Ницше – местный олигофрен. Придумал себе, что он философ. Хотя даже читать не умеет. Здоровенный детина с фантастической доверчивостью к окружающим.
Бабуся – Авдотья Фёдоровна. Дворянских кровей. Любит ходить по двору. Бабушка и опекунша Ницше. Монархические взгляды периодически заставляют её взять в руки хворостину.
Первый гусь – Серый. В просторечье – Серж. Снимает комнату у бабуси, подвергаясь её воспитанию. Отдушину находит в «стае». Постоянно в капюшоне из велюра – чтобы не попадаться на видеокамеры.
Второй гусь – еврей по фамилии Вайс. Русифицировался. А никто и не возражает. Так и прозвали – Белый. Также является жильцом Бабуси, в связи с чем, воспитывается ею, наравне с Серым.
Мартин – тоже гусь. Очень домашний, по сути своей. Но гордый. Как и его тёзка Мартин Лютер Кинг (борец за свободу).
Гусь Ева – вообще-то, Гусева. Людмила. Она же – Мила. Очень милая. Но может и ущипнуть, если зазеваешься. Умная.
Рождественский гусь – Родя. Постоянно набивает себя яблоками, которые ест нон-стоп, не выпуская огрызок из рук. Подкрепляет всё это грецкими орешками. Раскормлен до невозможности. Боится быть съеденным, в связи с чем, сам, упреждая, нападает на всех. При этом шипит так, что любая змея позавидует. А ещё… считает своим идеалом Родиона Раскольникова.
Боевой гусь – только что вернулся из армии. Накачан, как Шварценеггер. Его так все и зовут – Шварц. Ну, не Негером же его называть? Вожак «стаи».
Мария – в глубине души, чиста и непорочна. Но пока что – блудница. Любит классическую музыку. Особенно – Грига. Всё это опускает её, в глазах «стаи», до уровня Ницше.
Лёша – Лёша Иванов. Местный участковый. Во втором действии - полицейский, но… как был ментом, так им и остался. Берёт некрупные взятки.
Каин – появляется во втором действии. Сын Марии. Соответствует своему не слишком хорошему имени.
Авель – тоже сын Марии. И тоже появляется во втором действии. Благостный и светлый юноша.
В первом действии большинство персонажей находится в студенческом возрасте, хотя никто из них нигде и не учится. Второе действие отстоит от первого на четырнадцать лет. И даже… на полгода больше.
Первое действие
Первая сцена
Обшарпанная стена дома, которому явно давно пора на снос. Двор ничем не уступает дому, больше напоминая большую помойку. Сломанная скамейка стоит возле покосившегося стола. Посредине двора – пластиковая бочка из-под селёдки, которую откуда-то приволокла «стая». С этого и начинается действие пьесы. Ницше стоит, возле бочки, «стая» сгрудилась вокруг него, не слишком дружелюбно.
Ницше(испуганно заглядывая в бочку)
Ну и чё, я полезу, что ли туда?
Родя
Да! Потому, что ты ботан.
Ницше
Я не ботан. Я что-то другое.
Серый, Белый, Мартин(хором)
Нет, ты ботан! Ботан! Ботан!
Ницше
Хорошо, я пойду в бочку. А вы меня больше бить не будете? Потому, что мне очень больно. А эта бочка будет моим домом.
Серый
Уй, блин, а я читал про такое. Как один философ в бочке жил. Его Дуракеном звали.
Гусева
Дурак. Не Дуракеном, а Диогеном. Я по радио слышала.
Родя
Чё ты гонишь-то? Чё ты гонишь?
Серый(ржёт)
Мне какая, ваще, разница? Дуракен… Диоген… умного человека так просто в бочку не запихнёшь.
Гусева
А я бы пожила в бочке из-под Массандры.
Шварц
Ха, в бочке из-под Массандры любой бы не отказался. А лучше – из-под коньяка. Этот твой дурак прямо так в бочке и жил? Улёт. Интересно, какой штамп у него стоял о прописке? (обращаясь к Ницше) Чувак, ты у нас будешь философом.
Мартин
Ага. Ницше.
Серый
А это кто?
Мартин
Хрен его знает.
Ницше
Я… Ницше?
Родя
Ага. Ницше-Ницше. Лезь в бочку!
Ницше пытается залезть в бочку, но та явно мала ему. «Стая», помогая советами, сгрудилась вокруг. Никто не замечает появившегося Лёши-участкового.
Лёша
Как я с вами затрахался! Опять вы здесь тусуетесь.
Серый
Не, ну прикинь, Лёх, ну, в натуре – у нас ничего не складывается. Он слишком большой.
Лёша
Кто не складывается?
Серый
Да этот… философ. Не видишь разве?
Лёша
Какой философ? Он инвалид детства. Вы что, издеваетесь?
Родя
Мы так ждали, чтоб ты уехал – в ментовской вуз поступил, образование получил, в генералы вышел! Ну, в крайнем случае, майором. Не-е-ет, ты участковым остался. А мог бы работать в убойном отделе.
Белый
Лёш, ну сам посуди, на тебя надеялось целое поколение! (увидев явное тупое недоумение Лёши) Ну ладно… не поколение. Но мы все – правда, очень надеялись на тебя!
Лёша(вспылив)
Здесь вопросы задаю я! При чём тут отдел убойный? Кого вы убиваете?
Мартин
А никто никого не убивает. Ницше в бочку не помещается.
Лёша
Кто Ницше?
Ницше
Я Ницше.
Лёша
Что ещё за кликуха воровская? Я на своём участке криминала не допущу!
Родя
Лёш, вот у нас преступная группировка – «Рэмбо-гуси». А ты этого не ценишь.
Лёша(хохочет)
Это у вас преступная группировка?! Не смешите. Вот я помню, «Гуси-лебеди» были… это да-а-а! Это была группировка! Киднеппингом занимались. Их мой отец раскрыл. Да отец мой… вы знаете, кем он был?
Белый
Ещё бы! Это был мент от Бога!
Лёша
Он атеистом был. Столько преступных группировок на чистую воду вывел!
Гусева
А потом его кто-то убил! И так красиво! Как в телевизоре или в видаке!
Лёша
Заткнись, падла! (утирает скупую мужскую слезу)
Ницше
Эта бочка будет моим домом.
Лёша
Ты на кого бочку катишь?
Ницше (упрямо)
Эта бочка будет моим домом.
Гусева
Потому, что он – философ.
Лёша в недоумении – вроде как ничего противоправного не происходит. Но и в рамки закона происходящее не укладывается. Не спеша, подходит к бочке, засовывает руку в неё, вытаскивает, подозрительно нюхает палец.
Лёша
Фу! Что за тухлятина?
Белый (подначивая)
Лёш, а может, это улика по делу потрошителя?
Лёша(окончательно сбитый с толку)
Какого потрошителя? У меня таких дел в производстве нет.
Гусева
Да селёдка там лежала! Селёдка!
Ницше
Она там плавала. У селёдки такие маленькие озёрные глазки.
Белый
Может, озорные?
Ницше(радостно)
Ага!
Родя
Я же говорю – ботан.
Ницше
Я – Ницше.
Лёша
Селёдку куда дели? Сожрали?
Белый
Ты что, Лёш, да Зинка продавщица может подтвердить – нам пустая бочка досталась. Они её государству передать хотели, а мы ведь тоже – государство!
Лёша
Проверю.
Родя
Лёш, я не буду оригинальным, но я же постоянно хочу, чтобы какая-то у нас, типа, белиберда получилась. Чтобы действие было. А нас пытаются развести на фуа гру.
Гусева
Словно бы у нас тут меню ресторанное… А у нас – не только ресторана, у нас тут вообще ничего нет!
Белый
Все хотят жить по сценарию. И ничего не получается.
Лёша
Жить нужно по закону.
Шварц
Типа… по понятиям?
Лёша
Ну, да. Главное – это понять.
Гусева
А я вот вам расскажу такую историю. У меня есть знакомая Аська…
Белый
В интернете?
Гусева
Не… её Асей зовут. Она крутая. У её папы – голубая кровь.
Шварц
Не люблю голубых. Кровавую голубизну нужно давить! Давить!! Давить!!!! (брызгая слюной, заходится в истерике)
Родя
Ну, ты загнул…
Шварц
Давить!!!!
Лёша
Отставить. Действия разрешены только в пределах уголовного кодекса.
Шварц
Давить!!!!!
Гусева срывается со сцены.
Серый
Куда рванула такой оторопью?
Гусева
Воды принести. (убегает)
Ницше
Добрые были всегда началом конца.
Шварц
Давить гадов!!!!!
Все, во главе с Лёшей, набрасываются на Шварца, пытаясь утихомирить его. Не очень успешно. Шварц силён, как разъярённый бык. Появляются Гусева с Марией. В руках у Марии алюминиевая кружка. Они подходят к дерущимся. Гусева забирает кружку из рук Марии, протягивает её ко рту Шварца.
Дайте я! (раздвинув всех, подходит к Шварцу и целует его в губы долгим поцелуем)
Шварц некоторое время ещё продолжает дёргаться, затем успокаивается.
Ницше
Женщина готова верить, что любовь всемогуща.
Лёша (снимает фуражку, чешет себе затылок)
Как же я от вас устал… (уходит)
Гусева
Ну, вот и всё хорошо. Вот и всё хорошо.
Ницше
Я тоже хочу так.
Белый, Серый
Как?
Ницше
Как Шварца. Меня никто не любит. Никто.
Мария
Дурачок!
Мария подходит к Ницше, целует его в щёку.
Ницше(ошарашенный, держится рукой за место поцелуя)
Ты меня, правда… любишь?
Мария
Дурашка, конечно же, люблю. (гладит его по голове) Я вас всех люблю.
Родя
Она всем даёт!
Мария
Я всем даю. Мне не жалко!
Ницше
Она всем даёт. Счастье.
Родя
Дай нам счастье. Сделай нам стриптиз.
Мария
Без музыки?!
Родя
Что, Машка, петь разучилась?
Мария
Не разучилась.
