ОДИН ДЕНЬ ЛЮБВИ

Е. ИООС

ОДИН ДЕНЬ ЛЮБВИ

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

 

БАБА ЛЮБА	Пациентка Онкоцентра, 85 лет
ЛЕЛЯ	Актриса провинциального театра, 50 лет, пациентка Онкоцентра
ЗИНАИДА ПЕТРОВНА	Учёный-химик, преподавательница университета, 50 лет, пациентка Онкоцентра
АННА	Менеджер в крупной компании, 30 лет Пациентка Онкоцентра
АСЯ	Молодая медсестра Онкоцентра
АНДРЕЙ СЕМЁНЫЧ (роль можно заменить на женскую)	Врач Онкоцентра, 42 года
ФЕДЯ	Внук Бабы Любы, 28 лет, программист
СЕРГЕЙ	Муж Зинаиды и первая любовь Лели

ВЕРОЧКА                                                   Юная девушка, пациентка Онкоцентра          

 

 

 

Женские роли: 6-7

Мужские роли: 2-3

 

 

 

 

 

 

Действие первое

 

1

ПАЛАТА ОНКОЦЕНТРА ЗИМНЕЕ УТРО

Помещение на 3 койки. У кроватей стоят тумбочки и стойки для капельниц, обвешанные флаконами и пластиковыми контейнерами с лекарствами. На подоконнике пластиковая новогодняя ёлочка. На кровати у окна под капельницей лежит БАБА ЛЮБА в модной трикотажной шапочке и тёплых шерстяных носках. На её тумбочке стоит фотография молодого человека, рядом лежит хороший смартфон. Баба Люба что-то шепчет, глядя в потолок. Входит АСЯ и принимается готовить капельницу для новой пациентки, которая ляжет на вторую от окна кровать.

 

БАБА ЛЮБА. Ася, помоги-ка мне повернуться на бочок, поясница уже ломится (Ася помогает Бабе Любе перевернуться лицом к окну). Хоть на ёлочку вашу полюбуюся. Я дома-то уже давно нарядила настояшшую. Ага, ага, и ноги согни мне в локтях... тьфу, как их... в коленках... От спасибо, так-то лучше, на конфетку.

АСЯ. Ну Баба Люба! Вы меня конфетами закормили уже. Скоро форму расшивать придётся.

БАБА ЛЮБА. Ничё-ничё... Мы твою форму в обиду не дадим. Запишем тебя к нам в клуб скандинавской ходьбы. У нас там знашь какие нагрузки? По десять километров за раз отмахивам. Правда, я уже отстаю маленько, знашь, спина болит. А так-то я у-у-у... резвая была. А знашь какой там у нас трэнер? У-у-у... молодой, озорной, задорной! Как гаркнет: «Девушки, за мной!» Так откуда только силы берутся. Пукам да мчимся. Девушкам-то всем за семьдесят с гаком. Ты нас и разбавишь. Замуж хочешь?

АСЯ. Переходы у Вас, Баб Люба. Какой там замуж...

БАБА ЛЮБА. Как какой? Баба ты или нет? И рожа у тя, и кожа пригожа. Самое время замуж идти. А то вытечет из тебя весь любовный сок зазря. Высохнешь, злая станешь.

АСЯ. Свахой Вы что-ли подрабатываете?

БАБА ЛЮБА. Не, я для души стараюся. Полдеревни у ся переженила. И тебе жениха найду. Хошь трэнера, хошь доктора, а то и программиста тебе найдём? А? Хошь программиста? Смотри какой у меня кандидат. (Баба Люба указывает на тумбочку где стоит фото.). Красивый, добрый, ещё и зарабатыват. Внук мой, Федяша.

АСЯ. Спасибо, Баб Люба, я сама как-нибудь с этим разберусь.

БАБА ЛЮБА. Знаю я как вы разбираетеся. В потёмках по клубам поскачете и в койку. А наутро в глаза друг другу не глянете. Зайцы, и те себе пару подбирают на жизнь.

АСЯ. Мне идти нужно, Баб Люба. Я сегодня одна на отделение. Сейчас придёт больная на соседнюю койку.

БАБА ЛЮБА. Кто такая? Не Нюра из Саялды? Давно не видались.

АСЯ. Нет. Это новенькая. Актриса известная.

БАБА ЛЮБА. Из какого серияла?

АСЯ. Не знаю, я телевизор не смотрю. Она в нашей Драме играет.

БАБА ЛЮБА. Вон чо. Да мне всё едино. Хоть поговорить с кем будет.

 

Ася уходит. Баба Люба пытается перевернуться на другой бок, зовёт Асю, но та ушла уже далеко и не слышит.

 

БАБА ЛЮБА. От зараза. Как теперя с артиской разговаривать.

 

2

 

Входит ЛЕЛЯ. Это красивая хрупкая женщина с тревожными глазами.

 

ЛЕЛЯ. Здравствуйте.

БАБА ЛЮБА. Здравствуй, милая. Звиняй, что задом с тобой здороваюся. Повернуться не могу сама-то. Слаба маленько. Подойди ко мне с другой-то стороны.

 

Леля подходит к кровати Бабы Любы со стороны окна и чуть наклоняется.

 

БАБА ЛЮБА. Батюшки! Красота-то какая!.. Ты-то как здесь оказалася? Ой...  Как Вас звать-величать?

ЛЕЛЯ. Леля Николаевна. Можно просто Леля. А Вас?

БАБА ЛЮБА. Любовь Якольна. Можно просто Люба.

ЛЕЛЯ. Очень приятно. Мне на вторую кровать ложиться?

БАБА ЛЮБА. Да, тут уже всё для тебя понавешено. Располагайся. Тока помоги мне к тебе лицом-то повернуться. Тебя скока часов капать будут?

 

Во время следующего разговора Леля неловкими движениями помогает Бабе Любе повернуться на другой бок, устраивается на своей кровати полусидя, ставит термос на тумбочку.

 

ЛЕЛЯ. Сказали шесть с перерывами.

БАБА ЛЮБА. А я тут до вечера буду. Внук приедет забирать. А тебя кто заберёт?

ЛЕЛЯ. Никто. Я сама.

БАБА ЛЮБА. Как сама? Да ты знашь, какая побочка может быть? Упадёшь посреди улицы и что тогда с тобой делать?

ЛЕЛЯ. Мне все равно. Упаду так упаду.

БАБА ЛЮБА. Да ты, девка, не помирать ли собралася?

ЛЕЛЯ. А что, есть варианты? 

БАБА ЛЮБА. А то нет? Знашь какие тут врачи? Один Андрей Семёныч чего стоит. Золото, а не человек. Я только к нему ложуся. Он и утешить может, и правильно настроить.

ЛЕЛЯ. Вот этого как раз и не хочу.

БАБА ЛЮБА. Ишь какая! У тебя поди четвёртая стадия? Поздно узнала? Побежала, спасите-помогите, а теперь брыкашься?

ЛЕЛЯ. Почти. Вы, я вижу, всё знаете.

БАБА ЛЮБА. А как же. Насмотрелася за двадцать лет всякого.

ЛЕЛЯ. Двадцать лет?!

БАБА ЛЮБА. Ага. Двадцатый год после первой операции доживаю.

ЛЕЛЯ. Как это?

БАБА ЛЮБА. А ты думала, здесь прямое сообщение на тот свет открыто что-ли?

ЛЕЛЯ. Честно говоря, да.

БАБА ЛЮБА. Ты что, интернет не читаешь?

ЛЕЛЯ. Читаю. Но у меня нетипичный случай.

 

Леля откидывает голову на подушку и закрывает глаза.

 

БАБА ЛЮБА. Нетипичный, значит. То-то я смотрю – поникшая вся.

ЛЕЛЯ. У Вас, наверное, лёгкая стадия была.

БАБА ЛЮБА. Да я уж давно плюнула на все эти стадии. Мне сначала одну грудь отпластали, потом вскорости и вторую отмахнули. (Леля невольно закрывает руками свою грудь). А знашь, так тоже неплохо. У меня титьки во! были (очерчивает руками круг над грудью). Теперя стало легче наклоняться и упражнения делать. Я скандинавской ходьбой занимаюся. С молодым трэнером...

ЛЕЛЯ. Да, я знаю, у рака груди при своевременной диагностике выживаемость намного выше чем... чем...

БАБА ЛЮБА. Ну говори, говори... мне-то можно. Что у тебя?

ЛЕЛЯ (отвернулась). Ужас какой-то. Я думала, со мной такое невозможно... Где Я – и где... стыдно даже произнести.

