Сцена почти пуста. Где-то слева из больших кубов выстроено что-то на подобии собачьей будки, украшенной цветами. Рядом, вся в кружевах подстилка. Вокруг разбросанные игрушки. Чуть в стороне – две вроде как позолоченные миски.
Справа, уголок кухни. Большое окно.
Из-за кулисы выезжает женщина в инвалидном кресле. По-домашнему невзрачно одета. Подъезжает ближе к краю сцены и вглядывается в зрительный зал.
О-о-о сколько вас собралось. Наверняка ожидаете увидеть ту, которая возомнила себя собакой? Приковала цепью к собачьей будке. Разделась догола. Не так ли?
Угадала? И чего ради? Чем хуже жить в человеческой шкуре?
Поглядите на нее. Она решила стать собакой. (Пауза) Да, это желание стало навязчивым с тех пор, как у нас в доме появилась Дуська. Это такое маленькое существо из породы чихуахуа. Вот, гладя на нее, и захотела.
А что? Кем хочу, тем и стану. Нынче все разрешено. Уже был такой один сумасшедший, якобы художник. Он голышом с цепью на шее бегал по улицам Москвы, забавляя почтенную публику. И это называлось перфомансом.
Нет, я вас сразу разочарую. Никаких раздеваний, никакого вам перфоманса не будет. Я не произведение и даже не картина с выставки. Но это не значит, что я откажусь от желания стать собакой. Быть может, если захочу и преображусь. Это и будет моим «художественным произведением». Но все по порядку. Ладно?
А пока, здравствуйте! Как хорошо, что вы пришли. Давайте знакомиться. Вот вы сейчас, глядя на меня, что думаете? Знаю, думаете, думаете. Вот перед вами во всей красе что-то вроде человека. Про таких говорят: «Это инвалид». Ну, раз сидит в инвалидном кресле, значит не вполне нормальная. Еще и собакой стать захотела. По любому – ин-ва-лид.
Вот вам картинка из собственных наблюдений. Когда была жива моя матушка, и мы жили с ней вдвоем, то часто выезжали на прогулки. А иногда в магазин за продуктами. Она оставляла меня на тротуаре перед дверью в помещение. Заехать-то мы не могли – ступени. И вот. Сижу я в своем кресле и с интересом разглядываю прохожих. Вдруг, ко мне подходит одна женщина и кладет на колени десятку. Молча. Не поднимая глаз. Я оторопела. Даже сразу понять не могла, что происходит? А тут вторая. И тоже протягивает денежку. Наконец-то поняла. Это ж они мне милостыню подают. Меня, аж в жар бросило от стыда. Как заору: «Вы что делаете? Зачем? Я же не бомжиха. Я в подачках не нуждаюсь». И давай сбрасывать прямо на асфальт эти неожиданные подарки. Тогда, эта вторая, впялилась в меня взглядом: «Вы больная? Так оно и видно. Кто так деньгами нынче разбрасывается?» Она подняла с тротуара эти бумажки. Снова кинула мне их на колени: «Берите с благодарностью. Нельзя отказываться от даров приносящих». Повернулась и ушла. Мне снова стало стыдно.
С тех пор, я уже не стояла у дверей магазина. Не разглядывала снующих мимо меня людей. Я подкатывала к краю тротуара. Там по проспекту неслись машины. Вот они и стали объектом моего любопытства. Только все же людей разглядывать было интереснее. Жаль, что они, эти человеки, как бы жизнью приучены: коль сидишь немощный в коляске, значит, убогий и нуждаешься. Вот и стремятся вроде как помочь. И не понимают, что тем самым унижают. (Пауза)
Странные мы люди. Как вам внушить, что я такая же, как вы все. Мои возможности, заметьте, только физические ограничены в чем-то. С этим нельзя не согласиться. Это точно. Когда твой организм дал сбой, когда его кто-то или что-то привело вот в такое состояние, он точно стал ограниченным. Вот как я. В один миг. По нелепой случайности. И никто от этого не застрахован. С каждым, не дай Бог может случиться.
И вот теперь глядишь, вроде все на месте. (Ощупывает себя) Вот они ноги. Вроде как есть. Еще и прилично выглядят, но их в принципе нет. Они мертвы. Их взяли и отключили от важного органа. А это спинной мозг. Прервали насильственно с ним связь. Представляете? А без этой связи все и рухнуло. И ноги перестали тебе подчиняться. Не потому, что не хотят. Они просто не могут. Хоть убейся.
А я поначалу, когда беда случилась, еще как билась. Искала выход. Все надеялась на продвинутую медицину. Потом на народных целителей, экстрасенсов и разных там магов и волшебников. Думала, а вдруг сотворят чудо, и я снова встану на свои ноги. Верила до последнего. Но приговор докторов оказался самым верным: «Неизлечимо!» (Пауза) До конца своих дней жить мне в этой инвалидной коляске. (Пауза) Сколько еще этих дней тебе отпущено… Ну что поделаешь, коль приговор.(Пауза).
Только сразу предупреждаю, что я тут перед вами не жаловаться пришла. Совсем нет. Я понять хочу, почему человеку, ставшему ограниченным физически жить становится ну, просто невыносимо. Как с этим мириться? Я понимаю, что ко всему можно привыкнуть. Ну, подумаешь, вместо ног, чтобы передвигаться, появилась вот это мобильное устройство. Куда хочу, туда и еду. Э, нет, куда хочу, не получается. Вот только шагни за порог квартиры, и начинаются вот эти самые проблемы. В лифт, с трудом втискиваешься, а на первом этаже начинается самое настоящее препятствие для моих мобильных ног – это проклятые ступени. Как по ним съехать? Такая крутизна с препятствиями для колес. Без помощников не обойтись. Это и понятно. Человеку, севшему в инвалидное кресло во многом нужна помощь и поддержка. Он становится зависимым от этого.
Ладно, с этим все понятно. Но как оказалось, потеря ног - это не главная беда. Это еще пол беды. Самое страшное – быть зависимой. Еще страшнее – ненужной. Это и есть самые невыносимые испытания в жизни. Уж, поверьте. К ним невозможно привыкнуть. Они тебя мед-лен-но убивают. (Пауза). Как с этим смириться? Вот еще недавно, жила, себе, свободной. Не нуждалась ни в чьей поддержке. Все решала и делала сама. Много лет проработала в популярной городской газете. Была известным журналистом. Старалась сама лететь на подмогу по первому зову. А что теперь? Противно сознавать, что ты теперь – никто и звать тебя никак. Вот поэтому и захотелось, взять и превратиться в собаку. А что? Да, запросто!