Начинает танцевать стриптиз, напевая без слов мелодию «Песни Сольвейг». Все, неожиданно поддавшись влиянию красоты музыки и танца, усаживаются вокруг неё, почти с благоговением. В тот момент, когда должна произойти кульминация танца, неожиданно взрывается Ницше.
Ницше
Не трогайте её! Не трогайте! Я с ней буду жить в одной бочке!
Гусева
Вау, Машка, да у тебя жених объявился! Да ещё с квартирой! Когда свадьба?
Мария прекращает танцевать. Словно очнувшись, испуганно одевается.
Ницше
Ведь ты же будешь жить со мной?
Мария смущённо улыбается, ничего не отвечая.
Родя (отправляя в рот орешек)
Щаз. А мы без неё, что ли, останемся?! Так, что ли, в натуре?
Мартин
Да Ницше с нами поделится. Ведь ты же поделишься с нами Машкой?
Ницше
Она не Машка, а Мария!
Мартин
Ну Мария, так Мария – один хрен. Поделишься женой с друзьями? Ведь мы же друзья? Друзья должны делиться.
Ницше (радостно)
Друзья…
Гусева
Ну, ребят, вы борзеете. Мы ж гуси, а не стервятники. Может, он не хочет?
Ницше
Счастье мужчины: «Я хочу». Счастье женщины: «Он хочет»
Белый
Сам-то понял, что сказал?
Ницше
А нужно?
Белый
Да, в общем-то, не обязательно, как бы… Если поделишься, я не против.
Шварц
Не против он… На твоё мнение мне плюнуть и растереть! Здесь ВСЕ должны решать. Стая, что думаете?
Гусева
А мне-то что думать? Я с Машкой не сплю.
Ницше(упрямо)
Она Мария!
Родя
Где пятеро, там и шестой. От нас не убудет.
Мартин
Прикольно! Типа, новая ячейка общества возникает…
Серый
Да хотим мы, хотим – не морочься! Куда ж мы без Машки? Машка, тьфу ты, Мария – ты же нам не станешь отказывать?
Шварц
Решено. Делимся.
Мария (смущённо)
Как-то всё неожиданно… Страшновато и на прикол не очень похоже.
Серый
Забей! Играем мы так.
Ницше
Я играю?
Белый
Играешь. Игра у тебя – в жениха и невесту.
Ницше
Двух вещей хочет мужчина – опасности и игры.
Белый
Да задолбал ты уже своим базаром! Для тебя всё совершенно безопасно. Ты же ведь не мужчина.
Ницше
Я – Ницше.
Шварц (неожиданно взъярившись)
Не, ну не догоняю я эту твою кликуху! Не догоняю! Что за пурга? Я понимаю – Шварц, значит… или там Белый. Да даже Серый!
Серый
Не, блин, ну я не въехал. Почему это – даже Серый?!
Гусева
Он философ.
Шварц
Да такое, как у него, даже выговорить нельзя. Ницше, ты еврей, что ли?
Словно вихрь, на сцену выносится бабуся Авдотья Фёдоровна с хворостиной. Мелкими шажками приближается к Шварцу. Тот инстинктивно прикрывает лицо ладонями – и правильно делает!
Бабуся(охаживая Шварца хворостиной)
Идолище поганое! Плебей, прости Господи! Да чтоб тебе стригущий лишай полголовы снёс! Каторжанин! Ирод! Уж кто здесь есть жид, так это ты и есть, мурло! Моё дитятко – Дар Святой! Он песни звонкие Богу поёт.
Шварц (пытаясь вывернуться из-под града ударов)
Баба Дунь! Ну ты чего?! Ты ж институт какой-то в Смоленске закончила – типа, Смольный. А тело мне долбишь не хуже папани моего, земля ему пухом.
Бабуся
Ты что ж это, ирод, живого человека в гроб вгоняешь? Жив твой папка-то, крестись ты, йодом немеченый! Пожизненное у него! Мавраторий у нас на смертельную казнь.
Шварц
А мне – один хрен. Что пожизненное, что загробное… Мамка от цирроза печени скончалась. Сгинул папаня – сиротой меня оставил. (плачет)
Бабуся
Ишь, удумал – загробное! Вот к папане ты у меня и отправишься, недоумок. Пусть объяснит тебе, извергу, как Божьего дитятко обижать! Ждёт тебя папаня – заждался, аж, весь. Письмо тут мне прислал надысь – где, дескать, сынуля мой? Почему забыл про меня? Евонная тюрьма – «Белым лебедем» называется. Вам-то, гусям, в «Белый лебедь» - прямая дорожка! Лёшка! Выпиши им билет!
Шварц
Во, блин, попал! Жив, гнида… А я-то за его упокой свечки ставил. Столько бабла перевёл… (держась за голову, качается от жадности)
Ницще
Не плачь на бабусю, противный! Сила доброго заключается в том, что его злое сильно!
Бабуся
Успокойся дитёнок! Никому не дам тебя в обиду!
Серый и Белый трусливо, где-то даже почтительно, издалека кланяются Авдотье Фёдоровне. Родя, словно тушканчик, застыл столбиком, надеясь остаться незамеченным. Мартин пытается спрятаться за ним. Гусева и Мария поспешно упархивают за кулисы.
Бабуся (им вслед)
Скрылись, субретки? Или как вас там? Может суфражистки? Значит, есть ещё совесть между ног… (подходит к Серому и Белому, приподнимает их за шкирки, словно котят) А вы, лакеи иродовы… прихвостни, так вас переэдак!! (Мартину, ласковым голосом, от которого мурашки по коже) Мартынка, один ты меня радуешь – скромный как страстная неделя. Храни тебя Боже! Не давай моё дитятко в обиду. (отшвырнув Серого и Белого, осматривается) А Лёшка где? Почему порядок не бдит? Распустил вас, охальников. Нету… Сховался легавый кобелёк… Ну, ничего, от меня не уйдёт. Из-под земли достану!
Именно в этот момент появляется Лёша.
Лёша
Блин… что за шум? Ну, опять тут у вас какая-то неразбериха. Баба Дунь, ну ты-то меня хоть поддержи. Ты ж моего папаню помнишь… (залу) Знаете, кем мой папаня был? Мой папаня был ого-го – мент от Бога!
Бабуся
Да взяточник он был! Молоко брал, мёд брал и курями не брезговал! Думаешь, с чего ты такой красивый да румяный вымахал?
Лёша(недоумевающее)
Ну… я ж и говорю – мент от Бога! Он меня так и учил – всё от Бога, что народ к тебе несёт. Ничем, Лёшенька, брезговать не нужно.
Родя (отправляя в рот очередной орешек)
Ну… не всяким же дерьмом?
Лёша
Кто ж навозом брезгует? Самое, что ни на есть, удобрение и есть.
Ницше
Как мало радости надо для того, чтобы человек считал себя счастливым! Как скромен человек!
Лёша
Во-во! Вот через скромность свою и страдаю.
Бабуся
Ишь, страдалец выискался! Ты бы лучше последил, чтобы моё дитятко не обижали. Его ещё твой папаня оберегал. Бывало, заплачет ребёнок посреди двора, а он ему навертит, навертит каких-то травок, грибочков – тот и успокоится.
Лёша
Я должен его пасти? Ты что, баба Дунь – на мне ж целый участок!
Бабуся
Какой там у тебя участок?! Ты в жизни лопату в руках не держал. Участок, он, милый, ухода требует – грядочку вскопать, посадить, прополоть…От всяких там сорняков колорадских спасти!
Белый
Лёша у нас глубоко копает. И сажать тоже любит.
Лёша
Да ну вас всех в жопу! (уходит)
Стая неприкрыто издевательски хохочет ему вслед.
Бабуся
Ну, ребят, сознавайтесь, что натворили-то, моншер ами? Моншерамыжники, так сказать…
Общий смех только усиливается.
Бабуся
МартИн, а МартИн, ну скажи, что-нибудь? Ты среди этой помойки – один порядочный. Тебя чёрный, тфу, афроамериканский, прости Господи, Мартин Лютер своим крылом благословил. Тот – Кинг который. К чему всё катится? Что чуешь, Мартынушка?
Мартин
Да ничего я не чую. Прям, хоть подыхай! Это тебе к Белому надо.
Белый
Я-то тут при чём? А впрочем, мон ами, как знать… как знать… Порой, незнание – повод для спокойствия.
Ницше
Все мы уверены в своей смерти, так почему же нам не оставаться спокойными?
Бабуся (утирая внучку слюни и сопли)
Ангел мой небесный! Ишь, чего говорит! А вы, Вайсик с Мартынушкой, тоже не беспокойтеся! Хоть вы и гуси, да рождество-то не скоро ещё. Мы ж тут не амеры какие, чтобы день благодарения гусятиной справлять! Мы – православные! Вон, даже Белый, хотя и выкрест… Вайс, если разобраться – а нашенский! (задумчиво) Хотя у амеров, кажись, индейки были… из резерваций.
Ницше
Подлинная личность и обладает философией своей личности.
Бабуся (гладит Ницше по голове)
Вот ведь устами-то младенца мёд пить! А вы! (обращается к стае) Хватит гоготать, бастарды недоделанные! (опять начинает махать хворостиной налево и направо) Стая, стройся!
Мартин, Родя, Серый и Белый, изображая гусей, кланяются Бабусе.
Бабуся
А ты Шварцушка? Не вижу твои крылья!!!
Шварц с энтузиазмом и гортанным коротким криком вздымает вверх правое крыло, и вытягивает шею по стойке «смирно». Бабуся удовлетворенно сморкается, крестится, и приседает в сомнительном реверансе.
Бабуся
Пока вы гадили в округе, я закрывала на это глаза. Но когда вы начали щипать мою кровинушку… (нежно выталкивает вперёд Ницше) Ну? Кто тебя обидел? Не стесняйся…
Серый, Белый, Родя(смущённо мнутся)
Да что ты, баба Дунь! Разве ж мы не понимаем? Мы с Ницше друзья.
Белый
Ведь правда же, друзья? Ну, скажи ты ей!
