Зачем он тебе?
АМИНА. Я должна сообщить Хабибу, что он дома.
ЗАЙНАБ. Как?
АМИНА. Позвонив ему, отправив гудок.
ЗАЙНАБ. Что?.. (Пауза. Задумалась. Встаёт и строго смотрит на Амину.) Ты этого не сделаешь!
АМИНА. Почему?.. Он…
ЗАЙНАБ. Потому, что он, скорее всего, этого момента и ждёт, чтобы отправить нас всех на тот свет. А может…
АМИНА. Что?..
ЗАЙНАБ. Может, этот гудок и есть та кнопка, которая…
АМИНА (догадавшись, взволнованно). Нет, Зайнаб, ты ошибаешься, он не сможет… не посмеет убить меня… Нет!..
ЗАЙНАБ. Ну да, не на тебе же этот пояс… Ты о чём, подруга? Открой глаза!
АМИНА. Это… (смотрит на Зайнаб – на пояс) это, просто муляж… (Жалко улыбается.) Напугать чтобы…
ЗАЙНАБ. Муляж?.. Напугать?.. Ну-ну… (Вздохнув.) Дай Аллах, чтобы так…
АМИНА. Ты думаешь?.. (Снова начинает ёрзать.) Я… я запуталась, прости… (Плачет.)
ЗАЙНАБ. Успокойся, скоро всё узнаем.
Свистит чайник и они оба вздрагивают. Зайнаб бежит выключить чайник.
АМИНА (вскочив за ней). Зайнаб, мне страшно!.. (Хочет идти за ней.)
Появляются сапёры и, посадив её обратно на место, перерезав провод, снимают с неё пояс шахида. Один из пришедших, облегчённо вздохнув, достаёт телефон и звонит.
САПЁР. Всё, майор Кадиев, можете зайти в дом.
Появляются Ислам и Зайнаб.
АМИНА (широко раскрыв глаза, смотрит на всех). Это же был муляж?..
САПЁР (вздохнув). Да, такой муляж, что от взрыва, не то что нас, дом бы на куски разнесло.
АМИНА. Он же обещал, что это муляж, что…
ИСЛАМ. Амина, где твой муж?
АМИНА. Я не знаю, честное слово… (Плачет.)
ИСЛАМ. И что, отправил тебя к нам, не сказав, где он сам будет находиться?
АМИНА. Нет, сказал только, что я должна отвлечь внимание, что моя миссия в этом.
ИСЛАМ. И не сказал в чём его миссия?
АМИНА. Нет… Говорил только, что устроит всем прощеное воскресение… Я ничего не поняла, честное слово… (Прикрыв ладонями лицо, рыдает.) Мне страшно, мне очень страшно…
ИСЛАМ. Прощеное воскресение… (Пауза. Задумался.) В церковь – быстро! (Быстро уходят.)
Затемнение. Новая картина на фоне церкви. С церкви выходят несколько женщин. Появляется Хабиб с ружьём в руках и с ходу стреляет в женщин. Женщины с криками разбегаются в разные стороны. Кто-то падает замертво, кто-то стонет от боли, а одна из женщин забегает обратно в церковь и запирает за собой дверь. Хабиб бежит за ней, но, убедившись, что дверь ему не открыть, развернувшись и, перезарядив ружьё, стреляет в убегающих. («Аллаху акбар!») Появляется спецназ, завязывается перестрелка. Хабиб ранит одного из них, но тут же ранят и его. Отстреливаясь, Хабиб хочет убежать, но, сражённый несколькими пулями, падает замертво. Всё ещё продолжаются выстрелы. Постепенно гаснет свет. Вой сирены.