Сползает с кресла и встает на четвереньки.
Гав-гав-гав. Фу, как ужасно. Как-то по человечески. Совсем не по-собачьи. Вот даже лаять и то не получается. А если поскулить, повыть: у-у-у-у-у, у-у-у-у, у-у-у (На разные лады). Это у собаки наверняка от волка по наследству осталось. Даже наша маленькая Дуська, когда ее оставляют одну, а я у себя в закрытой комнате слышу, как она начинает подвывать. У-у-у-у-у. Это от одиночества. Вот, даже собака не выносит одиночества, хотя у Дуськи оно бывает не долгим. Не то, что у меня.
С трудом вползает в кресло
Слава Богу, села. Оказывается, не просто мне в собаку превращаться. Пока еще человеком поживу.
Нет, я-то вроде вовсе и не одинока. После переезда в другой город и смерти мамы, живу в большой семье. У меня дочь-красавица. Зять-труженик и, аж три внука. Старшему - двадцать. Средний пятиклассник и младшенький в старшую группу детсада ходит. Вот она моя большая семья. Вроде как с ними не заскучаешь. А тут еще один член семьи прибавился. Маленькая смешная, добрая, всех любящая Дуська. С нее-то и произошел в моей голове переворот.
« С чего бы это?» – подумаете вы. А вот с того самого. Стала я общаться с Дуськой, наблюдать за ее жизнью в нашей семье: как с ней общаются, как одаривают вниманием, подарками, заботой. Да, а где же она? Будка пуста и еда нетронута. Наверняка снова в постели внука блаженствует. Пойду, погляжу.
Подъезжает к двери, приоткрывает и заглядывает в комнату.
Точно. Вот она. Дуся, Дуся лежебока. Вставай, пора завтракать. (К залу) Ага, встрепенулась. И что? Ушами повела, глазками стрельнула и снова нос под одеяло Ладно, пусть дрыхнет. Нынче в квартире прохладно. Что-то плохо батареи греются. Видать экономят. Надо бы и мне шалью укрыться. Ноги, хоть и атрофированы, а холод еще как чувствуют. Начинают больше болеть.
По пути назад, прихватывает шаль, набрасывает на себя, кутаясь.
Сейчас электрообогреватель включу, пока дочь на работе, чтоб ее не раздражать. Тоже экономит. Я не обижаюсь. Это правильно. Нынче времена такие, что без экономии не прожить. Только вот почему-то в нашей семье в основном экономят на мне. «Зачем столько тратишь на книги? Сейчас все можно в интернете найти. Чего пересылаешь деньги всяким фондам помощи. Там одни мошенники сидят. Сама на пенсию живешь. На нас не надейся. Мы тоже не шикуем».
Я, конечно, все понимаю. Стараюсь и им помочь. Пенсию, слава Богу, хорошую получаю. Очень хочется быть полезной и нужной, не только детям. Вот прочитала в газете, что у нас в городе зимой в палатках для бездомных люди мерзнут. Я тут же навязала кучу носков и позвонила организаторам. Сама-то привезти не могу. Так они не очень спешили, чтобы приехать и забрать готовое. Говорили, что тоже некому и некогда.
Вот и моим всегда некогда. Дочь с зятем работают с утра до ночи, особенно зять. Его почти дома не видно. Зато они в основном обеспечены. Летом на юга, как правило. Зимой на каникулы на базы отдыха. Вот Дуську купили. А она зараза, недешевая. При паспорте и даже при тату на пузе. Это ее личный номер.
А как живет? Как там у Крылова… Помню, помню. Эта басня называется «Две собаки». Еще как в память врезалась. Я ее на прослушиваниях в театральный читала. (Произносит с выражением): «Живу в довольстве и добре и ем и пью на серебре». Это про Жужутку, которая попала в барский дом. И про нашу Дусю. А вот тот второй пес Барбос, дворовый. Не обласканный. Зато усердно свою службу нес. И что? Вот и выходит, что и собаки бывают разные. И отношение к ним тоже разное.
А наша-то, почти на золоте ест. Вон миски-то какие. Ей – самые лучшие корма, всякие там вкусняшки. Домик, подстилки. Одежда! Да еще какая. Вся на заказ. Особенно старается угодить ей моя дочь.
А я-то все вижу. Невольно стала сравнивать, анализировать. Все больше задумываться, а чем же я хуже собаки? Я ведь тоже хочу, чтобы меня любили. Были ко мне доброжелательны и отзывчивы. Знать, что-то во мне не так? (Пауза) Видать, я из дворовых оказалась. Видать, сама виновата. (Пауза)
Вот говорят, что хочешь, чтоб к тебе хорошо относились, поступай так же. Дуська этого явно не знает. Она, молча всех подряд любит и облизывает. А я-то знаю. Тоже стараюсь изо всех сил всех любить. Прощать за нанесенные обиды. Не мешать. Не лезть туда, куда не просят. Ну, как бы быть среди своих, такой незаметной и ненавязчивой.
Правда, не всегда получается. Вот, например, как-то все хором собрались на кухне. Я как всегда в стороне. Мне бы мимо них проскочить. Так вот, незаметно, чтоб не мешать, а не получается. Все из-за этого вот кресла. Попробуй на нем, проскочи. То об угол стола зацеплюсь, то в стену уткнусь, пока эти колеса развернутся, а то еще, не дай Бог кому-то по ногам проехать. Вот и выходит, что я по любому мешаю.
Как же, я-то понимаю, что всем некогда. Всем надо быстрей и сразу. А тут я тебе на пути взгромоздилась. Одно раздражение. А я что? Я должна быстро крутить колеса и освобождать пространство. Еще при этом и извиняться. Ну а как же? Я же виновата. Я помеха на пути.
А еще, если о чем-то попрошу, так это совсем: «Достала!» Вот и стараюсь поменьше доставать. Но куда деться бедному инвалиду? Все же достаю. То что-то с верхней полки шкафа или холодильника достать прошу, то цветок полить. До подоконника мне не добраться. Еще прошу «унеси-принеси». И тут «достаю», если кому-то из внучат по пути.