Ницше (радостно)
Друзья…
Бабуся
Ну, смотрите у меня. А то, на всякий случай, предупреждаю – нет боле у меня на вас терпения.
Ницще
Терпимость – это, в общем-то, неспособность сказать «да» и «нет».
Белый
Да…
Серый
Нет…
Бабуся
А теперь зовите своих барышень – ко мне на ковёр! (поправляет основательно растрепавшийся клок седины)
Шварц (максимально возможно страшным командным голосом)
Бабьё, на построение!
Под спетую нестройным хором песню «Жили у бабуси два весёлых гуся», на сцену выходят Гусева с Марией. Подходят к Бабусе.
Бабуся
Ну что, ягодки, готовы ответ держать?
Тем временем, стая, не прекращая песни, строевым шагом уходит со сцены.
Мария
Бабушка Дуня Фёдоровна, мы всегда говорили, но не все нас слушались…
Бабуся
Я вас вызвала к себе на ковёр, девочки! Не смотрите под ноги – ковёр в чистке. В глаза! В глаза мне смотрите!!
Гусева
Я, бабушка, я… всегда старалась, чтоб хорошо… Я не хотела, чтоб плохо. И вообще, у вашего внука с Машкой – любовь. Вот.
Бабуся
Да что ты! (всплескивает руками)
Мария
Ну зачем ты, Люсь! У нас только игра…
Ницше
Мы играем в жениха и невесту. А ещё Мария обещала купить мне белочку.
Бабуся
Купить – это хорошо. Главное, чтобы она тебе приход белочки не устроила.
Ницше
Белочка будет грызть золотые орешки, а изумрудные ядрышки нам отдавать. Мы накопим ядрышек и купим тебе красивый шарф.
Бабуся
Да не надо мне шарф! Лишь бы у тебя всё хорошо было…
Ницше
Давать гораздо приятнее, чем брать….
Бабуся
Вот ты мой - лапушка-солнечко-заюшка! Экая у тебя неуклюжая робость!
Ницше
Я – Ницще!
Конец первой сцены
Вторая сцена
Заплёванный подвал. Он же – зал-качалка. Старые тренажёры больше напоминают картину апокалипсиса, чем инструменты по воспроизводству здоровья. В углу свалены маты. Стая сидит кто где, маясь бездельем. Отсутствует только Гусева. Здесь же в зале – Мария и Ницше. Дело хоть и не вечером, но делать абсолютно нечего.
Шварц(лениво-задумчиво)
Чё-та задолбали эти тренажёры…
Белый
Да конечно… ну вот и я говорю…
Родя
Чего говоришь-то?
Белый (зевая)
А?
Мартин
Да он уж забыл, о чём говорит.
Белый
Это я-то забыл? Я?! (вяло) Ща как дам в грызло!
Мартин
Хрен ты мне дашь…
Родя
Он не даёт. Это у нас только Машка даёт.
Серый
А что ты говорил-то, Белый?
Белый
А хрен его знает…
Снова повисает тягучая пауза.
Серый
А ты знаешь, сколько отсюда до солнца?
Родя
Сколько?
Серый
До хреновой тучи. Понял? Фиг дойдёшь!
Родя
И откуда ты всё это знаешь?
Серый
Книжки нужно читать.
Снова повисает пауза
Мария
Мальчики, может, я вам стиптиз станцую?
Шварц
Не в кайф. Где подруга-то твоя?
Мария
Люська что ли?
Шварц
Ну, не Лёша же! (имя милиционера в устах Шварца звучит почти как оскорбление)
Мария
Да Люська с бабой Дуней пуговицы по цветам разбирают.
Серый
Счастливые… хоть какое-то дело…
Мартин
Ску-у-учно… Муху бы поймать. Так и те не летают.
Ницше
Человек из-за нужды и скуки хочет существовать в стаде.
Белый
Ты это про нас, что ли? Тогда нужно говорить в стае!
Ницше
Да… в стае...
Родя
Блин… вонища какая… Машку, что ли трахнуть?
Мария
Ну, давай… я не против.
Шварц
Лучше бы пива…
Мартин
А кто за ним пойдёт?
Родя
Ну, ты и пойдёшь.
Происходит лёгкое оживление.
Мартин
Я? А что не эти? (показывает на Ницше с Марией)
Шварц (резко проснувшись)
О! Придумал прикол! Пусть Машка с Ницше нам первую брачную ночь изобразят.
Мария
Ну, мы же с ним только играем!
Родя
Маш, хватит ломаться! Ты просто закрой глаза и считай, что он – это как бы я. Или Шварц. Или даже Мартин.
Ницше
А что такое брачная ночь?
Серый
А почему не я?
Родя
Да хоть бы и ты – какая, хрен, разница?
Мария
Почему-то я так не могу… (зажмуривается, как бы пытаясь представить ситуацию) Не могу… Он – не вы. Он хороший.
Шварц (с лёгкой угрозой в голосе)
А мы тебе, значит, плохие…
Мария
Вы – не плохие, но…
Ницше
А что такое брачная ночь?
Родя
Я тебя что, плохо трахал? Ребят, да она нас всех опустила!
Мартин
Кончай, Родя, не заводись.
Родя
Она совершила преступление. Значит, должно быть наказание.
Мартин
Какое преступление? Не тупи!
Родя
Она же сказала, что мы все – чмо!!!
Белый (подкалывая)
А ещё она называла тебя земляным червяком.
Родя (закипая)
Когда?!
Белый
Серость! Мультики смотреть нужно.
Серый
Кто серость?! Я серость?
Мартин
Серый – серость. Прикольно!
Ницше
А что такое брачная ночь?
Шварц
Всё. Кончайте базар! Человек простит объяснить. Мы должны объяснить. Машка, раздевайся.
Ницше
Она Мария!
Родя
Какая тебе разница? Не хочешь трахать Машку – трахай Марию.
Мария (неожиданно проявляя твёрдость)
Я не буду.
Шварц
Чего не будешь?
Мария
Я не хочу.
Шварц
А тебя кто спрашивает?
Шварц срывает с Марии одежду, бросает её на маты. Мария плачет. Ницше недоумённо смотрит на ситуацию.
Ницше (растерянно)
А что такое брачная ночь?
Шварц
Сейчас увидишь.
Мартин
Ребят, я в этом участия принимать не стану. Это нечестно – она не хочет.
Шварц
Не станешь – ляжешь. Рядом с ней.
Шварц ударом кулака валит Мартина на маты. Рядом с уже лежащей плачущей Марией.
Ницше (до него, кажется, что-то начинает доходить)
А я всё-таки не понял, что такое первая брачная ночь.
Шварц (со злой иронией)
Это когда люди делают, как зверушки. Ну… как две собачки. Или две кошечки. Ты сейчас попробуешь.
Ницше
Человек – самое жестокое из всех животных. (ударом кулака отправляет Шварца в глубочайший нокаут)
Мария(пытается встать)
Что ты делаешь, Ницше, он же тебя убьёт! Я согласна. Иди ко мне. Пусть они получат то, что хотят…
Родя(пихает её обратно)
Лежать, лярва! Слышишь, Ницше, она согласна!
Но Ницше уже ничего не видит и не слышит. Он отшвыривает Родю от Марии.
Ницше
Хорошее не нравится нам, если мы до него не доросли.
Родя(вытаскивая из кармана нож)
Ну, берегись, недоумок! Сейчас ты получишь хорошее…
Впрочем… больше ничего сказать или сделать он не успевает. Ницше добивает его могучим ударом. Тут уж вся «стая» бросается на взбунтовавшегося гиганта. И… оказывается разбросанной по залу. Ницше стоит один, возвышаясь над полем боя, как Васнецовский витязь.
Ницше(удивлённо оглядываясь вокруг)
Есть ли в нас змеиное жало или нет, обнаруживается тотчас, когда на нас наступят.
Мария
Ты сделал это! Тебе не больно? (целует ему руки)
Ницше (пытается убрать руки)
Ну что я, девушка, что ли?
Мария
Но ведь ты же ушиб кулаки, когда мочил их?
Ницше
Ты будешь теперь со мной?
Мария
Да. Иди сюда… (тянет его за собой на маты)
В этот момент, в зал заходит Лёша.
Лёша (удивлённо оглядываясь)
Так… и что всё это значит?
Ницше
Мы друзья…
Конец второй сцены
Третья сцена
Всё в белых тонах, рюшечках. Звучит «Утро» Грига. На сцену выходит лошадь. Передняя её половина – Шварц. Задняя – Серый. На лошади восседает великолепный всадник, в котором не сразу узнаётся Ницше. На нём пафосный, до смешного, наряд, на голову водружён дешёвый белокурый парик, в руке – пластмассовый двуручный меч. Рядом идёт, положив на круп лошади руку, Мария. Она – в костюме невесты, с большим животом, на крайних сроках беременности. В руках – белые лилии. Подружка невесты, Гусева, выглядит гораздо скромнее, что, в общем-то, естественно.
Лёша
Бли-ин, Ницше, какой же ты красивый! Совет вам, да любовь, ребят!
Ницше
Спасибо, друзья! Это – моя невеста Мария.
Родя
Поздравляю, Ницше, добился-таки своего! (Марии вполголоса) Машка, а тебя я потом поздравлю, после церемонии. С глазу на глаз. Без свидетелей. Ну… как обычно.
Мария
Я теперь невеста. Мне нельзя.
Ницше
Мария – моя жена.
Родя
А как же прощальный мальчишник? Ницше, ты нам обещал! Ведь мы же друзья!
Ницше
Только тот, кто достаточно мужчина, освободит в женщине женщину.
Мария
Это мой мужчина – не потому, что я его люблю, а потому, что он меня любит.
Мартин
А когда-то ты любила нас всех…
Мария
Я и сейчас вас люблю. Как же мне вас не любить, когда я даже не знаю, кто из вас отец ребёнка?
Белый
Погоди-погоди… Я не въезжаю. Значит, это что – получается… наш общий ребёнок?
Мария
Вот глупый-то… Только понял? У нас будет мальчик.