БАБА ЛЮБА. А-ааа, поняла.

 

Баба Люба хлопает себя по попе. Леля всхлипывает, ища платочек. Баба Люба подаёт ей большую салфетку. Леля утирает глаза.

 

ЛЕЛЯ (тихо). Прямая кишка. С метастазом в печени.

БАБА ЛЮБА. Подумашь, и что такого? Попа самый важный орган. Если из неё лишнее не выйдёт, свежее ни в рот, ни в голову не влезет. Прямую кишку в Ленинграде лучше всего оперировать. Я уж знаю.

ЛЕЛЯ. А химию?

БАБА ЛЮБА. Химичиться можно и тут.

ЛЕЛЯ. Как страшно...

БАБА ЛЮБА. Это поначалу, потом втянешься. Тебе про побочку всё рассказали? Ты тепло оделась? Носки есть? Надевай сразу. А то будет холодно. Если затошнит, у меня есть конфетки сосательные. Кислые. Так, всё, ложись, АС идёт.

ЛЕЛЯ. Кто?

БАБА ЛЮБА. Андрей Семёныч наш, я же говорила.

ЛЕЛЯ. Его тут Асом зовут?

 

3

 

Леля надевает толстые носки и кофту, ложится. Входят АНДРЕЙ СЕМЁНОВИЧ (АС) и Ася.

 

АС. Здравствуйте ещё раз, Леля Николаевна, уже готовы? Вижу, наша Баба Люба времени даром не теряла. Любовь Яковлевна, придётся мне Вас консультантом брать. Пойдёте?

БАБА ЛЮБА. А что, и пойду. Живым примером работать буду. Глаза мокрые сушить.

ЛЕЛЯ. Спасибо Вам, Люба.

АС (подмигивает). Мы Бабу Любу специально тут подольше держим. Для улушения морального климата. При ней у нас в отделении никаких осложнений не бывает. Так, Баб Люба?

БАБА ЛЮБА. А то! Ты, Андрюша, своих студентов ко мне на курсы посылай. Ещё больше толку будет.

АС. Сегодня же откроем запись на очередь. 

 

Ася рассматривает руки Лели, щупает вены, примеривается с иглой, ставит катетер.

 

ЛЕЛЯ. Ой! Больно же! Осторожней!..  Я и так боюсь...

АСЯ. Простите.

ЛЕЛЯ. Андрей Семёнович, мне платину лить будут?

АС.  Да, три часа. Потом ещё лекарство для поддержания печени прокапаем.

ЛЕЛЯ. Мне будет плохо?

АС. Всё очень индивидуально, Леля Николаевна. Посмотрим, понаблюдаем. Если что, остановимся. (Асе) Ася, ты схему знаешь. Умница.

 

АС уходит. Ася настраивает скорость инфузии.

 

АСЯ. Леля Николаевна, всё будет в порядке. Наша Баба Люба за Вами присмотрит. Да, Баб Люба?

БАБА ЛЮБА. Иди, Ася. Присмотрю.

 

Ася уходит.

 

4

 

БАБА ЛЮБА. Не бойся, Леля, всё можно перетерпеть. Главное правильно настроиться.

ЛЕЛЯ. А толку... ради чего терпеть?

БАБА ЛЮБА. Ради себя, ради близких, да мало-ли заради чего.

ЛЕЛЯ. Нет у меня близких.

БАБА ЛЮБА. Совсем никого?

ЛЕЛЯ (резко). Совсем.

БАБА ЛЮБА. Ой-ли. Поди разругались? Такие как ты в одиночку не живут. Мужики-то, небось, как осы на пиво слетаются, а, Леля?

ЛЕЛЯ (горько усмехается). Да уж... как на пиво. Напьются, а потом вжик, и полетели.

БАБА ЛЮБА. Что с них взять... Мужики... Ты мне вот что скажи, сама-то сколько увела?

ЛЕЛЯ (пауза). Люба, Вы задаёте слишком много вопросов.

БАБА ЛЮБА. А, ну ладно, помолчу.

 

Баба Люба закрывает глаза и что-то невнятно бормочет. Леля достаёт из сумки зеркальце-пудреницу, придирчиво разглядывает себя, пудрит носик, поправляет причёску, копается в сумке и достаёт книжку.

 

БАБА ЛЮБА. Леля, ещё два слова. Лежать необязательно. Можно сидеть, ходить, и даже по коридору гулять. Стойка на колёсиках.

ЛЕЛЯ. Спасибо.

БАБА ЛЮБА. Пожалуйста. Ты читай, читай, отвлекись маленько.

 

Леля садится на кровати и листает книгу. Баба Люба опять что-то бормочет себе под нос. Леля захлопывает книгу.

 

ЛЕЛЯ. Не могу читать.

БАБА ЛЮБА. Мешаю? Я буду молчать.

ЛЕЛЯ. Да нет. Мысли всякие в голове роятся...  как осы над пивом.

БАБА ЛЮБА. Почему ТЫ, а не кто-нить другой? За что ТЕБЕ такое горе? (Леля удивлённо смотрит на Бабу Любу.) Думашь, ты одна такая?

ЛЮБА. И... Вы тоже?

БАБА ЛЮБА. Это пока здоровы мы все разные, а как припрёт – одинаково пишшим.

ЛЕЛЯ. А Вас за что... припёрло?

БАБА ЛЮБА. За то самое, за что и всех: обижаться не надо.

ЛЕЛЯ. Вы думаете рак от обиды заводится?

БАБА ЛЮБА. От чего же ещё. Вот у меня рак груди был – это на мужа обида, которую самую мою женскую суть оскоробил. Сколько лет прошло, он уж помер давно...

ЛЕЛЯ. Интересная теория. А рак кишечника от чего бывает по-Вашему?

БАБА ЛЮБА. Чем кишка заниматся? Тонкая всасыват пишшу, толстая воду выжимат и остатки выбрасыват.

ЛЕЛЯ. Люба, откуда такие познания в физиологии?

БАБА ЛЮБА. Я с внуком всю школьную программу по биологии прошла. Он учебники страсть как не любил читать, я ему своим словам пересказывала.

ЛЕЛЯ. А я почти ничего из анатомии не помню. Как-то не думала, что пригодится.

БАБА ЛЮБА. Начинай. Уже пора.

ЛЕЛЯ. Что пора?

БАБА ЛЮБА. Думать.

ЛЕЛЯ. ... И что дальше?

БАБА ЛЮБА. Соображай. Как ты с обидами своими обходишься? Сразу выплёвывашь, или в себе носишь, виду не показывашь?

ЛЕЛЯ. В себе ношу, лицо держу.

БАБА ЛЮБА. Вооот! Чуства своёва на волю не пускашь. А оно лазейку-то все-равно найдёт. Вот тебе и опухоль.

ЛЕЛЯ. Так ведь рак разный бывает. Почему у одних он на горле, а у других... да где угодно.

БАБА ЛЮБА. Кто поговорить любит, других поучить, у тех на горле. Кто жисти боится, перемен всяких, когда старое отпустить страшно, а новое принять ещё страшнее – те кишкам маются. 

ЛЕЛЯ. Как у Вас всё просто.

БАБА ЛЮБА. А у тя, можно подумать, сложно.

 

Леля ложится на кровать и отворачивается.

 

5

 

Входит Ася. Она вешает контейнеры с лекарством на третью стойку.

 

АСЯ. Баб Люба, я сейчас пациентку приведу. Вы уж, пожалуйста, не тревожьте её разговорами, она не любит. Она из этих (Ася указывает пальцем вверх).

БАБА ЛЮБА. Из тех, кого тронь и завоняет? Молодая?

АСЯ. Молодая.

БАБА ЛЮБА. Ну, ну... А как жареный петух клюнул, так, вишь, и спустилася к нам на землю... Ну, ну... И позняя стадия поди...

АСЯ. Да нет, у неё как раз ранняя диагностика, повезло.

БАБА ЛЮБА. Понятно.

АСЯ. Баб Люба, мы не хотим неприятностей в отделении. Я Вас на всякий случай информирую.

БАБА ЛЮБА. Хорошо, хорошо, Асенька. Тогда ты меня отверни к окошку, от греха подальше. А то брякну опять чего-нить лишнее.

 

Ася идёт к Бабе Любе и переворачивает её лицом к окну.

 

БАБА ЛЮБА. Ась, Асенька, ты на внука-то моего глянь, я специально карточку прихватила. Федей звать.

 

Ася из вежливости смотрит на фотографию.

 

АСЯ. Хорошее лицо. Я его уже видела, он вас в прошлый раз забирал.