Или вот, если мои старшие в супермаркет поехали продуктами запасаться, как тут не достать своими просьбами, что-то и мне прикупить. Список и денежку заранее готовлю, чтоб не ждали, не нервничали. (Пауза)
А что остается делать? Если о тебе не проявляют заботу, приходится самой о себе позаботиться. (Пауза) А, я привыкла. Давно привыкла. Еще с юности. (Снова кутается в шаль) Нет, я все же пожалуй, включу батарею. Что-то совсем озябла. Да и Дуськина территория согреется. Не весь день ей под одеялом лежать.
Под чтение стихов выкатывает батарею, включает.
Если выпарить воду неба
Что останется там на дне
Крылья книга кусочек хлеба
И незыблемый свет в окне.
Люблю стихи. Когда читаю, настроение поднимается. Ну, вот, скоро станет теплее, а значит веселее. Вот и прекрасно.
А пока по вспоминаю. Что в старости остается. Память! И то не у всех. А как приятно возвращаться памятью в свою беззаботную юность. Столько в ней было счастливых дней. Оказывается, они летели со скоростью света. Школа. Переезды с одного города в другой. Папа военный. Потом без папы. Переезды по съемным квартирам уже с одной мамой. А потом и вовсе осталась одна. Слава Богу, к тому времени при своем жилье. Мамин , как сейчас говорят «гражданский муж» обеспечил, прописал. А потом они расстались. Мама ушла к новому мужу, а дядя Коля, как порядочный человек, квартиру оставил нам.
С тех пор, началась моя самостоятельная жизнь. Дом на земле. Это еще хрущевский. Помните, кто такой Хрущев? Для тех, кто забыл, напомню. Это самый непредсказуемый правитель тех 60-десятых годов. Вначале Сталина объявил врагом народа, хоть и посмертно, потом на Ассамблеи ООН снял ботинок и стучал им по трибуне. Мол, глядите, Советский Союз никого не боится. А уже дома разгромил выставку художников, обозвав их непотребными словами.
Но зато, он думал о простом народе. Он массово строил четырехэтажные дома. Их называли «хрущевки», кстати, до сих пор стоят и целые поселки одноэтажек, тоже его имени. Вот в одном из таких домов я и стала проживать. С печным отоплением, без водопровода и с удобствами во дворе. Как тут было не научиться всему и сразу. Топить печь, ходить на колонку за водой и, простите, справлять нужду на улице, даже в мороз. Вам сейчас трудно это представить. Как же, нынче все городские живут припеваючи. Правда, чего не скажешь о деревенских. А на дворе двадцать первый век! Видать, он не для всех наступил.
Ой, что-то я отвлеклась. Ну что поделаешь. От воспоминаний никуда не деться. Разве что, когда память потеряешь. Не дай Бог! А иногда так хочется о многом забыть. Вот, например, в пятом классе стала на уроках падать в обмороки. Классная решила, что это голодные обмороки и стала пытать меня, что происходит? Как живу, чем питаюсь? Пришлось рассказать, что живу с мамой. Она день и ночь на работе. И это было так на самом деле. Работа кондуктором на автобусе двухсменная. То чуть свет и почти до вечера, а то в ночную смену. Мама старалась как можно больше заработать, чтоб квартиру прилично обставить. У нас даже появился диван и свой телевизор. Мы хорошо одевались. У мамы была своя портниха. А еще надо было покупать дрова, что тоже недешево. А вот про еду, мама как-то не заботилась. Часто, приду из школы, а в доме даже чёрствой корки хлеба не было. Но у меня всегда были карманные денежки. Мама давала. Можно было на них что-то вкусненькое купить. Но это же надо было идти в магазин, а он совсем не по пути. И тогда я шла к соседям.
Через стенку жила большая казахская семья и у них всегда был наготове горячий чай и лепешки. Меня радостно встречали и тут же за стол. Такой низенький, за которым надо было сидеть на полу. Правда, на мягком коврике.
А через дорогу были еще одни добрые соседи по фамилии – Гагарины. Ну, эту фамилию весь мир знает
Хотите смешную историю в связи с ней. Дело было так. Это уже где-то в старших классах училась. Возвращаемся мы со Светкой Гагариной из школы и идем к ней. У нее бабуля часто пироги пекла. Было чем поживиться после уроков. Ну, пришли это значит. Сели за стол. Подруга на этот раз молоко по стаканам разлила. Сидим, пьем, пирогами закусываем. А тут по радио вдруг так торжественно объявляют, что сегодня впервые в мире в космос полетел человек и имя его - Юрий Гагарин! Светка тут и поперхнулась, да как кашлянет. И всю меня молоком обдала, как салютом. Вот так я на всю жизнь запомнила этот первый полет нашего космонавта, светкиного однофамильца. Правда смешно? (Помолчала)
Теперь снова о грустном. Хотя о грустном и вспоминать не хочется. Но опять же, от памяти некуда деться. Она вот тут сидит и иногда так стучит, что приходится выпускать ее наружу. Вот как сейчас.
Значит, закончила я школу почти без троек. а куда поступать, не знаю. К тому времени уже жила одна. Лихо справлялась и с печью, и домашними обязанностями. Да еще к тому времени всем хрущёвцам водопровод провели. Заметьте, все это бесплатно. Стало совсем жить веселее. Как еще Сталин предрекал. Все бы ничего, да вот у меня с институтом ну никак не получалось.
Вначале пошла вместе с подругой на филфак. И это при том, что к русскому языку тяги никакой. Нет, писала-то я грамотно. Но это в основном из-за хорошей зрительной памяти. Я много читала. Запоем. Библиотека была домом родным И это, несмотря на то, что до нее надо было добираться автобусом с двумя пересадками.