Родя
А то! Сын полка. Вернее… стаи. Тот ещё гусь родится…
Ницше
Мой ребёнок – непорочный. Потому, что мы с Марией не познали друг друга.
Гусева
Не порочь истинно непорочного! Он за всех нас смерть принял.
Лёша
Держите-ка вы, ребята, своего будущего младенца подальше от креста. Не могу же я ради вас закрыть все хозяйственные магазины с досками и гвоздями?
Ницше
Разве же крест – это аргумент?
Лёша
Мне гемор не нужен. Я предупреждал. Гусева, будешь свидетельницей.
Гусева
Нет! Теперь это называется – подружка невесты!
Бабуся
Да хоть хрен моржовый! Побегу, однако, за иконой! (уходит)
Ницше, соскочив с «лошади» весело пляшет на месте, напевая «Тили-тили тесто. Жених и невеста». Танцует сам по себе. Впрочем, пытаясь вовлечь в танец окружающих – как то: переднюю и заднюю половины лошади, Гусеву и Марию.
Шварц
Не, Ницше, я копытами стучать не буду. Мне бы овса похавать! И выпить… ведро.
Серый (пытаясь ускользнуть вслед за Шварцем)
И мне бы тоже… похавать не помешало.
Шварц(ржёт)
Тебе?! Похавать?! Ну ты, Серый, даёшь! Где это видано, чтобы задняя часть лошади овёс жрала?
Серый
А ты хочешь, чтобы я ЧТО здесь делал?
Шварц и Серый, хохоча, присоединяются ко всей остальной «стае». Ницше продолжает танцевать, обняв Гусеву. Пытается одновременно обнять и Марию.
Мария (уворачиваясь от развеселившегося жениха)
Не растряси меня. Мне нельзя!
Ницше
В современной музыке дано звучащее единство религии и чувственности!
Бабуся возвращается, неся перед собой сомнительного качества Сикстинскую Мадонну.
Бабуся
Вот деточки, вот!
Гусева (решительно освободившись от объятий Ницше)
Баб Дунь! Ты счастья внуку хочешь или как?
Ницше, в процессе дальнейшего разговора, сперва некоторое время танцует в одиночку. Затем подходит к Марии и начинает её ласкать. При полной на то взаимности.
Бабуся
А чё? Хоть и католическая, прости Господи, но такая же ж Богоматерь! Из журнала «Работница», между прочим! Храню вот!
Гусева
А настоящей-то, православной у тебя нету, что ли?
Бабуся
Как не быть? Есть. (подозрительно) А в КГБ не настучишь… товарищу Дзержинскому?
Гусева
Очнулась, баб Дунь! Его ж давно с престола, ну, с этого, с постамента сбросили! Да и умер он от жабы.
Бабуся
Жадный был, значится… жаба душила. Я вот что тебе скажу - сбросили-то сбросили… А ведь он Феликс, почти что Феникс! Возродиться может! Из пеплу! Истинно говорю! Истинно, не дай Бог! Точно помер? Ну, это хорошо, что точно помер. Такого страху нагнал! Вспомнить страшно. Помню, в погребе у меня солёные огурцы – икона «Неувядаемый Цвет» прикрывала! Я, как в погреб спущусь, так и помолюсь… незаметно. И огурцам – благость. И икону спасла. Так и лежала Матерь Божья – то ли в слезах, то ли в рассоле. Ты, Люська, уж и не знаешь, что это, когда иконы плачут! (убегает)
Ницше и Мария ласкаются, не обращая никакого внимания на окружающих. Им хорошо.
Серый
Во обнаглели!
Шварц
Тише ты! Ницше услышит. Здоров скотина – несколько месяцев рёбра болели…
Белый
Да… дурная сила – она самая сильная будет. Хорошо, хоть, не убил!
Родя(вздыхает)
Ох, хорошо! (открывает новую упаковку орешков)
Бабуся возвращается с настоящей дощатой иконой «Неувядаемый Цвет».
Бабуся
Вот она, Богоматерь-то! Дождалась-таки счастливого денька! Пущай теперь полюбуется на молодых!
Ницше (Марии)
А как она на тебя похожа!
Шварц (удивлённо)
Блин, а Машка-то – вылитая Мария!
Мария стоит, смиренно опустив голову. Бабуся крестит молодых и обносит их иконой. Молодые целуют икону.
Ницше
Содеянное из любви не морально, а религиозно.
Бабуся
Ну вот и славно, дитёнки! Вот и хорошо!
Конец третьей сцены
Четвёртая сцена
Снова тот же самый двор, что и в начале спектакля. «Стая», за вычетом Гусевой, лениво переругивается. Но привычное безделье оттенено какой-то серьёзной проблемой. В воздухе буквально висит тягота.
Родя
Что-то у меня на душе гадко. Словно коты нассали.
Мартин
Ага. И у меня тоже. Может, к дождю?
Шварц
Да не… по радио обещали солнце.
Белый
Ты не на радио, ты лучше на небо посмотри. Где там, блин, солнце твоё?
Шварц
Ну… не знаю. Они обещали.
Серый
Ага! Так и говорили – падлы, дескать, будем, если солнце не обеспечим. Тельняшки на груди рвали.
Шварц
Какие тельняшки? Там женщина диктором.
Родя
Во-во! Это-то самое интересное, когда дикторша у себя на груди тельняшку рвёт. Интересно, у дикторш на радио большая грудь?
Белый
Не… которые с большими грудями – те все на телевизоре. А которые не дотягивают – тех на радио ссылают.
Родя
А… понял. Типа, фейс-контроль.
Общая пауза. Серый пристально смотрит на толстого Родю, который грызёт свои непрерывные орешки.
Родя
Что уставился?
Серый
Вот думаю… ты, со своей грудью, смог бы в дикторши на телевидение попасть? Или только на радио?
Родя
Кончай издеваться.
Шварц
А голосок у него плохой. На телевизор, может, и возьмут… а вот радио, вряд ли.
Белый
Карьера Роди не задалась с самого начала…
Родя(почти визжит)
Да идите вы все! Есть у вас Машка с Ницше – их и долбайте!
Шварц
Попробовали. Додолбались. Больше неохота. Мы уж лучше тебя пощиплем.
Мартин
Оставьте Родю – что он вам сделал?
Шварц
И тебя тоже… пощиплем.
Вбегает совершенно очумевшая Гусева.
Гусева
А что я знаю!!!!!!!!!!! Что я знаю! У Машки не мальчик родился…
Шварц
Девчонка что ли?
Гусева
Нет. Не девчонка.
Белый
А кто?
Серый
Какая, на фиг, разница? Обмывать-то будем?
Родя(перегрызая очередную упаковку орешков)
Так чего там с Ницшенским ребёнком?
Мартин
Не с Ницшенским, а с нашенским. Всей стаей делали – всей стаей и воспитывать.
Шварц
Вот ты, если хочешь, и воспитывай. А я – пас.
Родя
Пас – не пас, а алименты с нас. Ницше недееспособный. Отцом не признают. Значит, отцы – мы все.
Шварц
Во, блин, непруха! Я-то, дурак, думал, что триппера бояться нужно, а выходит, что триппер – это херня… по сравнению с отцовством.
Белый
Нет, Мил, погоди, я что-то не понял. Не девочка и не мальчик – это как? Неведома зверушка?
Гусева
Два мальчика!!
Шварц
Как два? Нас же пятеро трудилось! Это что же, получается, что кто-то из нас импотент?
Родя (самодовольно)
Не. У меня всё нормально. Я за свой базар с Машкой отвечаю.
Гусева
Дураки. Машка же не кошка вам, чтоб от разных котов разноцветных котят рожать.
Шварц
Ты это… погоди. Тут вопрос серьёзный. Я, например, за чужого ребёнка отвечать не собираюсь.
Гусева
Да ты и за своего не сможешь. За тебя бы кто ответил!
Серый
Упс! Значит, один отпал! Осталось ещё двоих отсеить.
Шварц
Это как… отпал?
Серый
Ну ты же… нет? Значит – не да. Или ты, всё-таки – да?
Шварц
Нет.
Гусева
Подонок.
Шварц
Люсь, ты за базаром-то следи. А то не погляжу, что баба…
Серый (пристально разглядывает окружающих)
Так… кто ещё?
Родя(задумчиво)
Может… жребий бросим?
В этот момент появляется довольная Бабуся.
Бабуся
Ой! Вон оно как! Близнецы! Вдвое хлопот больше! По полтора килограмма на каждую хлОпоту. Да уж больно малы – вЫходят ли, боюсь? Считай, вдвоём на три пакета гречки тянут…
Белый
Как назвали-то?
Бабуся
Не знаю я… Пусть сперва живыми останутся. А там – и величать начнём.
Гусева
Баб Дунь! Сейчас детишек весом с маленькую пачку йогурта – и то, выхаживают! Двадцать первый век!
Бабуся
Дай-то Бог!
Шварц (задумчиво)
Размером с йогурт… это что, котята, что ли?
Бабуся
Дай-то Бог, чтобы выходили. Я-то девчонок ждала. Думала Кариной и Авелиной назвать… А придётся – Каином да Авелем. Да точно, выходят-то?
Гусева
Баб Дунь, ты в своём уме? Что за имена такие? Лучше бы уж Алёшкой и Кириллом. Всё как-то православнее было бы…
Серый
Лёшей?! Чтобы у нашего сына было ментовское имя? Да ни в жисть!
Гусева
Так не Степаном же… Почему ментовским?
Серый
А про Лёшу нашего… мента ты забыла?
Бабуся
Кончайте базарить. Моё первое слово – первое. Второго не будет. Как сказала – так и сказала!
Шварц
А нас, отцов, значится даже никто и не спросит?
Гусева
Это кто отец? Ты, что ли? А кто только что слинять пытался?
Шварц
Да мне, собственно, по фигу…
Бабуся(достаёт хворостину)
По фигу тебе?! Как девок брюхатить, так морковка крепкая, а как отвечать – вялая? Я тебе твою ботву-то повыдёргиваю, сорняк ты еретический. Ишь, разворковался дятлом в чужом гнезде! (стае) А вы что рты пораззявили, кобелищи? Думаете, «стая» – управы на вас нет? Внучат моих сладеньких извести вздумали? Дряни недоделанные! Хворобу на ваши головы, чтобы вы жабами блевали после дождя! Ну?! Кто из вас ещё слинять думает? Становись в строй, выродки! Да не лицами ко мне, идиоты! Что мне с вашими мордами – разговаривать что ли?