БАБА ЛЮБА. Асенька! Ты подумай, замуж-то.... На конфетку.

АСЯ. Любовь Яковлевна, Вы опять?

БАБА ЛЮБА. Ты одна и он один. А я ещё правнуков увидеть хочу. Дай-ка ты мне свой телефончик.

АСЯ. Баб Люба, программистам от женщин только борщи нужны. Раз в неделю.

БАБА ЛЮБА. Мой не такой! Мой нормальный мужик, дом строит, мне лекарства дорогие покупат. А жены нету.

АСЯ. И вообще, с чего Вы взяли, что я одна? У меня есть... молодой человек...

БАБА ЛЮБА. Не обманывай бабушку. Не дашь телефон, буду с пациенткой этой вашей разговаривать. (Угрожающе) Уж так буду...

АСЯ. Шантажируете?

 

6

 

Из коридора доносятся голоса.

 

АННА. Я этого так не оставлю!

АС. Анна Геннадьевна, это временно. Как только отдельная палата освободится, мы Вас переведём.

 

Ася торопливо набирает на мобильном телефоне Бабы Любы свой номер.

Входят АС и АННА. Это порывистая в движениях тридцатилетняя стерва.

 

АС. Любовь Яковлевна, Леля Николаевна, у Вас пополнение. Это Анна Геннадьевна. Ненадолго.

АННА. Надеюсь. Оу, даже ёлка имеется. (Анна по-хозяйски осматривается, заглядывает в свою тумбочку, пальцем проверяет нет ли пыли на полке). Бедненько, но чисто.

ЛЕЛЯ. Здравствуйте.

БАБА ЛЮБА. Приветствую. Простите что задом.

АННА. Да мне по барабану.

БАБА ЛЮБА. Барабанщица ты что-ли?

 

Ася подавляет смешок и делает Бабе Любе большие глаза.

 

АННА (сдерживая гнев). Во-первых, не ТЫ, а ВЫ. А во-вторых, почему моя койка у самой двери стоит. Я хочу у окна лечь. Андрей Семёнович, потрудитесь приказать, чтобы мою койку перенесли к окну.

АС. Но, Анна Геннадьевна...

АННА. Хорошо, я позвоню Вашему главному врачу. Он распорядится, если Вы не можете.

АС. Звоните кому хотите.

 

АС уходит. Анна звонит, ей не отвечают, она сердито садится на свою кровать.

 

АСЯ. Анна Геннадьевна, Вы не волнуйтесь, у Вас короткая инфузия, мы всё сделаем как надо.

АННА (с металлом в голосе). Я никогда не волнуюсь. Зарубите себе на носу. Но если это случится, никому мало не покажется.

 

В большом раздражении Анна ложится на кровать и подставляет руку Асе.

Та ставит систему и уходит.

 

АННА (повелительно). Кто-нибудь откройте окно, здесь душно.

ЛЕЛЯ. Слушайте, ВЫ. Здесь прислуги нет. Если душно, откройте сами. Но знайте, что здесь люди потяжелее Вашего лежат и им может быть холодно.

АННА. Это Вы тяжелее? (Меняет тон) Ой, Леля Переверзева! Вот это да! Как я удачно попала! Можно с Вами сфотографироваться? Хотя Вы без макияжа...

 

Анна достаёт айфон.

 

ЛЕЛЯ. Нельзя.

АННА. Как жаль... а была бы такая новость! У знаменитой Лели Переверзевой рак. Соцсети взорвутся, если узнают.

ЛЕЛЯ. Надеюсь, не узнают.

АННА. Хорошо, хорошо... (прячет айфон)  Всё-таки зря не хотите фотографироваться. Это же пиар! Люди на Ваши спектакли валом повалят. Суммы гонораров увеличить можно, цены на билеты поднять.

ЛЕЛЯ. У меня нет проблем с наполняемостью залов, это во-первых. А во-вторых, искусство должно быть доступно людям.

АННА. Так вот почему Вы в общей палате лежите? Деньги презираете? Напрасно. Их любить надо. И себя тоже. Тогда они к вам рекой потекут. Неужели у Вас и богатых спонсоров нет?

ЛЕЛЯ. Нам сказали, Вы не будете ни с кем разговаривать.

АННА. Ну почему же. С Вами сколько угодно. Давайте ещё поболтаем.

ЛЕЛЯ. Мне не угодно.

АННА. То есть?..

ЛЕЛЯ. Помолчите. Дайте спокойно подумать.

АННА. О чём?

ЛЕЛЯ. О раке, чёрт Вас подери!

АННА. ...У... у меня просто пятнышко в печени и пока неясно что это. И биопсию нельзя взять, место неудачно расположено. На всякий случай решили отхимичить. Мне лекарства из Швейцарии привезли. Можно было, конечно, в Германию поехать, но у меня собачка, не могу её оставить. Тревожно, конечно, но я верю что обойдётся. Если пятно отреагирует на химию, значит злокачественное, а то и гемангиома какая-нибудь может быть. Главное, верить...

ЛЕЛЯ. Слушайте, Вы кроме себя о чём-нибудь другом «болтать» можете?

АННА. Могу. Вот фотки посмотреть можно, как я из Италии лечу с Масечкой. Я всегда с ней в отпуск летаю. Масечка-это-моя-собачка-смотрите-какая-куколка-я-ей-новый-комбинезончик-купила-в-Милане-сейчас-найду...

 

Леля поворачивается к Анне спиной и демонстративно открывает книгу. Анна пожимает плечами и звонит по айфону.

 

АННА. Алло, Нюра? Ты Масечку на стрижку сводила? А в каком ошейнике? Со стразами?! Ты что, совсем дура? ... Где-где, в кабзде! На полке в шкафу поищи! ... Как она покакала? Светлым или тёмным?.. Светлым... а как покушала? Ты какой корм давала? Из холодильника?! А ты грела? ... Ну, хорошо... Давай, пока.

 

Входит АСЯ.

 

АСЯ. Анна Геннадьевна, одиночка освободилась, давайте перейдём. Я повезу за Вами стойку. А потом вещи принесу.

АННА. Я передумала.

АСЯ. Но, Вы же сами настаивали. Пожалуйста. У нас уже эта койка отдана другой пациентке.

АННА. Какая скорость! А мне здесь удобно. Не хочу никого напрягать.

ЛЕЛЯ. Вы себя напрягите.

АННА. В смысле? (Асе) Вы меня не поняли?

АСЯ. Анна Геннадьевна, пойдёмте. У Вас отдельная палата, там всё приготовлено.

АННА. Что же Вы меня сразу туда не положили?

АСЯ. Вы сами не хотели подождать. К сожалению, у нас своя специфика, иногда бывают непредвиденные ситуации.

АННА. Там никто не умер случайно?

АСЯ. Нет, просто пациент задержался, всё в порядке. Анна Геннадьевна, я прошу Вас... Там телевизор есть, хороший завтрак, индивидуальная консультация с главврачом. Он уже ждёт.

АННА. Ладно, уговорили. Только на прощание селфанусь тут и пойдём.

 

Анна беспардонно нависает над лежащей Лелей, с искусственной улыбкой делает селфи и быстро убирается прочь. Ася увозит за ней стойку с системой.

 

ЛЕЛЯ. Сука.

БАБА ЛЮБА. И злюка. Злость-то в печени и копится. Пусть будет здорова.

ЛЕЛЯ. Конечно. Пусть будет.

 

7

 

Входит новая пациентка. Это Зинаида Петровна (ЗИНАИДА).

 

ЗИНАИДА. Доброе утро. Или уже день... Я сегодня долго оформлялась, потеряла счёт времени.

ЛЕЛЯ. Добрый день.

БАБА ЛЮБА. Здравствуйте. Леля, помоги мне сесть, пожалуйста.

 

Баба Люба, кряхтя, сгибает ноги, Леля пытается приподнять её, Зинаида спешит на помощь. Входит Ася, помогает женщинам посадить Бабу Любу.

 

БАБА ЛЮБА. Уффф. Спасибо, девчата. Так-то лучше. Все бока отлежала, посижу маленько. Вот что такое делатся, а? Стоять могу, ходить могу с тележкой, а как из лёжа в сидя перейти – так концерт начинатся.

ЗИНАИДА. Это позвоночник.

БАБА ЛЮБА. Ага, он.

АСЯ. Это Зинаида Петровна. Зинаида Петровна, это Любовь Яковлевна и Леля Николаевна.