Ну, так вот, а с этими правилами орфографией, фонетикой и разными там суффиксами, падежами, просто беда. Не запоминались и не применялись. Все только по памяти. И все же за компанию с Татьяной пошла. Сочинение мы с ней написали на отлично, а вот на устном, подругу вызвали раньше меня. Она там что-то мурлыкала и вдруг слышу, что ей ставят «неуд». Она в слезы и за дверь. А я что? Ведь за компанию пришла. Что мне без нее-то делать, еще не дай Бог примут. Я скоренько встала и пошла к выходу, чем, ну очень удивила преподавателя: «Вы куда? Вы же еще не отвечали. Вернитесь!» Куда там. Я скорее к Таньке. Та вся в слезах. Ей-то очень хотелось поступить. И на следующий год ее мамаша это устроила. А еще говорят, что тогда взяток не брали. Еще как брали. Меховой берет из соболя, и ты уже студентка университета.
К сожалению, моя мама не могла, да и не умела давать взятки, и я снова пролетела мимо этого заветного здания. И снова без слез и сожаленья. Хотя уже внутри завелся червячок. Стал он меня исподтишка точить, что вот мол, останусь неучем. Да еще было как-то обидно. К тому времени уже многие мои бывшие одноклассники грызли этот самый гранит науки в высших заведениях. Тогда я решила - больше никаких попыток на этот филфак. Надо бы прежде определиться куда хочу, куда тянет. Хотя давно знала куда. Ну, конечно в артистки.
На мое счастье, а оказалось, вовсе и нет, в городе при консерватории открыли курс актерского мастерства и объявили набор. Вот куда я летела на крыльях, под собой не чуя ног. И снова облом. Меня срезали на третьем прослушивании. Еще бы. Желающих море. Выбирай, не хочу. А курс всего-то 15 человек. Из них – всего одно амплуа, к которому подходили мои данные. Полтора метра с кепкой, вроде как травести. Но мордой-лица тянула на героиню. Мне даже предлагали прочесть отрывок из Лопе де Вега «Овечий источник». Наверняка это вам ни о чем не говорит. Да и ладно.
Отрывок-то я подготовила и прочла, чем еще больше запутала строгую комиссию. Долго о чем-то переговаривались и вынесли вердикт, после которого уже в коридоре ревела я, как когда-то моя подруга.
(Пауза). Что дальше? Как что? Жить! А как жить, чем? Если рухнули твои мечты и планы. Если ты считаешь себя никчемной неудачницей. Никому не нужной и всеми забытой. О-о-о, я уже с тех пор знаю, что такое одиночество. Это когда я запечатала себя в квартире, где ни телефона, ни звонков в дверь. Только книги на полках, да телевизор. Именно они стали моими верными друзьями на тот период жизни. И плевать, что совсем мало программ и все в черно-белом свете. Зато каждый день кто-то из тогдашних дикторов приходил ко мне в дом и говорил: «Здравствуйте!»
А как я ждала всеми любимый «Кабачок 13 стульев». А различные соревнования. Стала самым заядлым болельщиком по всем видам спорта. Еще я изредка выходила на белый свет, чтобы добраться до магазина и запастись продуктами. Иногда их привозила мама. Казалось бы, надо радоваться. Навещает меня, заботится. Но все заботы сводились к нравоучениям, что вот сижу на шее и лоботрясничаю.
Нет, это совсем не так. Я уже тогда работала пионервожатой в школе. Но у меня был большой летний отпуск. Она, как правило, об этом забывала. И всегда только отчитывала меня за все. За невымытую посуду. За грязный пол. За мою не ухоженность. «Посмотри, на кого ты похожа, - кричала она. - Совсем опустилась. Еще пить начнешь. Или уже начала». И она была права. Я понимала, что стою на краю. Еще шаг - и упаду в пропасть.
Раздается телефонный звонок.
Вот, кто-то вспомнил. Алло? Данусь, ты? Да у нас все в порядке. Я греюсь, Дуська еще спит. Еду ей насыплю, когда проснется. Ладно, могу и сейчас. Вода налита. Да не беспокойся ты. Захочет есть, придет. Работай спокойно. Пока, пока.
Вот же, как она о своей любимице переживает. Поела ли, попила. Так бы обо мне. Эх, я же не собака и сама себе могу еду приготовить. Поди, не барыня. А готовить-то я люблю. Обожаю разные рецепты пробовать. Жаль, что и мою еду, дети не признают. Слишком мало соли, много специй. Им это не нравится. А мне она кажется вкусной и полезной.
Поесть я очень даже люблю. Как же, вот почти единственное удовольствие осталось –с наслаждением отведать все, что душе угодно. Тут собаке не позавидуешь. Сыпешь ей какие-то непонятные шарики и каждый раз одно и то же. Мне даже жалко Дуську. Такую дрянь ест. Хотя Данка говорит, что я ничего не понимаю. Это отборная, сбалансированная еда. Там предусмотрены все необходимые витамины для собаки.
Все равно не понимаю. Она же собака. Ей бы косточку сахарную поглодать, кусочек мяса или рыбы. Настоящей, не превращенной вот в эти шарики. (Сыпет в миску Дуськину еду).
- Дусь, где ты там? Иди сюда. Завтракать пора. Вон о тебе твоя любимая хозяйка волнуется. Звонит, спрашивает.
Не идет, наша барыня. Дрыхнет. Да, завидно. Вот обо мне бы так волновались. Ага, щас. не дождешься.
Опять вспомнила строчки из басни. Ну, те, что про дворового пса. Он тоже в недоумении был: «Да чем же ты, Жужу в случАй попал? Бессилен бывши так и мал. Меж тем, как я из кожи рвусь напрасно?»
Вот и я напрасно стараюсь из кожи лезу, чтоб всем угодить. Любить каждого и по отдельности. Я их всех по- настоящему люблю. Казалось бы, и они должны мне отвечать тем же. Снова на ум. Наизусть помню: « Относись к людям так , как хочешь , чтобы относились к тебе». Видать этот постулат себя не оправдывает. Как и мое поведение. Поняла окончательно, когда села в это проклятое кресло. Стала помехой. А помехи всегда и всех только раздражают. И это оправданно. Значит с этим надо как-то смириться и жить с надписью на лбу – «Помеха». Путаешься под ногами. Мешаешь, значит – помеха!