Стая послушно выстраивается спинами к бабусе. Бабуся идёт вдоль строя, охаживая их хворостиной. В этот момент и входит Ницше.
Ницше
А что вы делаете?
Белый (потирая выпоротый зад)
Радуемся.
Ницше
И вы тоже радуетесь? Можно я с вами? (встаёт в строй)
Бабуся
Куда ты, дитёнок? Негоже тебе среди этих… даже не знаю, как и назвать, чтоб не сорваться…
Ницше(радостно подсказывает)
Друзья!
Бабуся
Не друзья они тебе.
Ницше
Нет, друзья! Друзья!! Друзья!!!!
Стая, рассыпав строй, прячется от Бабуси за широкой спиной Ницше.
Бабуся (убирая хворостину)
Ну ладно, друзья… прощаю наперво. (внучку ласково) А я твоим птенчикам имена придумала – Каин и Авель. Вот. Сейчас будем праздновать. Я водочки принесла…
Звучит музыка Грига «В пещере горного короля», под которую все начинают отмечать рождение новых ницшеанских гусят.
Родя, Белый, Шварц и пр.
…Наливай!
…Между первой и второй – перерывчик небольшой!
…Закусь передайте – глотку печёт!
(любой подобный текст на усмотрение режиссёра и актёров)
Ницше стоит в стороне в позе Наполеона, наблюдая за происходящим.
Ницше
Брюхо мешает человеку прямо сейчас возомнить себя Богом.
Конец первого действия
Второе действие
Пятая сцена
Прошло четырнадцать с половиной лет. А как будто бы и не прошло – время словно бы остановилось. Лёша – уже майор. Стая всё так же мается бездельем, попутно, правда, воспитывая «сыновей полка». Пикник на обочине жизни. Все, кроме Марии и Бабуси, на сцене.
Мартин
Время бежит… да и Рождество уже скоро.
Каин
Пап, дай денег.
Авель
Лучше мне дай.
Каин
С чего это тебе? Мне нужнее.
Ницше
Умри вовремя.
Каин
Так и знал, что толку от тебя… Пошли, Авель! (уходят)
Лёша (проводив их глазами)
Ну что, «стая», ваши пацаны собираются паспорта получать? Или как?
Серый
А что, пора уже?
Шварц
Чужие дети быстро растут…
Гусева
Кому это они чужие?! Не забывайся, папаша!
Белый(ехидно)
Теперь паспорта у нас детям дают сразу, при рождении – в комплекте с соской.
Лёша
Так четырнадцать им, полгода уж как. Какие соски? Позавчера драку устроили – чуть друг друга не порезали нафиг… И что враждуют? Братья же…
Белый
Все люди братья. А толку?
Мартин
Люди должны быть братьями. Даже если они сёстры.
Серый
И что?
Лёша
А то. Мне от вас проблем не нужно. Выпишу штраф – узнаете, что. Пора паспорта получать – значит, пора!
Ницше
Пора – не пора, я иду со двора! (громко) Мария, морковку потёрла? (поясняет) Морковка для глаз полезна. Я хочу всё видеть.
Белый
Что ты хочешь видеть?
Ницше
Всё. Глаза немножко чешутся, но говорят, что это к деньгам… Я хочу, чтобы у меня были деньги.
Шварц
Деньги все хотят.
Родя
А ещё все хотят крепкую морковку.
Ницше(снова за сцену)
Мария, морковку потёрла?
Мария(из-за сцены)
Да потёрла уже.
Ницше
Вдвоём человек бывает более одиноким, чем наедине с собой. А самое большое одиночество – в толпе. И чем больше толпа, тем одиночество невыносимее… Даже если эта толпа – «стая». (уходит)
Шварц
Мы – стая. Мы – железный кулак. Только вместе – мы вместе! А поодиночке – каждый сам за себя. Мы не дадим разбить нашу сплочённость. В единстве – наша сила. Я правильно говорю, братва?
Серый, Белый, Родя и Гусева вместе вразнобой поддерживают тезисы вожака. Только Мартин стоит молча. Это не проходит мимо внимания Шварца.
Шварц
А ты что молчишь? Не согласен?
Серый
Мартин у нас слинять надумал. В Лапландию. Он, типа, лучше всех. Типа мы дерьмо серое, один он белый. Перелётный.
Родя (с угрозой)
Долетается он у меня.
Белый
Да ладно тебе. Куда он полетит? Треплется только. Пусть мечтает – мечтать не вредно.
Гусева
Что, Вайсик, всё ещё мечтаешь на свою историческую родину слинять?
Белый
Мечтал бы – давно бы слинял.
Мартин
А у меня есть мечта. Я мечтаю, чтобы все гуси в «стае» стали равны. Я мечтаю, что однажды наша «стая» распрямится и будет жить в соответствии с истинным смыслом её принципа: «Мы считаем самоочевидным, что все гуси сотворены равными». Я мечтаю, что придёт день, когда оба моих ребёнка…
Шварц (перебивает Мартина)
Всё-таки один из них – точно не мой… Как подумаю, сколько алиментов просрал за эти годы…
Гусева
Что, жалко стало… вдруг?
Шварц
Так свои деньги ведь… что ж чужим детям отдавать?
Мартин
Я мечтаю сегодня!
Родя (берёт в руку топор)
А завтра у тебя уже не будет.
Мартин
Опять?
Родя
Опять. Тварь я дрожащая или право имею?
Мартин
Тварь ты жующая – вот ты кто!
На сцену выходят Ницше с Марией. Родя с Мартином на время забывают друг о друге, переключив внимание на вновь вошедших.
Ницше
Смотри вперёд! Не оглядывайся! Мудрец, проникший мыслью до самой сути, упадёт в глубину пропасти.
Родя
Блин, то ли ты дурак, то ли я… Ницше, я ничего не понимаю из того, что ты говоришь.
Мартин
А может… не ты и не он, а вы… оба?
Родя
Ну, ты нарываешься… получишь у меня пару ласковых!
Мария
Кирочка у нас что-то совсем неласковый.
Ницше
А кто такой Кирочка? У нас разве есть Кирочка?
Мария
Я про Каина. Всё время сбиваюсь. Хочется мне его Кирюшей назвать, а Авелюшу – Алёшенькой. Да ведь их и крестили-то Лёшенькой и Кириллом!
Ницше
Бабушкино слово – всё равно первое!
Мария
Я так хотела мальчиков. А оказалось, что мальчики не хотят друг друга.
Ницше(обнимает Марию)
Глупенькая ты у меня. Даже имена детей запомнить не можешь.
Мария
Я помню. Просто сбиваюсь. Так я про Кирюшу… Глажу его по голове, а он сжался и волчонком смотрит.
Ницше
Глупенькая! Ты назови его, как положено – Каином. Он и разожмётся!
Белый (очень скептически)
Ага. Разожмётся такой. Как же… Разбежался! Хотя… бывают чудеса – глядишь, ещё и покается?
Мартин
Чтобы каяться, сперва согрешить нужно!
Белый
Ну… за этим-то дело не станет. Та ещё гнида растёт…
Шварц
А хотел бы я поглядеть…
Гусева
Хрен тебе! Обидчивый гад. Его если кто своим отношением ранит, он звереет прям – прёт вперёд, как носорог какой-то... А ты говоришь… каяться!
Шварц
Я говорю? Я вообще молчу!
Мария
А имена их я помню…
Родя, вспомнив о ссоре, машет топором. Мартин уворачивается.
Родя (мрачно и решительно)
Запомни.
Мартин
Что запомнить, придурок? Совсем с ума сошёл?
Родя
Просто… Запомни.
Лёша (решает навести порядок, наконец)
Ты это… топориком-то не играйся. А то и привлечь можно.
Родя замахивается и на Лёшу – ему уже всё равно. Лёша, вывернувшись, отнимает топор и бьёт Родю в глаз.
Лёша
Ты на кого топор поднял? Ты на государственную власть топор поднял? Все свидетели? (грозно оглядывает присутствующих)
Шварц, Серый и остальные (вразнобой)
…Мы ничего не видели.
…Не было ничего.
…Ты чего, Лёх? Они ж играют.
Лёша
Козлы, блин! Вы думаете, я что – слепоглухонемой? Вот ты, Ницше, ты самый порядочный. Скажи им, ты же видел!
Ницше
Видеть и всё же не верить – первая добродетель познающего.
Шварц
Молодец, Ницше! Хоть ты и философ, а всё-таки не сука!
Лёша
Эх… все вы козлы! (швырнув топор на землю, уходит)
Серый (иронично частушит вслед)
На обратном на пути
Ты капусту захвати!
Угостим козлов окрестных,
Да и сами похрустим.
Шварц(на всякий случай, дождавшись ухода Лёши, решительно)
А за козла можно и ответить.
Белый
Ответит он, как же…
Серый(истерично)
Ну и как он, по-твоему, должен отвечать?!
Родя, тем временем, молча, подбирает топор и вытирает его о джинсы.
Родя(Мартину мрачно)
А отвечать-то придётся…
Белый
Шварц, успокой ты их. Достали они уже своими разборками.
Шварц
Тебя достали, ты и успокой.
Белый
А оно мне надо?
Мария
Надо с мальчиками что-то сделать… Не дружат они между собой. Один всё книжки читает, а другой их рвёт. Алёшенька тихий такой, добрый… помогает мне. А Кирюша – курит с шести лет. Табачник. И никто ему не указ…
Ницше
Ну, зачем ты их так зовёшь? Их зовут иначе…
Мария
Но мне удобней так.
Родя
Слушай, Мартышкин, удобно будет об твою голову топор проверить?
Мартин
Достал уже, Достоевский!
Мария
Может… лекарство какое достать желчегонное?