ЗИНАИДА. (Леле) Вы Леля Переверзева? А я думаю, Вы, не Вы... Я же Вас только на сцене видела. Я Ваша страстная поклонница! Вот где привелось встретиться... (Бабе Любе) А Вы...

БАБА ЛЮБА. А я просто Баба Люба. Будем знакомы. Угощайтеся конфеткой.

ЗИНАИДА. Спасибо, у меня свои. Очень приятно познакомиться. Что ж, здесь довольно уютно, даже ёлочку нарядили... Я тоже сяду пожалуй, подожду медсестру и врача.

БАБА ЛЮБА. Вы и прилечь уже можете, разложиться.

ЗИНАИДА. Ну, разлагаться мне ещё рановато...

 

Баба Люба засмеялась. Зинаида, сидя на своей кровати, вытаскивает пакетики с необходимыми вещами, аккуратно раскладывает.

 

БАБА ЛЮБА. Вы хорошо подготовилися. Всё знаете.

ЗИНАИДА. Я по пятницам здесь бываю. Уже третий раз.

БАБА ЛЮБА. А я раз в год ложуся на профилактику. У Вас какой диагноз?

ЗИНАИДА. Грудь, вторая стадия.

БАБА ЛЮБА. И я с грудью была.

ЗИНАИДА. Что значит была?

БАБА ЛЮБА. Да Вы не бойтеся, мне двадцать лет назад ишшо отрезали. Теперь-то другие методы. Лекарств новых понаделали – вылечат. Вторую стадию точно вылечат. Вон, Леля знат.

ЛЕЛЯ. Да, я читала статистику. У заболевших раком груди высокая выживаемость, особенно на ранних стадиях. И форумы у них есть, и группы поддержки, и фонды. Родственники, пациенты, бывшие и настоящие, помогают друг другу и информацией, и деньгами, и лекарствами, если у кого осталось. Люба вон ещё и скандинавской ходьбой занимается, с молодым трЭнером.

ЗИНАИДА. А у Вас тоже грудь?

ЛЕЛЯ. Нет, другое.

ЗИНАИДА. ... Понимаю. Не хотите говорить. Может тогда сменим тему? Я в прошлом месяце видела Вас в «Бесприданнице». Вы чудесно играете Хариту Игнатьевну. Но я помню Вас ещё в роли Ларисы. Вы были божественно хороши.

ЛЕЛЯ. Время идёт. Скоро преобразуюсь в нищенку на паперти. Буду молча воздевать грязные руки к очередной молоденькой Ларисе. (Горько усмехается) Если доживу.

ЗИНАИДА. Что Вы такое говорите! Надо верить в лучшее.

ЛЕЛЯ. Кому надо? Вам? Верьте. Если помогает – верьте.

ЗИНАИДА. Главное, надо найти хорошего врача, вцепиться и выполнять всё что велит. Я своему врачу верю – молодой, кандидат наук, очень перспективный. Я на него надеюсь как на бога.

ЛЕЛЯ. Рада за Вас. А Вы не думали, что не каждый врач вынесет такую веру? Они же обычные люди.

БАБА ЛЮБА. Леля, конечно, у каждого врача есть своё кладбище. Ты ищи тех, у кого оно поменьше.

ЛЕЛЯ. У них что, на лбу написано, у кого меньше...

ЗИНАИДА. Леля Николаевна, откуда такой пессимизм?

ЛЕЛЯ. А я не пойму, откуда у Вас столько оптимизма. Почему Вы думаете, что Вы, вот именно Вы должны выжить, когда другие умрут?

ЗИНАИДА. Ну... я.. двадцать пять лет в университете преподаю, новое научное направление разрабатываю, учеников хороших воспитала...

ЛЕЛЯ. На заслугах мимо смерти проскочить хотите? Не выйдет.

ЗИНАИДА. Почему?

ЛЕЛЯ. Потому что неважно это всё. Ерунда галимая. Важно кто Вы есть в каждый момент жизни. Вот я, похоже, пустое место. Ни любви, ни жизни не заслуживаю. А Люба – добрая душа, после двух операций двадцать лет прожила. Простая русская баба. Вы не обижаетесь, Люба?

БАБА ЛЮБА. А чего обижаться? Простая баба и есть. Баба Люба. Это вы, сложные.

ЛЕЛЯ. Люба думает, что рак от обиды заводится.

ЗИНАИДА. Вы хотите сказать, я из-за обиды здесь оказалась? Интересно, на кого же? У меня хорошая семья, муж заботливый, дети...

ЛЕЛЯ. А Вы расспросите Бабу Любу получше. У неё целая теория есть.

ЗИНАИДА. Подозреваю что-то из народной психосоматики?

ЛЕЛЯ. Оно самое. Но в нужное время в нужном месте – очень неплохо заходит.

 

8

 

Зинаида нервничает. Входят Ася и АС. Зинаида ложится. Ася пытается ввести катетер, Зинаида ойкает.

 

АСЯ. Андрей Семёнович, у Зинаиды Петровны уже все вены деревянные, даже игла гнётся. Никуда не могу войти. Смотрите сами.

АС. Ася, поищи получше, вон жилка на кисти, видишь?

АСЯ. Тоненькая совсем. Боюсь не попаду.

АС. Ты-то? Не скромничай. (Зинаиде) Придётся потерпеть, Зинаида Петровна.

Что делать, порты мы не ставим.

ЗИНАИДА. Что такое порты?

АС. Это приспособления специальные для многократного введения лекарства внутривенно. Их вшивают под кожу вот сюда (Он показывает в район левой ключицы). Вены не страдают.

ЗИНАИДА. А почему их сразу не ставят?

АС. Это не ко мне вопрос. Наверное дорого очень, многие отказываются. ОМС оплачивает только установку. А сам порт и иглы к нему покупать надо. И промывку за свой счёт надо делать. Надо искать кто умеет. В Москве или в Питере, там с этим проще, а у нас... (АС махнул рукой. Ася тем временем поставила катетер и настроила систему.)

ЗИНАИДА. Но мне даже не предложили...

АС. Зинаида Петровна, Вы инвалидность оформляете?

ЗИНАИДА. Нет, ещё не думала об этом.

АС. Подумайте, пора. Многое дешевле или бесплатно можно получить... (Асе) Вот видишь, Асенька, какая ты умничка у меня. Я на совещании до двух.

 

Ас уходит. Ася заканчивает свои манипуляции и тоже уходит.

 

ЗИНАИДА. Так, порт, порт... надо погуглить.

 

Зинаида углубляется в свой смартфон. Леля молча сидит на кровати, Баба Люба опять бормочет себе под нос.

 

ЛЕЛЯ. Люба, что вы там бормочете всё время?

БАБА ЛЮБА. Благодарю и молюся.

ЛЕЛЯ. Кого, кому? Что-то я не заметила на Вас креста.

БАБА ЛЮБА. А зачем он мне? Я комсомолка.

ЗИНАИДА. Ленину что-ли молитесь?

БАБА ЛЮБА. Зачем Ленину? Природе, силе небесной, что жизнь мою хранит, что могу я ещё дню светлому порадоваться. Ещё и правнуков дождуся. За это и благодарность, и благодать.

ЛЕЛЯ. Удивительная Вы женщина, Люба.

БАБА ЛЮБА. Обыкновенная. Просто живу долго.

ЛЕЛЯ. Люба,.. а ведь Вам капельницы эти... не нужны, наверное?

БАБА ЛЮБА. Это всё внук мой – ложися да ложися на профилактику, говорит. У меня от химий эта, как её... поли-нев-ро-патия открылася. Мой Федяша мне массажёров нанимат, деньги большушшие на меня тратит – боится один остаться. Не понимат жизни-то... молодой. Ему так спокойней. А мне трудно что-ли? Я тут как дома. Всех знаю. Вон, Андрей Семёныч наш, ишшо студентом был, когда я первый раз в больнице лежала. При мне вырос. И кандидатскую свою на мне защитил. Горжуся.

ЛЕЛЯ. Хороший.

БАБА ЛЮБА. Хороший. Зинаида Петровна говорит, мол, за хорошего врача цепляться надо. За этого можно. Вывезет.

ЛЕЛЯ. Он же не хирург. Мне после шести химий операция нужна будет.

БАБА ЛЮБА. Схему-то тебе кто назначал?

ЛЕЛЯ. Он. Мне сказали, он лучший.

БАБА ЛЮБА. От то-то же. АС слова волшебные знат, которые двери нужные отворяют. Ты, главное, зацепись.

ЛЕЛЯ. А как?

 

Леля и Баба Люба переходят почти на шёпот. Зинаида прислушивается.

 

БАБА ЛЮБА. Реши для себя, зачем ты жить должна.