А вот Дуська-то часто путается. Ко всем на колени просится. Скулит, если что не по ней. Так ее тут же стараются ублажить. Погладить, похвалить. Она и рада. А как же – «доброе слово и кошке приятно». А уж собаке и подавно. Оно и мне бы не помешало. Но вот же, на меня его не хватает. (Пауза)
Жаль. Ладно, завтракать пора не только Дуське. Ей-то вон сон милее. А я, пожалуй, сварю себе кофейку. Вернее, вот этот агрегат сварит. Вот же все тебе удобства. Не надо самой париться. Турку готовить сыпать, наливать, а потом еще караулить, чтоб кофе не убежал. Я всегда прокарауливала. А теперь вот кнопку нажал и жди. (Включает кофеварку) Этот-то истукан порычит, пофыркает и выдаст тебе твою порцию. А запах какой. Обожаю кофе. Только пить мне его нынче вдоволь нельзя. Будоражит и заставляет сердце стучать в ритме рок –н - ролла. А мне бы теперь надо только в ритме вальса. Спокойно, размеренно, не торопясь. (С наслаждением пьет кофе)
А куда торопиться? Даже на улицу выкатить и то целая проблема. Уже говорила, что самое страшное препятствие для моих колес – ступени. Да еще такая крутизна. Самой ни за что не съехать. А помощников не допросишься. Да и когда им. Работают с утра до ночи. Приходят усталые. У них порой и выходных нет Когда случаются, то своих дел полно. А тут еще я. На лбу-то так и сияет: «Помеха!» Уеду к себе в комнату, чтоб не светить и гляжу на белый свет через окно. А там этого света не так уж и много. Кругом сплошные окна. Сразу на ум приходят строчки из стихотворения моей подруги:
Окна – взгляд печали вечной
Стиснутых впритык домов.
Крик немой и бесконечность
Глубины былых веков…
Вот так и кричу. (Обращаясь к залу): Эй, кто-нибудь! Услышьте меня. Придите на помощь! А в ответ – ти-ши-на.
Кто мне теперь может помочь? Разве что сам Господь. Но и он не спешит. Наверное, не умею так просить, чтоб услышал. А может до меня очередь не доходит. Вон сколько по свету просителей. И не только о здоровье молят. Кому-то жизнь спасать надо. И это уже в первую очередь.
А я что, ну, подумаешь, осталась без ног. Но вот же живу. А что может быть лучше самой жизни? Опять же, езжу на своем маломобильном транспорте. Пусть по дому. Иногда и на улицу выкатить удается. А это уже такое счастье. Особенно когда день выдается солнечным и теплым.
Зато Дуську ежедневно при любой погоде выводят на прогулку. А как же. Она же должна дышать свежим воздухом и бегать сломя голову, чтоб быть в форме и не зажиреть. А еще нужду свою справить. (Пауза). И тут я ей завидую. Уж очень тоже хочется на свежий воздух, чтоб подышать, а еще больше побегать.
Размечталась. Вот сиди себе в этом кресле и радуйся. что жива. Еще и на что-то способна. Я стараюсь хоть как-то помогать тем, кому еще труднее. Кому добрым словом, кому советом и даже примером. А что? Мне многие говорят, что я для них – пример стойкости и терпения. Что я сильная и готова все преодолеть. (Пауза) Ну, да. Вот тут они не правы.
(С горечью) Никакая я не сильная. И терпения порой еще как не достает. Ладно, признаюсь. Все невзгоды выплескиваются слезами. Только их никто не видит. Но вот иногда так хочется пожаловаться на свою судьбинушку. Вот как сейчас. Не сдерживаюсь, все поддержки ищу и даже защиты. Только услышьте меня. Слышите? Мне бы духом не пасть. Больное, тленное тело, уже ничем не исправишь, не поднимешь. А вот пока жив дух и не утрачена надежда, жить можно дальше. Без обид на весь белый свет. За что, мол, именно тебе такое выпало? А Господь говорит: – «Для чего?» Вот и думай, размышляй, для чего. А если не нашла ответа? Так есть еще время, чтоб его все же найти.
(Твердо) А я - нашла. Вот взяла и решила, что быть может я своими хворобами отвела какую-то еще более жестокую судьбу от своих близких. Уж лучше все мне, чем детям.
Ну, вот опять меня в дебри заносит. А жить надо просто - здесь и сейчас.
Снова звонит телефон.
- Дан, я все ей насыпала и налила. Ой, Милушка , прости. Я думала, что опять дочь звонит. Она все о Дуське беспокоится. Я что делаю? Вот кофе пью. Получаю удовольствие. Жду, когда Дуська соизволит проснуться, чтоб ее покормить. А там и внучок средненький из школы придет. И тоже мои заботы его обедом попотчевать. Ну, все отчиталась. А ты где? В поликлинике. В очереди стоишь. Почему? Разве номерок не взяла? Так там же время указано. Какие платники? Почему без очереди? Да не наивная я. Просто не понимаю. Тогда зачем эти номерки, раз снова ждать в очереди. Да уж, мне хорошо. Врач домой приходит. Так это участковый. А какого-то другого специалиста не допросишься. Один ответ: « У нас некому ходить по домам».
Да Мил, лучше не болеть. Но куда деться от хворей в нашем-то возрасте. Они нас и так долго поджидали, а теперь вот накидываются как угорелые: кто на кого. Цепляются повсюду. Никакими лекарствами не убить. Хоть всю пенсию на них изведи. Не хватает. Вот то-то и оно. Мил, как мы нынче живем? Точно, выживаем. Это что за времена такие. Кто-то концы с концами свести не может, а кто-то жирует на глазах у всех, да еще этим и похваляется. Чему завидовать? Мне их жалко. Внутри-то там пустота. Ее никакими шмотками не заполнить. Для души иные богатства нужны, которые они не купят.
Ой, ладно. Опять мы про времена, про нравы. Давай выберись ко мне на кофеек. Вот оно наше богатство. Его ничем не заменишь – это живое человеческое общение. А вот утратить его можно запросто. Только обзаведись этими смартфонами, планшетами и другими причиндалами цивилизации. Я вон кофе сварить тоже сплавила этому вот истукану. Какому? Да у нас все нынче кофеваркой пользуются. И я примкнула. Миленький, ты приходи. Я тебе настоящий в турке сварю. Все, жду, пока, пока.
Кладет трубку и подъезжает к окну.
Вот ведь и подумать о своем прошлом и то не дают. Но это к подруге не относится. Ей всегда рада. Это я так ворчу. Ну, это всем старухам свойственно. Под конец жизни начинаешь ворошить свое прошлое. Листать странички прожитой судьбы. А моя нынешняя судьба – вот этот мир из окна.