Ницше
Увеличение мудрости можно точно измерить уменьшением желчи.
Мария
Меньше желчи? Аллохол, может быть?
Бабуся (в своей обычной манере, вылетая на сцену)
При чём тут Аллах? Совсем скурвились, прости Господи! Вы ж православные! У нас свой Господь есть – он нам и поможет. Зачем свои беды на плечи Аллаху валить? Он и со своими-то никак не разберётся. А ты чего с топором в руках стоишь без толку? Ну-ка пошёл ко мне дрова рубить!
Родя
Ну ладно, баба Дунь, как скажешь… (уходит)
Бабуся
А у вас чего тут творится?
Шварц
Чего… чего… пиво пьём.
Бабуся
Лучше бы огороды пропалывали. Живём-то всё на натуральном.
Шварц
Да, баба Дунь, мы тут все натуралы. Пошли, братва, пользу приносить, в натуре. Баба Дуня сказала.
Уходит. «Стая» направляется вслед за главарём.
Бабуся (останавливает Мартина)
МартИн, а ты куда? У меня к тебе разговор есть. Что ты всё с придурком жирным собачишься? Делать нечего? Лучше дитятками моими займись. А то правнуки-то как-то невпопад пошли.
Мартин
Ну а я тут при чём?
Бабуся
А я своим третьим глазом в тебе Макаренку чувствую. Ты понимаешь, беда-то какая, что-то я с именами правнучкам неправное наделала. Может, и правда их надо было Кириллом и Алексием звать – как окрестили? Так нет, словно что в висок стучало: Каин да Авель… Каин да Авель – что твой дятел! Я и решила, что от Господа такое мне, значит, распоряжение пришло. А теперь, вот, значит, засомневалась… Мартынушка, ведь не к кому мне обратиться тут, кроме тебя. Все, как есть, нехристи! Похабники. Холуи. Ты уж, как-нибудь, присмотри… Машка-то, за внучком малохольным ходит, а на дитяток сил и не остаётся. Кто, если не ты?
Мартин
Ну… если так… то оно конечно…
Бабуся
Ну, вот и славно. Вот и договорились.
Мартин
А Макаренко – это как?
Бабуся
А это так, что любая стая у него по струнке ходила! Всех в кулаке держал, все у него в люди вышли - фрезеровщиками, плотниками стали. Словно Пётр Первый… или Иосиф, сам знаешь какой. А каких ангелов из стружек делать умел! Будто бы дурость с небес снисходила. Не стулья и табуретки – ангелов делал! Вот кто такой – Макаренко! Неужто не слыхал про него ничего?
Мартин
А… понял. Тот ещё гусь, значит…
Бабуся
Гусь, не гусь, а Рим спасал. И телят гонял, уж и не знаю куда. И в машине времени, значит, на новом повороте мотором ревел…
Гусева
Ну, это ты, баб Дусь, гонишь! Пойдём-ка лучше пуговицы по цветам разбирать!
Бабуся.
У меня с потомками неразбериха, а ты, Люська, дура, пуговицами меня лечишь! Да у меня от них уж в глазах рябит! Ну не идиотка?
Гусева
Баб Дусь! А я вот что придумала… Мы бархат возьмём, от портьер твоих довоенных, и крестиком пуговицы на нём пришивать станем – на каждый кусочек свой цвет. Чтобы каждый цвет своё место нашёл – словно бы в радуге. И молиться будем, при этом, о ваших деточках.
Бабуся (задумчиво)
Словно бы в радуге? Может и права ты, девка… Радуга – она от Господа.
Уходят. Остаются Мария, Мартин, Ницше.
Мартин
Ну, ни фига себе! Все свалили, а я тут что ли в Макаренку играть буду? (истерично вслед ушедшим) Так мне чего – табуретки делать или ангелов из стружки клеить Бэ-ЭФом?
Ницше
Ничего не делать полезнее, чем делать что попало.
Мария
Ну, ты же ж всё-таки их крёстненький! Ответственность на тебе лежит! (вполголоса, в сторону от Ницше) И вообще… кто знает – вдруг ты их отец?
Мартин (ворчливо)
Крёстненький-крёстненький… А Люська-то кто – не крёстненькая, что ли? Чего на меня-то всё валить?
Мария
Люська на себя бабу Дуню взвалила. Хочешь с ней поменяться? Там пуговиц много – не на одну радугу хватит.
Мартин
Нет. Лучше уж я плотником буду … как Иосиф. Сынов воспитывать.
Ницше
Крёстные сыновья – это даже больше, чем настоящие. Я тоже хочу стать крёстным отцом. Я буду их воспитывать, и они тоже вырастут философами.
Мартин
А давай поменяемся. Ты станешь крёстным, а я – отцом.
Ницше
А можно разве?
Мария
Прекратите ересь-то нести! (крестится) Лучше уж один непорочный отец, чем пять порочных.
Мартин
Ну, блин, тебя не поймёшь. И то тебе не так, и это тебе не эдак!
Мария
Дайте мне с Боженькой поговорить. (выходит на авансцену) Господи Иисусе Христе! Ты думаешь, я не знаю, что грешница я? Знаю. Простишь ли ты меня, Господи? За блуд мой, за… Хотя, что я говорю-то? Ты же лучше меня всё ведаешь. Сделай так, чтобы настоящим отцом сыновей моих – Ницше был. Я перед тобой вечно буду грехи свои отмаливать. Спаси и сохрани сыновей моих. Смири гордыню Кирюшенькину. Научи за себя постоять Алёшеньку. Совсем он у меня малохольный. Смотрит на мир с улыбкой. А чего улыбаться-то? Дерьма вокруг – куда ни плюнь, а он всё улыбается! …Тебе-то виднее сверху, чему он улыбается. Сделай так, чтоб другая жизнь у нас настала. Чтоб радуга не только в пуговицах у бабы Дуни, но и на небе сияла. А лучше – две радуги. Чтобы благость в душе у всех расцвела. Прости меня, Господи. И детей моих прости. И сохрани их. Ведь ты же можешь, Боженька!
Ницше
Мудрость – это разговор одинокого с самим собою на многолюдном базаре. А я не знаю, о чем говорить…
Мартин, тем временем, откуда-то набрал полные горсти стружек. Растерянно смотрит на свои руки.
Мартин
Я не знаю, как из этого делать ангелов. Я не знаю, что мне делать с моими сыновьями. Ангелами они уже точно не станут. А людьми у них… не получается. Во всяком случае, у Авеля – застрял пацан между землёй и небом, и никак определиться не может. А Каин – хоть и человек, а… что-то мне во всём этом не нравится.
Ницше
Я рад, что ты так переживаешь о них. Я тоже переживаю… только сказать не могу. Ты им поможешь уроки делать? А то я не умею помочь – всё так сложно. А ты умный. Ты сможешь, я знаю.
Мария
Господи, сколько лет я ждала, чтобы у меня стало что-то вроде нормальной семьи! Чтобы у детей был отец, с которого они пример могли бы брать.
Ницше
У них есть отец. Я могу быть примером.
Мария
Я не хочу, чтобы они брали с тебя пример. Таких, как ты, больше не бывает.
Ницше
Некоторые люди только потому не мыслители, что обладают слишком хорошей памятью. А я всё забываю.
Мартин
Я помогу им с уроками. Я сделаю из них людей. Они не должны стать гусями. Знаешь, Мария, я чувствую, словно бы у меня за спиной возникли крылья, и я их, наконец, расправляю для дальнего счастливого полёта. Мы с тобой полетим вместе. В Лапландию и другие страны.
Ницше
А я?
Мартин
И ты тоже полетишь с нами. Мои крылья выдержат и тебя, и Марию, и мальчиков!
В этот момент появляется Родя с топором.
Родя(мрачно)
Долетался, гад! (бьёт Мартина топором)
Конец пятой сцены
Шестая сцена
Бабуся и Гусева сидят на кухоньке, перебирают пуговицы.
Гусева
Баб Дусь, а как это ты так хорошо видишь? Глаза-то как сохранила. Я уж и то… щурюсь. Так ловко пуговицы пришиваешь, словно бы тебе восемнадцать лет всего.
Бабуся
А это потому, что я всю жизнь ждала. Внука ждала, сына, мужа, правнуков. И некогда мне было плохо видеть, потому, что проглядеть было нельзя мужчин моих.
Гусева
Баб Дусь, а чего мы с белых пуговиц начали?
Бабуся
Ну я, как практичная женщина, тебе скажу, что белые пуговицы чаще всего применяются. Потому, что они – спектр.
Гусева
Инспектор?
Бабуся
Ну… можно и так сказать. Господь-то, как инспектор, на небо радугу выпускает. А радуга – она вся в белом цвете укрылась. Которые цвета спрятаться хотят, те облаками притворяются. Чтобы из дождя потом на небо выпрыгнуть. Думаешь, просто пуговицы разбираем? Дудки. Гляди. Главная, перламутровая пуговица – Господь наш. Вишь, как переливается весь? Красота!
Гусева
Погоди-погоди… Это что же получается, каждая пуговица – своё имя имеет?
Бабуся
Ну, наконец-то поняла. (берёт в руки белую пуговицу) Я эту пуговицу когда нашла, долго к ней приглядывалась. Вроде как, белая и белая, от рубашки какой-то. А как пришивать её начала, укололась… кровь пошла. Боюсь, что кому-то светлому беда грозит. Или стряслась уже. Может, это царевич Алёшенька Романов, а может и другой кто? (кидает пуговицу обратно и… озадаченно всматривается) А теперь про другие цвета послушай. Видишь, чёрная пуговица поверх белой вспрыгнула? Словно бы вОрона глаз – не к добру. Беду чувствую. И, знаю, что беда эта – где-то рядом ходит. (вздыхает) Про коричневые пуговицы ты знаешь…
Гусева
А что я знаю?
Бабуся
Злой цвет. Столько наших солдатских пуговиц в землю попрятал… А теперь притворяется шоколадом. Да только дерьмо – оно и есть дерьмо.
Гусева
А дальше?
Бабуся
Что дальше? Золотая пуговица вот. Да только обман всё. Никакая не золотая она. Сплошное надувательство.