ЛЕЛЯ. Не знаю. Ролей новых не дают. Старые спектакли поснимают, что я делать буду? Я же актриса... Да и правильно. Кого я в пятьдесят лет вдохновить могу... Да ещё после операции со стомой в животе останусь. Я же актриса... Некрасивая стала, брыли на щеках отвисли, волосы поредели, руки одрябли...

БАБА ЛЮБА. Мозги-то не одрябли пока – думай. И душа живая – слушай... У тебя дети есть?

ЛЕЛЯ. Нет. Всё казалось – успею ещё... Главные роли одна за другой шли. Жаль было прерываться. Дура была.

БАБА ЛЮБА. Дура. Но не пустое же место. Почему ты сказала, что ты пустое место?

ЛЕЛЯ. У меня такое чувство, что зря всё было. Думала, что искусству служу, а уйди я со сцены и уже через полгода никто не вспомнит. Никому я не нужна.

БАБА ЛЮБА. Да нет, ну что ты... В театре-то знают?

ЛЕЛЯ. Нет пока. Я сейчас мало занята, удаётся скрываться. Подруге сказала, так она звонить перестала. Как будто заразиться боится.

БАБА ЛЮБА. Не заразиться. Просто она не знает, как с тобой теперь разговаривать. По-старому щебетать неловко, делать вид что ничего не случилось – глупо. В нерешительности она. Ты сама позвони по-простому.

ЛЕЛЯ. Да? Не думала об этом.

БАБА ЛЮБА. А ты подумай. Родители, муж есть?

ЛЕЛЯ. Родителей уже нет, муж бросил. Как узнал про рак, так и сбежал.

БАБА ЛЮБА. Вон чо. А другие родственники есть?

ЛЕЛЯ. Были где-то в Сибири, но мы не поддерживаем связь. Неловко к ним обращаться. Пока порхала как стрекоза – не вспоминала. А как прижало, так возьмите меня бедную-несчастную. Нет уж. Лучше незаметно уйти. Соскользнуть и со сцены, и из жизни.

БАБА ЛЮБА. Тогда зачем ты сюда пришла? Помереть-то дело нехитрое, если решимость есть.

ЛЕЛЯ. ... Не знаю, ничего не знаю... страшно.

БАБА ЛЮБА. Раз пришла – лечись. И голову не морочь ни себе, ни людям. (Леля тихо плачет.) Поплачь, поплачь...

 

9

 

ЗИНАИДА (громко). Ты посмотри что делается. Бесплатный порт в Москве поставить можно, только если в программу специальную залезешь, и то не факт. А платно – двадцать пять тысяч за порт требуют, двадцать семь за установку... плюс обследование, анестезия, стационар... минимум 80 000 набегает. Где столько денег взять?

БАБА ЛЮБА (Зинаиде). Как где? На Вашей кровати час назад одна молодуха лежала, всё про деньги знат: себя, грит, любить надо, и деньги сами рекой в карманы потекут. Вы себя любите, Зинаида Петровна? 

ЗИНАИДА. Сложный вопрос. Даже не знаю что ответить.

ЛЕЛЯ. Понять бы ещё, что это значит – себя любить.

БАБА ЛЮБА. Молодуху спросить надо было.

ЗИНАИДА. Это, видимо, что-то из серии «Покупайте всё самое лучшее! Вы этого достойны!»

ЛЕЛЯ. Ага. Лучшие лекарства от рака – вы этого достойны!

ЗИНАИДА. Даёшь всем бесплатные порты! Наши вены этого достойны!

ЛЕЛЯ. Долой стандартные схемы! Каждому больному – по Андрею Семёнычу! Мы этого достойны!

БАБА ЛЮБА. Ишь, губа-то не дура.

ЛЕЛЯ. Любые анализы в короткие сроки! Мы этого достойны!

ЗИНАИДА. КТ, ПэтКТ, МРТ – каждому по потребностям! Мы этого достойны!

БАБА ЛЮБА. Ох, девки, на вашу любовь никаких денег не напасёшься.

ЛЕЛЯ. Да уж... как-то мы легко с «покупайте» на «дайте» соскочили.

ЗИНАИДА. Привычка. Пепел коммунизма стучит в наши сердца. Привычки менять надо...

ЛЕЛЯ. Вот Люба говорит, что надо перестать обижаться. Я подумала, может и правда? У меня всегда другие виноваты. Себя ношу как торбу писаную. Идеал, а не женщина.

Причёсочка, маникюрчик, талия, осанка...

БАБА ЛЮБА. Дак плохо что-ли? Красота же.

ЛЕЛЯ. Красота... А что за ней? Вечная скука... И любили меня, и подарками заваливали. Но всё не то, не так... Не могу отделаться от мерзкого чувства обделённости... Вроде как недодано мне что-то. Как будто ребёнку пообещали долгожданный подарок и обманули.

БАБА ЛЮБА. Леля, а ты сама-то любила?

ЛЕЛЯ. ... Любила. В юности мальчика любила. Первая любовь была. Когда всё оборвалось, думала не выживу. А нет, выжила... И ещё раз влюбилась... но не получилось. Всё что было после – так... побегушки с побрякушками. А теперь уже и не будет ничего.

ЗИНАИДА. Леля Николаевна, зачем так жизнь себе подрезать? Я вот тоже... мужа сильно любила. А он всё муз себе для вдохновения искал. Он у меня артистическая натура, видите ли, даже на артиста начинал учиться. Думала не прощу никогда, столько он крови у меня выпил. В 90-е бизнесом занялся, зарабатывать начал. Я и простила – сына ведь поднимать надо. Живём дружно. Правда, сейчас он без работы... зато дома и сварит, и уборку сделает, и в аптеку сбегает, если что. Заботливый оказался, я и рада. Что ещё нужно?

ЛЕЛЯ. А я не простила. Не смогла. До сих пор не понимаю, как он мог одним махом от меня отказаться.

БАБА ЛЮБА.  Кто, первый или второй?

ЛЕЛЯ. Первый. Кудрявый мальчик с синими глазами.

БАБА ЛЮБА. Приревновал поди?

ЛЕЛЯ. К Лёнчику, другу детства. Мы с ним на одной лестничной площадке жили, с детского сада вместе. Язычок слоёный в киоске за семь копеек один на двоих покупали. Он мне сахарный верх отдавал, а себе низ оставлял. После школы зимой уже встретились: я в наше театральное училище поступила, а он в Москву учиться уехал. И вот увиделись, обнялись, в кафе сходили, в кино. А мой Сергей... мы учились вместе, только он курсом старше был... он весь вечер следил за нами. Мы с Лёнчиком после кино домой в один подъезд зашли, на площадку поднялись, стоим, смеёмся, он меня чмокнул в щёчку на прощанье... Тут у Серёжки башку окончательно снесло. Выскочил, гадостей наговорил и убежал. Я стояла как оплёванная. Сначала ждала что одумается, прибежит. Глупо же... А он и училище бросил, и даже из города уехал. Вот такая любовь...

БАБА ЛЮБА. И что мы за дуры такие? Всё нам артистов подавай. Мой-то муженёк тоже... гармонистом в клубе был...

 

Входит Ася и закрывает катетер Бабы Любы. Зинаида ложится.

 

ЗИНАИДА. Что-то я устала, полежу.

АСЯ. Баба Люба, у Вас первая инфузия закончилась. Отдохните часик.

БАБА ЛЮБА. Спасибо, Асенька. Я пока в буфет сгоняю. У вас там пирожки с капустой знатные. Мой Федяша страсть как пирожки с капустой любит.

 

Ася подкатывает роллятор и помогает Бабе Любе подняться. Та, оперевшись на него, уходит.

 

10

 

ЗИНАИДА. Леля Николаевна, Вы сказали про театральное училище. Но Вы же ГИТИС закончили?

ЛЕЛЯ. Это позже, а сначала Н-ское театральное училище. 

ЗИНАИДА. Н-ское?.. А в каком году?

ЛЕЛЯ. В девяностом. Потом ГИТИС, потом сюда позвали. Лучше в областном театре сразу большие роли играть, чем в Москве счастливого случая дожидаться.

ЗИНАИДА. Да-да, Вы правы.

ЛЕЛЯ. А Вы в университете что преподаёте?

ЗИНАИДА. Биологическую химию.

ЛЕЛЯ. Вы, наверное, всё про химиотерапию понимаете.