Окна – путь бессонной мысли
Ввысь к мерцающей звезде…
Отраженье жизни кислой
На стеклянном полотне.
(Задумывается) А сколько в той жизни было. И хорошего и плохого. Только все же счастливых страниц больше. И в пропасть я не свалилась. Взяла себя в руки или лучше так - взялась за ум. Засела за учебники, подготовилась основательно и поступила в университет. Закончила. Стала журналистом.
Вот где было счастье. Моя профессия подарила мне столько неожиданных встреч с прекрасными людьми. Многие из них стали хорошими приятелями и даже друзьями. А это ли не счастье? Мой любимый Экзюпери не зря вывел такую формулу: «Самая большая на Земле роскошь – это роскошь человеческого общения». Когда-то давно прочитала и запомнила на всю жизнь. А со мной общались очень даже знаменитые люди. Я же на тот момент была ну очень известным человеком в городе. Даже влиятельным. Я сумела своими статьями, очерками, поднимать животрепещущие темы, вскрывать недостатки и даже конкретно помогать людям.
Хотите пример? Сейчас расскажу. До сих пор помню тихую, богообразную бабу Нюру. Фронтовичка, не раз награжденная. Ветеран войны и труда. Но об этом, знать никто не знал. Ордена и медали хранила в коробочке. Не хвасталась, не выпячивалась. Долгие послевоенные годы проработала на заводе. Там ей выделили комнату в малонаселенной двухэтажке. И тогда, даже в небольших городах, были коммуналки. В другой половине поселили семью. Знать, кухня и туалет у них общие. Только соседи не захотели этим делиться и погнали бабу Нюру куда подальше. Хорошо, что во дворе имелся старый нужник. А вот газом ей пользоваться не пришлось. Купила плитку и тихо безропотно жила. Только и тут соседи тихо жить не давали. Часто устраивали шумные застолья, которые порой заканчивались драками. По пьяне и к ней ломились в дверь.
А еще у них была собака. Огромная дурная псина. Почему дурная? Так ведь собаки своих хозяев транслируют. Вот и эта собака ненавидела добрую бабу Нюру. При случае, хорошо, если просто облаивала, Так еще норовила и укусить. Даже это баба Нюра терпела безропотно. Никому не жаловалась. Да было некому. Муж в отличие от нее с фронта не вернулся, погиб. А больше она замуж не выходила. Говорит: «Когда? Дом – работа». Да и мужиков-то было не густо. Так и жила вековухой.
Ну, так вот, Ее историю поведала мне баб Нюрина соседка с первого этажа. К ней бабуля часто напрашивалась в гости, когда приходилось сбегать от буйных жильцов.
Задела меня до глубины души судьба этой неприкаянной женщины. Нашей. Такой русской по сути: терпеливой, преданной. Она сполна выполнила свой долг перед Родиной. А что Родина? Почему она к ней не по матерински отнеслась? Так в роли мачехи кто выступил? Ее представители. Чиновники, от которых и зависят судьбы многих. И таких Нюр, нуждающихся в заботе и внимании. Это же они должны разруливать ситуации и думать о благе своих подопечных. Разве не так? Но на то он и чиновник, чтобы в первую очередь думать о себе любимом и тогда, и сейчас. Да и гораздо раньше из века в век. Вот и идет постоянная борьба с чиновническим равнодушием и беспринципностью.
Но обращаюсь ко всем - отстаивать свои права стоит. Надо только не опускать руки. Вот тому пример. Я, опять же своей статьей сумела раскрыть глаза местным руководителям. Убедить, что заслуженный человек имеет права на лучшую жизнь. И это должно обеспечить государство. И обеспечило.
Представляете, я была на новоселье у бабы Нюры в новой благоустроенной квартире. Разве такое забывается?
А вот еще один эпизод. Он стал для моей биографии значительным. Пришло время писать диплом. Я стала часто посещать нашу знаменитую библиотеку. Ее недавно прямо с оркестром открыли. Думаете, чего ради? Как же, ее строительство курировал сам первый секретарь ЦК. Но видать даже его надзор горе-строители смогли проигнорировать и сдать здание с недоделками. Это я на своих нервах ощутила. Плохо работал подъемник. Заказанные книги надо было часами ждать. В общем зале стояла невыносимая духота и пекло. Приходилось разуваться и даже снимать с себя все, что было возможным. Постоянно громко гудели кондиционеры. А как раздражали и даже превращали в конфуз, казалось бы такие мелочи, как отвалившиеся буквы-указатели. В результате оставалась надпись: «…..валка для ….. давателей». Правда, смешно до нелепости. А мне было не до смеха
Сижу как-то в «Ж» и вдруг открывается дверь и входит «М». Видит меня и линяет с лица. Я в крик. Он бежать. Мужик не мог разобраться для кого эта нацарапанная надпись на дверях туалета. То ли «Ж», то ли «М». Нормальные обозначения тоже давно отлетели.
Словом, наверняка это и было последней каплей, чтоб я взялась за статью. Критическую статью. Тогда это было непросто. Но меня напечатали в городской газете, где я, в то время уже работала.
И вот, был воскресный день. Я дома. Вдруг вижу, из окна к моей калитке подъезжает черная «Волга», а из нее выходит водитель главного редактора. Я в недоумении и ужасе. Что? Почему? Зачем? А он мне: « Собирайся по скорому и поехали в редакцию. Шеф ждет».
Шеф встретил меня еле ворочая языком. Между нами завязался вот такой диалог:
- Ты что же наделала? Меня, туда (Показал пальцем наверх) на ковер вызывали, - Видать, поэтому и напился:
- Теперь думать надо, как выпутываться будем. Моя голова, считай уже на плахе и тебе несдобровать.
- Так я правду написала. Не единым словом не солгав, - залепетала в ответ.
- И что? За эту правду и будем отвечать.
- И ответим. Пусть бы вначале проверили, а потом на плаху, - уже чуть не плача.
Он подумал и говорит:
- Давай так, садись и пиши письма от простых советских граждан. Ну, там студентов, домохозяек, которые любят посещать библиотеку. И, понимаешь, огорчаются, что там творятся такие безобразия. Это и будет основанием, чтоб мы эту тему подняли. Поняла?