Гусева
А я слышала, иногда из золота бывают.
Бабуся (пришивает пуговицу)
А у которых настоящие золотые, те так раздуваются, что лопаются от важности, не живут долго. Вон сколько памятников у них на кладбищах! Да только золото в могилу с собой не утащишь. А утащишь – разворуют. Как у скифов. Господи, слава Тебе! Пусть этот крестик, которым я пуговицу пришиваю, во славу Тебе придётся! А ещё пуговицы из серебра бывают. Тоже ничего хорошего про них сказать не могу, но злых людей и вампиров отпугивают. Красный цвет большевики любили. Долюбились. Оранжевый – опасный цвет. С ума сводит, революцией оборачивается. Но и радует, если на апельсинах поселится. Жёлтый дом – сама знаешь, что это. Не дай бог узнать. Зелёный, опять же – цвет змея алкогольного. Про голубых теперь кто не знает? А раньше – его мечта на себя примеряла. Эх, такой цвет испохабили, охальники!
Гусева
Синий тоже опасный, баб Дусь?
Бабуся
Нет. Синий – глаза девы Марии. Святой цвет. Небесный.
Гусева
А фиолетовый?
В этот момент входит Родя. На его лице огромный фингал.
Бабуся
А фиолетовый – фингал. Откуда он у тебя, ирод?
Родя
Лёша, гад, приложился. Власть он, видите ли. Я Мартина убил. Только что. Тварь я дрожащая или право имею?
Бабуся
Эх… а Мартынка-то – закланным гусём оказался…
Конец шестой сцены
Седьмая сцена
Все, кроме Ницше и Каина, на сцене. Стая сгрудилась вокруг Роди. Родя грустит, переживая о произошедшем. Лёша, высунув язык от усердия, пишет протокол.
Лёша
…после чего, отскочившим топором… Родя, что же ты топор не удержал? Что мне теперь делать с тобой прикажешь? На волосок от вышки висишь.
Шварц
Какая вышка, Лёш? Мараторий же у нас.
Родя
Делай, что положено. И будет, что будет.
Серый
Баба Дуня! А скажи нам, куда родители твоего внучка делись? Небось, тоже на маратории?
Бабуся
Окстись, придурь плебейская! Его мамка умерла. Из её, доченьки, моей красавицы, доктор вырезал дитёночка. А Ванька, муж ейный, в сарае в ту ночь повесился.
Гусева
Простите его, Авдотья Фёдоровна! (кланяется в пояс)
Бабуся
Бог простит! (Роде) А тебя, ирод, Господь не простит. Ишь, чего удумал! Чем тебе Мартынка-то помешал? Не божеский ты человек. Язычник. Не причащаешься. Небось, всей «стаей» человеческие жертвоприношения задумали?
Шварц
Да ты что, баба Дуся!
Бабуся
Вижу я вас! Насквозь вижу!
Авель
Да ладно тебе, прабабусь! Что ты к ним привязалась?
Бабуся
Все, как один, нехристи! Как грешить, так запросто, а каяться – язык свинцовый у них. Но уж будет каждому из вас по делам его, вот как пить дать, будет! Бог-то он сверху всё видит – почище эмэртэ! Ему-то мэрэтэ на холяву достаётся. А я хотела себе палец просветить – смертные мои на этот палец все и пошли. Во как!
Гусева
А что у тебя с пальцем-то?
Бабуся
Подагра. Муторная болезнь, но называется красиво! На панегирик похоже. И что за слово-то? Вертится в голове, словно волчок какой. У… Родя, волчара позорный!
Родя
Не пилИ, баба Дусь, и без тебя тошно…
Бабуся
Тошно ему, видите ли! Как топором махать… Да надоел ты мне! Лёшка, ты-то хоть разберись. Ведь ни за что парень погиб. И какой парень… Знаете, каким он парнем был?! Ну что ты в бумажки свои уставился, будто в них хоть слово правды есть? В глаза смотреть боишься?
Лёша (читает протокол)
А что? Несчастный случай на охоте. Случайно упал топор. Бывает.
Бабуся
На какой охоте?! Не три же раза случайно упал? Тебе лишь бы дело закрыть.
Лёша
Один раз упал, а два других – отрикошетил.
Бабуся
Отрикошетил… Ишь, чего удумал! Да где ж это видано, чтоб топор сам себе цель выбирал? Эх… твой папаша докопался бы до истины. Мент был, каких поискать. За правду стоял, совесть имел.
Лёша
Тебя, баб Дунь послушать, можно подумать, что мы, нынешние, совести не имеем…
Бабуся
Имеете… почём зря. Насильничать её вы умеете – вот что! Одно слово – полицаи.
Авель
Они теперь копы! Ведь правда же, дядя Лёш?
Лёша
Какие копы? Ментами были – ментами и останемся.
Ницше
Копы, потому, что копают.
Лёша
А, ну если в этом смысле, то да! Тогда я тоже коп. Бабуся
Что-то не активно ты копаешь, Лёшка! Без огонька в глазах.
Лёша
Я ж не волк тебе – глазами светить! Ты на внучонка лучше посмотри. Да не на этого! На другого… родимого. А топорик я тебе, Родя, не отдам. Даже не надейся. Он у меня теперь к делу приложен будет – как главный обвиняемый.
Родя
Не надо меня выгораживать. Виноват – отсижу. Умер друг мой. Практически брат.
Лёша
Чистосердечное? Это что же, мне теперь протокол заново переписывать? Ты хорошо подумал?
Родя
Нет. Думать больно.
Лёша
Ну… если так…пошли! (уводит Родю со сцены)
Ницше
Следует чтить рок, говорящий слабому: «Погибни!..» (уходит вслед за ними)
Мария рыдает.
Авель
Ну, ты чего, мам? Всё у него будет хорошо. Как надо, как Богом положено. Мам, не плачь! Пожалуйста, не плачь!
Мария
Авелюш, где твой брат Каин?
Авель
Я не могу быть нянькой брату своему. К тому же, он меня не слушается. Мамочка, давай я тебе лучше валидолу дам.
Мария
Кирюшеньку позови.
Авель
Я его позову, но вряд ли он придёт. (выходит на авансцену, кричит) Каин, я брат твой Авель.
Нехотя появляется Каин.
Каин
Что звали-то?
Мария
Это я виновата. Я хотела тебя увидеть. Худо мне, сынок, худо…
Каин
Да тебе всю жизнь худо, сколько я тебя помню. Вечно ноешь, словно Ной какой-то. На твоих слезах ковчег плавать может.
Авель
Не надо так с мамой разговаривать. Ей правда плохо.
Каин
Молчи, блаженный! Только и знаешь, за мамкину юбку держаться.
Авель
Я? За юбку?!
Каин
Ты. Хочешь вмажу? Так вмажу, что насмерть. Я как раз сегодня фильм про Шао-Линь смотрел. И они мне показали, где находится эта точка.
Авель
Какая точка, брат?
Каин
А вот та самая. (нажимает ему на точку, Авель падает замертво) Надо же… и впрямь действует. Эй, убогий, вставай! Кончай притворяться! Артист долбанный… (уходит) А… достали вы все меня!
Мария(вслед)
Папку позови.
Каин (уже из-за сцены)
Пап, иди – мамка зовёт!
Мария (кинувшись к Авелю)
Сыночек, вставай. Он уже ушёл. Вставай, ну что же ты? Лёшенька! Да помогите же кто-нибудь!!!!!
Все, сорвавшись с места, окружают Марию с лежащим на земле Авелем. Но только Бабуся, встав рядом с Марией на колени, пытается что-то сделать. Остальные же – лишь озадаченно обсуждают ситуацию.
Шварц
Блин… кажется, он его кокнул. Ни хрена себе!
Гусева
Ну что вы стоите, делайте что-нибудь!
Серый
А что?
Гусева
Искусственное дыханье… или ещё что нужно… Шварц, ты же в армии был – ты должен знать!
Белый
Его убивать учили.
Шварц
Учили, как же… Так, как Каин сработал – мне даже и не снилось.
Бабуся(поднявшись с колен)
Умер. За что же это, Господи? Что же теперь будет, если брат на брата встал, если кровью земля оросилась? Последние дни наши приходят. Гореть будем в геене огненной. (оттаскивая Марию от Авеля) Машенька, не плачь. Или, лучше… плачь! Может быть, так сердце облегчишь…
Мария
Пустите меня к нему! Я должна быть с ним!!!
Ницше (незаметно появившийся во время всей этой суматохи)
Она не Машенька – она Мария.
Бабуся (буквально вложив Марию в руки Ницше)
Держи свою жену и не отпускай. Нашёл время спорить. Ну что же ты молчишь, внучок? Ведь это же твой ребёнок твоего ребёнка убил. Скажи что-нибудь!
Ницше
Он принёс человека в жертву своему познанию, и ничем так не гордится, как этой жестокостью к самому себе.
Появляется Лёша, как всегда, явившийся к шапочному разбору.
Лёша
Вы что, сговорились? Ещё один трупак. Чем я перед начальством буду отчитываться? (молча, мрачно оглядывает присутствующих) Кто? (общее молчание) Я ведь всё равно узнаю. (неотвратимо, словно рок, приближается к Шварцу) Ты?
Шварц
Лёш, ты что! Почему именно я?
Лёша
Потому, что я так хочу. Потому, что достал ты меня со своей бандой. Потому, что ты переступил черту, начав убивать людей. Потому, что тебя нужно остановить!
Шварц
Кому нужно-то?
Лёша
Тебе нужно. Потому, что только тюрьма может сохранить в тебе то человеческое, что ещё осталось. Потому, что…
Серый
Лёш, вообще-то, это Каин сделал…
Лёша (оглядывается)
Каин?
Мария (отчаянно)
Не отдам!!! Убить меня можете, а не отдам! Один он у меня остался… последний. Глаза тебе, Лёшка, выцарапаю, печень выгрызу, а не отдам! (рвёт на груди платье) Не подпущу! В сердце мне стреляй, если к сыну подойти хочешь, через труп мой перешагивай – мёртвая за ноги схвачу! Не подпущу! (разражается рыданиями) Мой он… последний… кровинушка моя…
Все ошарашено смотрят на происходящее.