ЗИНАИДА. Всё да не всё. Не думала, что на себе испытать придётся. Первый-то день ничего особенного, голова кружится только. Второй день тошнота, озноб. На третий день накрывает по полной. Завернусь в пуховое одеяло и лежу, согреться не могу. Шевелиться сил нет, всё тело ломит. Рвота. Четвёртый день полегче, в университет тащусь, лекции читаю. Пятый и шестой – в лаборатории работаю. На седьмой опять сюда. И так по кругу. Волосы поредели, но не выпали, как у других, слава богу. Это радует.

 

Зинаида поворачивается на бок, приподнимает голову и на подушке остаётся прядь волос.

 

ЛЕЛЯ. Что это?..

ЗИНАИДА. Что? (она обращает внимание на место, куда смотрит Леля) Господи... (Она собирает волосы, всхлипывает, но сдерживается) Вот ведь... знаешь, что так будет, а все-равно не готова...

ЛЕЛЯ. Как страшно.

ЗИНАИДА. У Вас другие препараты, волосы, может, и не выпадут. Тут от организма многое зависит. Всё очень индивидуально.

ЛЕЛЯ. Почему же Вы работаете?

ЗИНАИДА. Некому больше. Муж бизнес потерял, по возрасту не берут никуда. Не двор же ему мести, да и сердце больное. Сын только что женился, самому деньги нужны. Зато муж на даче сам весь урожай собрал и переработал. Соленья, компоты закрутил, яблоки насушил. С голоду не умрём.

ЛЕЛЯ. А я совсем одна осталась. Без компота и без яблок.

ЗИНАИДА. Я позвоню сейчас, муж привезёт.

ЛЕЛЯ. Что Вы, Зинаида Петровна, я же пошутила!

ЗИНАИДА. Уже звоню. (Звонит по смартфону) Серёжа, ты когда за мной поедешь, захвати пару банок твоих помидор и компота. И яблок сушеных побольше.  Да... нет, в кладовке в мешке... давай... жду. (Леле) Вот он удивится, когда Вас увидит. Знаете, он меня в шутку к театру ревнует, но со мной никогда туда не ходит.

ЛЕЛЯ. Это можно понять. Актёру больно не быть на сцене, даже бывшему.

ЗИНАИДА. Что Вы, Леля Николаевна, мой Сергей давно забыл про своё актёрство. Он в 90-е сначала в переходах книжками торговал, а потом свой книжный магазин открыл. А в кризис 2008-го всё по наклонной пошло. Кто-то вырулил, а он нет. Совести у него оказалось больше, чем достаточно для этого дела.

ЛЕЛЯ. Наверное, он хороший человек.

ЗИНАИДА. Как гуленьки закончились – так вообще золотой стал. (Насмешливо) Крепкое плечо рядом.

ЛЕЛЯ. Завидую Вам. Мне такого счастья не выпало.

 

11

 

Въезжает Баба Люба с полиэтиленовым мешком пирожков на коленях. Она сидит на скамейке роллятора, который сзади толкает внук ФЕДЯ.

 

БАБА ЛЮБА. Вот, девочки, мой Федяша.

ФЕДЯ. Ну ба...

БАБА ЛЮБА. Фёдор, Фё-дор. Знакомься: это Леля Николаевна, артиска, а это Зинаида Петровна, тоже очень хорошая женьшина. Учёная.

ФЕДЯ. Здравствуйте.

БАБА ЛЮБА. Пирожки не предлагаю, Вам сегодня жареное нельзя.

 

Федя помогает Бабе Любе сесть на кровать, потом лечь. Движения его уверенны, как у медбрата-профессионала. Он достаёт из рюкзака термос.

 

ФЕДЯ. Вот, баба, я тебе твой любимый чай с чабрецом принёс.

БАБА ЛЮБА. Да зачем, Федяша, меня же тут и кормят, и поят. Я тебя вечером ждала, как договорилися.

ФЕДЯ. Я подумал, может тебе скучно.

БАБА ЛЮБА. Нам тут скучать некогда.

ФЕДЯ. Ну, тогда я пошёл.

БАБА ЛЮБА. Иди... на вот пирожки, угости ребят своих... Стой. Мне памперс может понадобиться.

ФЕДЯ. Зачем? Давай я тебя в туалет свожу.

БАБА ЛЮБА. Мне щас-то не надо. Это на потом. Ты уйдёшь, а вдруг меня понесёт? Вдруг не успею на горшок? Ты сходи к медсестре. Ася её зовут. Скажи, мол, бабушка просит. 

 

Федя недоумевает, но уходит на поиски Аси.

 

БАБА ЛЮБА. Как вот моего тюфячка с хорошей девушкой свести, а? Тридцать лет скоро, а он всё как телок ко мне жмётся.

ЗИНАИДА. Как он Вас любит. Вы, наверное, вместе живёте?

БАБА ЛЮБА. Да, с тринадцати лет. Как дочка с мужем развелася, второй раз замуж выскочила – отчим с ним не поладил. Парень школу забросил, от рук отбился, воровать начал. Оне его и сбагрили в деревню, от греха подальше. А он этим, как его... гением оказался. Самоуком всего добился. Дрова колол, огороды копал, подрабатывал, а деньги все на журналы свои тратил. Отец-то родной ему компъютор хороший купил. От он и увлёкся. А щас зарабатыват, меня к себе забрал. И дом строит новый в деревне нашей. Хороооший, с тёплым туалетом.

 

Возвращается Федя с памперсом.

 

ФЕДЯ. Вот, баба, памперс тебе, носи на здоровье.

БАБА ЛЮБА. Спасибо. Щас надену. Ты Асю-то видел? Видел Асю-то?

ФЕДЯ. Да не, её не было, мне подсказали где взять. Ну, я пошёл?

БАБА ЛЮБА. Иди-ка сюда, наклонися.

 

Федя наклоняется к Бабе Любе, она его целует в макушку и что-то шепчет на ухо.

 

БАБА ЛЮБА. Ну, теперя иди.

ФЕДЯ (уходя). До свидания.

 

Леля и Зинаида вежливо отвечают.

 

БАБА ЛЮБА (задумчиво). Вот что с им делать? Так мы Асю нескоро заарканим. Леля, ты артиска, может придумашь чего?

ЛЕЛЯ. Что тут придумаешь, насильно никого не заставишь влюбиться.

БАБА ЛЮБА. Пошто насильно? Добровольно заставим. Надо тока придумать как их свести. А когда они друг дружку получше разглядят, там уж само пойдёт.

ЗИНАИДА. Любовь Яковлевна, современная молодёжь совсем другая: в тридцать лет ещё ни семьи, ни детей не хотят. Для себя живут.

БАБА ЛЮБА. Нет, мой Федя не для себя дом строит. Он и семью хочет, и детишек. Тока стеснительный очень. Помочь ему надо. Подтолкнуть маленько.

ЗИНАИДА. Как бы толчки эти ему боком не вышли. Мой сын вот со своей три года жили и ничего. А как я его в загс вытолкала, ругаться начали.

БАБА ЛЮБА. Мой-то Федяша и не жил ни с кем.

ЗИНАИДА. Так может ему не надо? Они сейчас через смартфоны с айфонами... живут.

БАБА ЛЮБА. Как-как?!

 

12

 

Входит Сергей с большой сумкой в руках и застывает на пороге.

 

СЕРГЕЙ. Здр... здравствуйте.

 

Женщины дружно оборачиваются, Леля и Баба Люба здороваются. Леля удивлена до крайности. Зинаида смотрит то на неё, то на Сергея. Баба Люба ложится.

 

СЕРГЕЙ. Зина, вот... я всё принёс, что просила.

ЗИНАИДА. Познакомься, Сергей. Это Любовь Яковлевна, а это Леля Николаевна Переверзева. Звезда нашей Драмы.

СЕРГЕЙ (шокирован). Очень рад. Вот... мои закрутки... и... и... яблочки сушёные. Это, как я понял, для... Вас, Леля... Николаевна.

ЛЕЛЯ. Спасибо Вам большое. Так неудобно...

СЕРГЕЙ. Нет-нет, что Вы, я много всего понаделал. Не пропадать же...

ЗИНАИДА. Сергей!

СЕРГЕЙ. Простите, я не то имел в виду.

ЛЕЛЯ. Спасибо, я с удовольствием попробую.

 

Неловкая пауза.

 

БАБА ЛЮБА. Дайте-ка мне Ваших сушёных яблочков попробовать. Я тоже люблю.

 

Сергей вытаскивает из сумки литровые банки с помидорами и компотом, ставит на тумбочку Лели. Холщовый мешочек с яблоками отдаёт Леле в руки.