Я все поняла. И тут же накатала целую папку писем от возмущенных читателей злополучной библиотеки.
Короче. Все закончилось полной победой моего шефа и естественно моей. Факты вещь упрямая. И они подтвердились. Куда было деваться комиссии, как не признать это.
Ну, так вот. Наш хозяин республики любил устраивать встречи с творческими людьми столицы. И на этот раз была объявлена очередная, на которую, мы с шефом были приглашены. Много там чего говорилось, но вот вдруг слышу, Главный называет мою фамилию и говорит, что вот, мол, молодые журналисты не боятся браться за критические темы. Поднимать их, вскрывать недостатки. За что мы должны быть благодарны. И он пригласил меня к столу президиума и пожал руку.
Я ее потом неделю не мыла. Всем хвасталась, что была рукопожатна самим Главным.
Это еще больше повысило мои ставки, как журналиста, профессионала. Опять же успех, признание, уважение и награды за заслуги. (Долгая пауза) Вот была Человеком и чувствовала тогда, как гордо это звучит. Меня уважали и даже награждали. А теперь что? Превратилась в старуху, в ту же бабу Нюру. Беззащитную и никчемную. И куда делась моя спесь и удаль. Жизнь оборвалась в один миг и разделилась на «до» и «после».
Небо седое гранитно,
Осени гаснет свеча.
Впору собакой завыть мне,
Так вдруг настигнет печаль.
Вот и живу в этом «после» хуже собаки. (С возмущением) Ну почему? Неужели сама виновата? Конечно, за детей в ответе родители. Вот и получай то, что взрастила. (Пауза).
Да, я одна поднимала свою долгожданную и любимую кроху. Ее отец нас бросил. Я не искала ей нового, а себе мужа. А ведь еще молодая была. Модная, красивая. Претенденты на мою руку - в очередь стояли. Никто был не нужен. Так и жили вдвоем, но в достатке и любви.(С раздражением) Куда это все подевалось? Куда? (Пауза).
Слава Богу, дочке есть кого любить. У нее большая семья. Я как-то в нее не вписалась. Вот на меня этой ласки и любви не хватает. Они все Дуське достаются. (Пауза) Ладно, нечего скулить. Радоваться надо, что живешь. Э-э-э, нет. Какая уж тут радость. В зеркало стараюсь не глядеть. Опустилась. Махнула на себя рукой. На кого похожа? Что надеть нечего? Так нет. Шкаф забит. Я же раньше любила наряжаться. Следила за модой. Сама хорошо шила. Вяжу до сих пор. Все, надо что-то менять. Так жить больше нельзя. Иначе точно – остается превратиться в собаку. Нет уж.
Подъезжает к шкафу, открывает. Достает вязаное пончо.
Накидывает на себя
Ну вот же. Уже прилично и красиво. Я вот еще и прическу изменю. И о макияже подумаю. Надо же с чего-то начинать. Вон день какой выдался. Солнышко во все окно. Это хороший знак.
Подъезжает к окну. Заглядывает.
Во дворе-то как хорошо. (Внимательно всматривается) Такую чудную детскую площадку оборудовали. Яркая, веселая. Прям глаз радует. Тут тебе и горка и всякие спирали, переходы. Нам такое раньше только снилось. Спасибо нынешним депутатам. Вот она настоящая забота о детках ХХ1 века. А как же – они должны расти в красоте и удобствах. Привыкать к этому надо с пеленок. Вспомнила. Какие нынче пеленки? Памперсы, трусишки там всякие одноразовые. Мама надела, малыш уделал и выбросили.
А мы-то как раньше? Вы об этом не знаете. Куча подгузников самодельных, пеленок. Все это замачивалось, потом стиралось и дважды с обеих сторон проглаживалось. Одни сплошные хлопоты. Но они были не в тягость. Чадо любимое. Над ним не только мама, вся семья души не чаяла. Ну, а как же. Он же дитя. Такая маленькая кроха, которая кроме умиления ничего не вызывала.
Ага, вот над Дуськой нашей тоже все умиляются. Каждый старается ей угодить. Погладить, посюсюкать. А уж если на пеленку нужду справит, не промахнется, то тут же получает вкусняшку: «Молодец Дусенька, умничка. Все правильно сделала»
Слушайте, а я поняла почему это так происходит. Почему дитя и собаку так обожают. Они же молчат. Ни о чем тебя не просят, значит и не раздражают. Надо взять на заметку и прикинуться немой. А что? Вдруг поможет. Никаких вдруг. Опять за свое. Прикинуться немой, не раздражать. Так нельзя. А как можно? Если тебя все равно не слышат.
(Внимательно вглядываясь в окно)
А вон, глядите, наша соседка свою свору собак вывела на прогулку. Все на повадках. Раз, два, три, четыре, пять. Аж, шесть штук. Это еще не все. Она их частями выгуливает. Как они ее не снесут. Рвутся в разные стороны. Но бабка жилистая. Держит изо всех сил. Это после того, как ее тут чуть не побили. Дочь рассказывала. Одна из ее собак как-то вырвалась и накинулась на малыша. Слава Богу, не покусала. Не успела. Так еще эта собачница мамашу малыша обвинила. Мол, это она не следит за своим ребенком. Это он спровоцировал ее собаку. Так орала, чуть не лопнула.
Нет, я не понимаю, как это можно так любить собак и ненавидеть людей. А еще говорят, что те, кто любит животных – это всегда люди с добрым сердцем. Вот уж чушь собачья. Гитлер тоже любил собак и что? Чем оказалась его душа? Рвался к власти. Любой ценой. Ценой миллионов погибших людей.
О, куда меня с этими собаками занесло. Так это я все понять пытаюсь: зачем этой бабке столько собак? Они же всей сворой живут в ее однокомнатной квартире. Жильцы стонут. Такой «аромат» идет из ее дверей и окон. Пытались жаловаться во все инстанции. Но все бестолку. Нет таких законов, чтоб изъять ее собственность. Да и собачники за нее горой.
Нет, я бы не хотела быть собакой в ее своре. Я не думаю, что они у нее живут припеваючи и счастливы, вон как наша Дуська.