Серый
Ни хрена себе, эмоции…
Бабуся
Успокойся, Машенька!
Ницше
Она не Машенька – она Мария.
Лёша(оправившись от первого шока)
Все вон отсюда! Мне с Марией поговорить нужно.
Все послушно удаляются. Один Ницше упрямо остаётся. Впрочем, на него никто не обращает особого внимания.
Лёша
Ну что, пришла в себя? Говорить можешь?
Мария(преодолевая рыдания)
Да…
Лёша
Тогда слушай сюда. Есть у меня одна идея, как тебе помочь. Чтобы сына твоего от тюрьмы отмазать. Любишь своего душегубца?
Мария
Люблю.
Лёша
Плохо, что любишь. Но это – твоё дело. Моё дело – дело сделать. И я его сделаю. (выдержав многозначительную паузу) Сама понимаешь… не бесплатно сделаю.
Мария
Но у меня… ничего нет.
Лёша
У тебя есть ты.
Мария
Я должна сесть за него в тюрьму? Я готова. Куда нужно прийти?
Лёша
Вот дура баба! Нужна ты мне в тюрьме. (через паузу, многозначительно) Ну… и…?
Мария
Что – ну и?
Лёша
Думай.
Мария
Я не знаю… Неужели… тебе… нужно…
Ницше
А хочешь, я с тобой Марией поделюсь?
Мария
Что ты такое говоришь? Ты же муж мой венчанный!
Лёша
Надо же, дурак-дураком, а ведь… понимает! Ну… и…?
Ницше
Что не убивает нас, делает нас сильнее.
Мария
Я… согласна.
Лёша
Правильно мне папа говорил - всё от Бога, что народ тебе несёт. Всё от Бога.
Конец седьмой сцены
Восьмая сцена
Пикник с шашлыками. Все, кто жив и на свободе, принимают в нём участие.
Ницше
Каин! Кирюшик!
Каин
Ну чего тебе, пап?
Ницше
Да я хотел сказать, что скоро шашлык будет готов!
Каин (лукаво)
А дым-то как стелется вверх или вниз?
Ницше
Я не понял, сынок…
Каин
Чувство чистоты в ребёнке надо доводить до степени страсти. (хихикает и отворачивается)
Ницше
Столько вопросов… и ни одного ответа. Люди слышат лишь те вопросы, на которые могут дать ответ. Я ничего не слышу…
Шварц
Вайс! Почему всё так смурно? Может, не чокаясь, выпьем за Авелюшку и Мартина?
Белый
Да… жалко сына. Жалко, когда жало судьбы жалит близких. А насчёт Мартина… я так думаю – он к тому предназначен был. (опрокидывает стопарик)
Шварц (очень мрачно)
Не знаю, к чему он там у тебя был предназначен, но, если бы не Родя, я бы его сам убил. Не люблю изменников.
Серый
Злой ты, Шварц! Ты всегда злой, когда пьяный. А я, если выпью, всех люблю! Не веришь? Ну, хочешь, я тебя поцелую? (лезет к Шварцу с объятиями)
Шварц(отталкивая Серого)
Отстань, козёл!
Серый
Это я козёл?! Ты кого козлом назвал?
Белый
Серый козёл! (хохочет) Вот как, вот как… ну прямо, как в песне! Не сердись. Он не потому, что ты – он просто вообще целоваться не любит. Ничего личного.
Серый
Хрен с ним. Тогда я Люську поцелую.
Гусева
Целуй. Что с тобой сделаешь? (вздыхает) Родю жалко. Мне так не хватает его вечных орешков…
Бабуся (выпив водки)
Осиротели, значит… Нет больше с нами Алексашеньки. Покинул нас ангелочек. Оставил на земле – в аду мучиться. А сам смотрит сверху и улыбается. ДОбро так улыбается, словно бы лик с иконы. И Мартынушка тоже с ним теперь – крылья свои на небе расправляет. Да где ж ему, крылатому, быть ещё? Светлый был Мартынушка, к небу тянулся, словно берёзонька… А Родя, ирод, под корень срубил!
Серый(оторвавшись от Гусевой, пьяно)
Некому берёзку заломати!
Лёша
Родя молодцом оказался – все висяки на себя взял! (вполголоса) И Авеля – тоже!
Серый
Расслабьтесь, пацаны! Мы пришли на пикник!
Шварц
Ты прав. (залпом выпивает стопку) А ну, бабьё, ползите к мангалу, будете шашлык следить!
Женщины собираются вокруг мангала. Мужчины продолжают свой мужской разговор.
Белый
Сегодня напьюсь. Имею право.
Серый
С Лёшкой – это не пьянка, а (выговаривая с трудом) ме-ро-при-ятие!
Лёша
Сегодня можно. (властно взяв Каина за грудки) А ты, Кирюша, слушай сюда. Тюрьма тебе пока не грозит - скажи спасибо матери. Но следить я за тобой буду очень пристально. И Шварц мне в этом поможет. Ведь поможешь?
Шварц
А то!
Каин(кривляется)
Слушаюсь, товарищ майор!
Лёша (выпуская Каина)
То-то же.
Белый
Потому, что не так…
Шварц
Что не так?
Белый
Всё не так. Не шуми…
Ницше
Для очень одинокого и шум оказывается утешением.
Лёша
А мамка у тебя, Кирюха, классная! И такая горячая… Ницше, почему ты никогда не говорил мне, что у тебя такая заводная жена?
Ницше
Красивое тело – всего лишь внешний покров, целомудренно скрывающий нечто ещё более прекрасное.
Лёша
Зачем скрывать, когда мы и так всё знаем? Поднимите руки, кто не знает. (самодовольно оглядывается) Никто не сознаётся. Все давно в курсе.
Ницше
Мы друзья.
Лёша
Дай пять! Если тебе кто что скажет, ты только скажи мне. Я такой… Я за друзей – в огонь и воду! Не, ты только погляди, как твой сын на меня смотрит! Волчонок. То ли убить готов, то ли покаяться.
Каин
Зачем вы про мою маму так?
Лёша
Как? Я что-нибудь сказал? Я ничего не сказал. Что носом хлюпаешь, пацан? Беги к мамке – она тебе сопли вытрет.
Каин бежит к Марии, словно бы из последних сил.
Каин
Мама! Мама!
Мария(вытирая юбкой руки, испачканные шашлыком)
Что, сынок?
Каин
Ты меня не бросишь? Ты меня, правда, не бросишь? Мама, мне сегодня опять приснился Авель. Он пришёл ко мне и стал смотреть на меня. Я его спрашиваю – что тебе? А он ничего не отвечает, только молча так смотрит. И глаза у него такие добрые-добрые, словно бы он на меня совсем не сердится. Но ведь он же сердится – я знаю! Мама! Я не хотел его убивать! Я не хотел!! (плачет)
Мария
Всё у нас будет хорошо. Садись ко мне на коленки. Помнишь, как вы с братом сидели на них, когда были маленькими? Я обнимала вас, сразу обоих, и пела вам колыбельную… А вы засыпали. Мы снова вернём всё назад. Вот увидишь.
Мария, напевая мелодию «Песни Сольвейг», баюкает на коленях сына. Почти как «Пьета» Микеланджело. Возникает стойкое ощущение, что именно это – и есть финал пьесы. Но…
Каин (обрывая песню, резко вскакивает)
Ну что, мамуль, говорят, скоро у меня будет братик? Ловко ты устроилась. Сыночка потеряла – сыночка приобрела.
Мария
Что ты, Кирюшенька, какой братик?
Каин
От Лёши мента! Будет у меня братик-мусорок. Степаном назови! А я тебе снова буду не нужен.
Мария
Кирюшенька…
Каин
Отстань от меня, шлюха! Правильно говорят: «Ты идёшь к женщинам? Не забудь плётку!»
Ницше
Что ты такое говоришь? Ведь это же твоя мама.
Каин
Что говорю? Правду говорю. Достало меня всё – ваша честность, ваше враньё, ваша мораль, ваша любовь… Я буду уничтожать ваш мир – потому, что постоянно уничтожает тот, кто должен быть созидателем. Вы живёте прошлым, а время давно уже стало настоящим. И в этом настоящем для вас места нет. Наше время похоже на нервную женщину. Так дайте ей кричать, биться в истерике, ругаться, опрокидывать столы и колотить посуду! Я не хочу быть слабым, как вы – потому, что слабый вредит сам себе!
Ницше
Существование в душе нескольких червей ничего не говорит в пользу её зрелости…
Бабуся
Ишь, нетопырь какой. Посуду бить он будет. А ты её покупал? Ты, спервоначалу, построй что-нибудь, а потом уж ломать начинай. На всём готовеньком каждый смелым будет…
Каин
Заткнись, старая!
Шварц
Ну всё. Достал. Сейчас я его бить буду.
Бабуся (встаёт на его пути)
Не пущу! Меня бей! Не пущу!
Лёша
Лучше бы я его посадил…
Белый
Может… ещё не поздно?
Лёша
Поздно. Бумаги наверх пошли.
Каин
Вы считаете, что я должен испытывать к вам чувство благодарности за то, что вы меня покрываете? Да я, если хотите знать, всё равно в тюрьму сяду. Потому, что там – лучше. Потому, что там свобода есть. Потому, что там никто ко мне в душу лезть не будет.
Мария(как бы очнувшись, тянет к сыну руки)
Каин! Каин! Где брат твой Авель?!!!!!! Куда ты берёшь шашлык? Он же совсем ещё сырой!
Гусева
Сырое мясо – для молодых волков полезно. Повышает агрессивность.
Каин (обжигаясь, берёт шампур)
Мам, я не сторож брату моему. (уходит, с шашлыком на шампуре)
Мария плачет. Остальные – немая сцена.
Ницше (выйдя на авансцену, всматривается в зал)
Если долго всматриваться в бездну – бездна начнёт всматриваться в тебя. Ведь мы друзья?