Она угощает Бабу Любу и предлагает остальным. Жуют. Сергей присел на кровать Зинаиды.

 

БАБА ЛЮБА. От запора хорошо помогат.

ЗИНАИДА. Вот памперс-то и пригодится.

БАБА ЛЮБА. Надо хоть посмотреть, как он работат. На будушшее. (Баба Люба распаковывает памперс–трусы и внимательно разглядывает.) Надо же! Как удобно... дырочки... липучки... резинка-то ишь какая... ничё не вываливатся... (заворачивает памперс обратно) Домой заберу, Ритке своей. У неё когда течка, кобели со всей округи сбегаются. А я дырочку для хвоста прорежу, трусики ей эти натяну и будь здорова!  Кастрировать-то жалко. Пусть в трусиках бегат.

ЛЕЛЯ. А какая у Риты порода?

БАБА ЛЮБА. Ларбадорская. Федяша в прошлом году щенка подарил. Умнюшшая, всё понимат... Наверное, трусы-то эти ей велики будут...

ЗИНАИДА. Возьмите памперсы для грудничков.

БАБА ЛЮБА. Ага, надо Федяше сказать.

СЕРГЕЙ.  Мгм... Зина, пойду машину переставлю, а то я неудобно припарковался...  Ты ведь уже скоро?

ЗИНАИДА. Да, через полчаса буду готова. Ты больше не заходи, я сама спущусь.

СЕРГЕЙ. До свидания.

 

Сергей открывает дверь, оглядывается на Лелю и уходит. Зинаида возвращается на свою койку.

 

13

 

ЗИНАИДА. (Леле) Это ОН?

ЛЕЛЯ. Кто – ОН?

ЗИНАИДА (усмехается). ВАШ Сергей?

ЛЕЛЯ. ... Да, он. Но это ничего не значит. Мы не виделись с тех самых пор.

ЗИНАИДА. Вы-то не виделись. А вот я... всю жизнь живу как на минном поле. Чуть задержался с работы, первая мысль – у бабы. Убить готова. Вернётся – делаю вид что спокойна.

ЛЕЛЯ. А я при чём?

ЗИНАИДА. Смотрю на него и думаю: не любишь, так уйди, только душу не мотай. А он сидит как ни в чём не бывало и мои котлеты нахваливает, будто издевается.

ЛЕЛЯ. А если он в самом деле на работе был?

ЗИНАИДА. Это неважно. Главное – доверия нет человеку. Кто единожды обманул, всю жизнь обманщик.

ЛЕЛЯ. Послушайте, Зинаида Петровна, но ведь мы с ним ещё до Вас расстались?

ЗИНАИДА. Первая любовь не ржавеет.

ЛЕЛЯ. Да я-то тут при чём? Он же сам от меня убежал?! Не понимаю, я что, ещё оправдываться должна?

ЗИНАИДА. Да знаю я, что не к Вам он бегал. Но... любил-то он Вас одну. Все его пассии на Вас были похожи. Такие же хрупкие, изящные, нежные. Не то что я... толстомяса. Всю жизнь с лишним весом борюсь.

ЛЕЛЯ. Зинаида Петровна... Зина... зачем Вы мне это сейчас говорите? Вы делаете мне больно.

ЗИНАИДА. Вам больно? Это Я делаю ВАМ больно?! А мне не больно было все эти годы? Не больно?

БАБА ЛЮБА. Девки, вы пошто старое ворошите? Зинаида Петровна, Леля! 

 

Зинаида вскакивает с кровати, и, не обращая внимания на свою капельницу, хватает Лелю за руку с катетером. Леля вскрикивает.

 

ЗИНАИДА. Я вот сейчас Вам воздуха в катетер напущу. Воздушная эмболия называется. Узнаете, что значит больно по-настоящему.

ЛЕЛЯ. Что Вы делаете?! Это опасно!

БАБА ЛЮБА. Зина! Что делашь-то?! (Баба Люба звонит на медпост)

ЗИНАИДА. Испугалась, Леля Николаевна? Сразу жить захотела? Не умрёшь, не бойся. Системы защищены. Если бы и захотела я тебе воздуху в вены напустить, не смогла бы.

ЛЕЛЯ. Психопатка!

ЗИНАИДА. Две попытки суицида за плечами. Думаешь, Сергунька наш просто так помидоры консервировать научился?

ЛЕЛЯ. Ты что, счёты со всеми его бабами одним махом свести хочешь?

ЗИНАИДА. Со всеми сразу - не хочу. А вот страх в твоих прекрасных глазах увидеть – это дорогого стоит.

БАБА ЛЮБА. Зинаида! Ты что городишь-то?

ЗИНАИДА. Не тебе отомстить хочу – ему. Ему одному. Только сейчас поняла, как я его ненавижу!

БАБА ЛЮБА. Зинаида Петровна, остынь!

 

Входит Ася.

 

ЛЕЛЯ. Ася, у меня катетер сдвинулся, можно поправить? Повернулась неудачно.

АСЯ. Хорошо, сейчас.

ЗИНАИДА. И у меня посмотрите, Ася, пожалуйста.

 

Ася удивлена, поправляет Зинаиде катетер и уходит.

 

ЛЕЛЯ (переходит на Вы). И как же Вы мстить будете? Он уже и так увидел достаточно: немощная муза, одной ногой в могиле стою.

ЗИНАИДА. Выгоню к чертям собачьим. Разведусь. Пусть идёт куда хочет.

БАБА ЛЮБА. Да куда же он пойдёт? Зима на дворе.

ЗИНАИДА. Ничё, баб-то много. Какая-нибудь да пригреет. А не примут – на даче пусть зимует, яблоками сушёными приторговывает. На хлеб хватит.

БАБА ЛЮБА. Зинаида! Учёная же баба, а такую чушь несёшь!

ЛЕЛЯ. Зина, включите голову! Сами же сказали – у него сердце больное.

ЗИНАИДА. Вот ВЫ его и возьмите. Пожалейте. Вон он как глазами заблестел. Я этот блеск хорошо знаю. Я Вам подробную инструкцию по уходу распечатаю. С применением уж сами разберётесь.

ЛЕЛЯ. Как Вам не стыдно! Вы же простили! Вы с человеком жизнь прожили, сына вырастили...

ЗИНАИДА. Представьте себе, не стыдно. Может с Вами он хоть вспомнит как мужиком быть. Уж Вы-то его раскочегарите как следует! Артистка больших и малых...

БАБА ЛЮБА. Зина!

ЛЕЛЯ. Какая же Вы...

 

Леля опускает голову на подушку, ей плохо.

 

ЗИНАИДА. Уж какая есть. Собой наконец займусь, здоровье поправлю. В скандинавскую ходьбу запишусь, «с молодым трЭнером»! Мне на свежем воздухе ходить надо для профилактики полинейропатии. Любовь Яковлевна, примете меня в свой клуб, а? Когда у вас там собрания, по пятницам?

БАБА ЛЮБА. По воскресеньям. Леля, Лелечка, что с тобой! Зинаида, зови Асю, врача зови, живо!

 

Зинаида жмёт на кнопку вызова медперсонала.

 

БАБА ЛЮБА. Леля, что, что болит?

ЛЕЛЯ (слабо). Плывёт всё...

 

Спешно входят Ася с тонометром и АС. Он осматривает Лелю, щупает ступни, качает головой.

 

АС. Ася, прекращаем инфузию. Леля Николаевна, что чувствуете? Тошнота есть?

ЛЕЛЯ. Да.

АС. Голова кружится?

ЛЕЛЯ. Да.

 

Ася отключает систему Лели, Ас надевает Леле шину и измеряет давление.

 

АС. Ася, кофеин... быстро. (Ася убегает) Что у Вас тут произошло, Баба Люба?

БАБА ЛЮБА. Мужика не поделили.

АС. Ясно.

 

Вбегает Ася с полным шприцем и вводит лекарство Леле через катетер.

 

АС. Ася, убери катетер Зинаиде Петровне. Зинаида Петровна, сядьте.

 

АС осматривает Зинаиду, измеряет давление.

 

АС. Голова болит?

ЗИНАИДА. Да. В затылок стучит.

АС. 160 на 110. Вы гипертоник?

ЗИНАИДА. Да.

АС. Что принимаете?

ЗИНАИДА. Каптоприл. Сегодня забыла выпить. В сумке есть.

АС. Доставайте.

 

Зинаида достаёт лекарство, кладёт в рот таблетку и запивает из бутылочки.

 

АС. Баба Люба, плохо Вы выполняете моё поручение.

БАБА ЛЮБА. Дак за ими не уследишь. Знашь, Андрюша, в жизни так быват, что и кина не надо.