Че-то мне уже расхотелось быть собакой. Все же человек, как сказал Горький: «Звучит гордо!» Хотя опять же - чем гордиться. Тем, что мы порой ведем себя хуже собак? Лаем друг на друга, только тронь. И укусить можем и не только.
Страшно смотреть по телевизору на эти дурацкие шоу. Иногда натыкаюсь на них. Там же живых, настоящих людей используют. Натравливают друг на друга, не хуже собак. Один сидит, другой из-за кулис вылетает и набрасывается на нЕдруга. С кулаками. Бьют по настоящему, до крови. Их еле разнимают. Смотреть страшно и противно. Это же мы, люди. Но почему видим не человеков, с большой буквы, а разъяренных зверей. Хуже собак.
А вон еще что мы, люди придумали. Перед недавнем чемпионате мира по футболу хотели устроить отстрел бездомных собак. Это что? Это ж ужас какой-то. Так и хочется вместе с одной из героинь фильма прокричать: «Вы звери, господа!»
Вот снова захотелось быть собакой. Хотя если думать вот об этой бабке. Она же всех этих несчастных псов подобрала на улице. Они бомжевали. Их хозяева просто выкинули из дома. Одним поднадоели. Выводи их на прогулку раза два на день, а других… Как бы себя прокормить, а тут еще собака смотрит на тебя голодными глазами. Вот и гонят этих бедолаг, избавляются не жалея. Вроде был друг, а стал недруг. И вот они сбиваются в стаи и рыскают по дворам и помойкам в надежде найти свой кусок хлеба. Выходит, что наша-то соседка благородно поступает. Она-то пожалела и приютила несчастных. У нее и средства нашлись, коль кормит такую ораву. Правда, часто вижу, как и она шарит по помойке в надежде что-то съестное найти.
Эх, нам бы может помочь ей надо. Но опять же, если рассуждать. Ну, приютила. Дала хоть какой ни есть кров. Но это не выход. Соседям нет мочи терпеть лай, особенно по ночам и дышать непотребным воздухом. И собакам тесно и не уютно.
А я считаю, что и люди, и собаки должны жить в нормальных условиях. Вот например, Семеновну, еще одну нашу соседку, дети устроили в Дом престарелых. У них свои дети подросли, да еще четвертый родился. А живут в тесноте. Две комнаты на всех. Семеновна залегла. За ней уход нужен. И я не осуждаю, что они ее, как говорят «сдали». Там хорошо. Уютно. Присмотр и кормят нормально. Это она мне по телефону рассказывала. Ну, может это такой образцовый Дом ей попался.
Так это я к чему? У собак- то тоже свой приют есть. И там просторно. Свой комфорт и кормежка приличная. Читала, знаю. Видать, эти приюты – капля в море. На всех не хватает.
Вот и думай после этого, почему эта собачница не соглашается расстаться со своими жильцами? Она ради них все терпит. Живет в грязи, среди нечистот, вони и постоянно думает о том, как накормить, чем лечить. Они же тоже как люди могут болеть. А мы ее при этом считаем сумасшедшей. А может все наоборот?
Не понимаю. Хотя знаю точно, иметь в доме собаку – это счастье. Это буря эмоций с обеих сторон. Это проявление самых необходимых и радостных чувств. Это защита от хворей и распахнутая душа навстречу добра. Все это приобретаешь с появлением в доме настоящего друга, а таким может быть собака. Преданным, любящим. Всегда на чеку. По первому зову на помощь.
Ага, скажите, чего же это Дуська на мой зов не реагирует. Так она же умная. Она чувствует интонации в голосе. Ну, подумаешь зову. Пытаюсь прервать ее сон. А она не выспалась и ей там под одеялом тепло. Вот сейчас кухня нагреется, как следует и Дуська тут как тут. Да и голод не тетка. Прибежит. Мне уже так хочется ее потискать. Смотрю на нее и завидую, такая кроха, а вот, поди ж ты, на всех у нее хватает тепла и эмоций. Всем угодит и всех оближет.
Почему мы, люди на такое не способны? Все чем-то недовольны. Даже на добро порой отвечаем равнодушием. Не благодарим, не облизываем. Каждый раз наблюдаю за своими и думаю, а почему бы не поцеловать мужа, когда он уставший пришел с работы? Не обрадоваться подаренному букетику цветов? А их не так уж и часто дарят. Чистоте в доме. Кто-то из мальчиков под настроение постарался. Вроде так и надо.
Оно-то надо. Но хорошо бы это заметить и поблагодарить. То-то радость была бы. Нет. Все мимо. Все безразлично, буднично, хмуро.
Но вот же появилась надежда. Дуська стала, будить в нас утраченные чувства. На нее реагирует все семейство. Радуются, хотят сделать приятное. Пусть пока ей. Взять на колени, погладить, а мальчишки и целуют, не страшась никакой инфекции. Да и откуда она? Дуська – свой человек. Вот и выходит - она и есть настоящий Человек, который звучит гордо. А мы, уподобляемся собакам, ну раз думаем, что собака, значит злая и кусачая. А она бывает кусачей, «только от жизни собачьей».
А жизни-то поменялись. Это у нас, людей стала жизнь собачья. Так и хочется кого-то цапнуть. А у них совсем наоборот.
Вот почему я все же хочу быть собакой? Чтобы вернуться в настоящую людскую жизнь. Стать красивой, обаятельной, нужной людям, как раньше. Нужной своим близким. Так хочется, чтобы они относились ко мне так же, как к собаке. С лаской и вниманием. С желанием помочь и понять. Твою старость, твою боль, твои страдания. Ну, очнитесь. Услышьте меня, наконец.
Спускается с кресла. Ползет к будке. Залезает в нее. Сворачивается калачиком.
(На разные лады): У-у-у-у, у-у-у-у, у-у-у-у. ( Замолкает. Поднимает голову в сторону окна. Начинает смеяться)
И чего это я развылась? Вон день-то сегодня какой солнечный выдался. Живи и радуйся жизни. Хоть собакой, хоть человеком. (Вползая в кресло и подъезжает к зеркалу) Ну, вот и прекрасно. Поеду Дуську будить. Дусь, а Дусь! Вставай лежебока. Завтракать пора. (Уезжает ).
ЗАНАВЕС
В пьесе использованы четверостишья Людмилы Митрохиной.