АС. Так: Леля Николаевна и Зинаида Петровна пока остаются здесь, понаблюдаем за Вами. Дальше решим по состоянию.

ЗИНАИДА. Андрей Семёнович, а можно меня в другую палату перевести?

АС. Прямо сейчас нет, все койки заняты, через час освободится место, переведём. Больше просьб не будет?

ЗИНАИДА. Я лучше в холле посижу.

АС. Как хотите.

ЛЕЛЯ. Спасибо Вам, Андрей Семёнович, мне уже легче.

АС. Ну и хорошо.

 

АС уходит, за ним Ася. Зинаида укладывает свою сумку и тоже уходит.

 

БАБА ЛЮБА. Лелечка, ты не сердись на Зину-то. Она ить не в себе была. Тяжко ей. На химии все психованные становятся.

ЛЕЛЯ. Всем тяжко, все психованные.

БАБА ЛЮБА. Обидно ей одной оставаться, столько сил на мужика положила.

ЛЕЛЯ. Всем оби... Ладно. Я всё понимаю.

 

Занавес. Конец 1 действия.

 

 

Действие второе

 

1

 

ТА ЖЕ ПАЛАТА ОНКОЦЕНТРА ДЕНЬ

Баба Люба лежит под капельницей, Леля задумчиво сидит на кровати.

 

БАБА ЛЮБА. Леля, конфетку возьми вон в мешочке. Кисленькое бодрит.

ЛЕЛЯ. Спасибо, Люба, с удовольствием. (Она выбирает себе конфетку из пакетика на тумбочке Бабы Любы.) М-ммм, барбариски... Воспоминания детства. Раньше ещё карамель «Золотистая» была, помните?

БАБА ЛЮБА. Помню. А я подушечки любила вприкуску. Чаю что-ли попить. Федяша мой хорошо делат. (Баба Люба с помощью Лели садится и отвинчивает крышку термоса. ) Будешь?

ЛЕЛЯ. Спасибо, буду, только свою кружку достану.

БАБА ЛЮБА. Тогда наливай сама, а то у меня рука дрожит.

 

Леля находит свою кружку, разливает чай.

 

ЛЕЛЯ. Спасибо, Люба. Можно ещё конфетку?..

БАБА ЛЮБА. Чего спрашивашь? Бери да и всё.

ЛЕЛЯ. Спасибо.

БАБА ЛЮБА. Вот заладила, спасибо да спасибо!

ЛЕЛЯ. Так я же благодарю... а как ещё-то?

БАБА ЛЮБА. Никак. Вот вижу я, как ты чай Федяшин с конфеткам пьёшь, аж причмокивашь. Значит вкусно тебе, радостно. И мне хорошо от этого, и «спасиба» никакого не надо. Близко мы, свои люди. А скроила бы ты рожу кислую, я бы тогда «спасибом» твоим подавилася.

ЛЕЛЯ. А как же вежливость?

БАБА ЛЮБА. Её жаднюки придумали.

ЛЕЛЯ. Жаднюки? Это кто такие?

БАБА ЛЮБА. А это те, кто ничего хорошего сами дать не могут и от других не ждут. По себе, видать, судят.

ЛЕЛЯ. Что-то я не очень поняла Вашу философию.

БАБА ЛЮБА. Филосо-офию, скажешь тоже. Чего тут понимать? Жаднюки спасибами своими добрых людей на расстоянии держат. У них люди вокруг - дрянь одна, ни на что хорошее не годная. А если оне, не дай бог, пользу кому сделают, то уж будто подвиг совершили.

ЛЕЛЯ. А как тогда в ответ благодарить?

БАБА ЛЮБА. От правильно – ответ дарить надо. Тебе если радостно на сердце стало –радостью-то и отдарись.

 

Леля обнимает Бабу Любу.

 

ЛЕЛЯ. Можно я Вас тоже Бабой Любой называть буду?

БАБА ЛЮБА. Да пожалуйста! Свои ведь.

ЛЕЛЯ. У меня сегодня с утра глаза на мокром месте.

БАБА ЛЮБА. Поплачь, Лелечка, не стесняйся. Слезами-то душа умыватся.

 

2

 

Входит Сергей. Леля садится на свою кровать.

 

СЕРГЕЙ. Я вернулся, Леля.

ЛЕЛЯ. Ты вернулся...

БАБА ЛЮБА. Я выйду, знакомых поищу, поболтам. Сергей, помоги-ка мне подняться, да тележку мою прикати, пожалуйста.

ЛЕЛЯ. Нет, Баба Люба, не уходите. Уйдёт он.

СЕРГЕЙ. Леля, я хотел ска...

ЛЕЛЯ. Не надо ничего говорить. Просто уйди и всё. Кстати, твоей жене плохо стало. Ты в курсе?

СЕРГЕЙ. Ещё как в курсе. Она на такси уехала, не захотела оставаться.

ЛЕЛЯ. Ну, тем более. И тебе здесь больше делать нечего.

 

Пауза. Сергей выходит из палаты. Тишина. Слёзы Лели высохли. Сергей ходит по «коридору» - авансцене в раздумьи.

 

ЛЕЛЯ. Баба Люба, не молчите, невыносимо же... скажите что-нибудь!

БАБА ЛЮБА. Что говорить-то? Крута ты с им больно. 

ЛЕЛЯ. А что мне делать? Дашь слабину и покатишься. Нет уж. Всё это я уже проходила.

БАБА ЛЮБА. Настояшшая-то зазноба всю жизнь знобит. Может и правда, поможет чем? Не чужой ведь человек. Да хоть бы вот домой довезти тебя, и то некому.

ЛЕЛЯ. Не знаю... Не знаю... Столько лет прошло. Он... совсем другой. Да и я изменилась... Баба Люба! Если бы он действительно хотел со мной говорить, он бы не подчинился так легко. А то указали ему на дверь – он и побежал. Мне его извинения давно уже не нужны. Ушел – ушёл. Мне спокойней.

 

Входит Ася. Она отсоединяет Бабу Любу от капельницы.

 

АСЯ. Баба Люба, Вы в буфете перекусили? Хорошо. Вам, Леля Николаевна, принести обед или сами сходите?

ЛЕЛЯ. Спасибо, мне не хочется пока. Я сама потом схожу.

 

Входит Сергей.

 

АСЯ (Сергею). Ваша жена уже уехала.

СЕРГЕЙ. Спасибо, я знаю. Я к Леле Николаевне.

АСЯ (Бабе Любе) Баба Люба, у Вас перерыв. Следующая инфузия через час.

(Сергею) Вы же не родственник?

СЕРГЕЙ. Нет.

АСЯ. Тогда Вам нельзя. Здесь можно находиться только родственникам и близким для моральной подержки. Леля Николаевна, ложитесь. Я Вам должна ещё один препарат влить. Не бойтесь, это уже не «химия». Андрей Семёнович назначил.

ЛЕЛЯ. Лейте, Ася. Если Андрей Семёнович, то лейте.

 

Сергей не уходит. Ася настраивает систему для Лели, вопросительно смотрит то на Сергея, то на Лелю.

 

СЕРГЕЙ. Можно, я останусь. Я не родственник, но... близкий человек. Близким ведь тоже можно...

БАБА ЛЮБА. Асенька, он близкий, близкий, не сомневайся.

АСЯ. Леля Николаевна?..

ЛЕЛЯ. ... Ладно, пусть остаётся.

БАБА ЛЮБА. Ася, ты Клаву из Нижней Пали видала? Она уже закончила? Мы с ей в буфете встретилися. Уговорилися на два часа. Время-то как раз и подошло. Давай мою тележку, я в холл побегу.

 

Баба Люба ухоит вместе с Асей.

 

3

 

Сергей подходит к кровати Лели, приседает и берёт её за руку.

 

СЕРГЕЙ. Леля... Леля...

ЛЕЛЯ (убирает руку). Ты не думай, я не из-за тебя плачу. До тебя мне нет никакого дела. Просто себя жалко очень. Мне Баба Люба разрешила плакать. Вот и плачу за все сухие годы.

СЕРГЕЙ (опять берёт её за руку). Леля...

ЛЕЛЯ (убирает руку). Пожалеть меня решил? Знаешь, ведь я одна осталась.

СЕРГЕЙ. Знаю.

ЛЕЛЯ. Опять следил?

СЕРГЕЙ. Следил. Не мог не следить. На все твои премьеры ходил. Жена с подругами, а я тайком за ними.

ЛЕЛЯ. И ни разу не попался?

СЕРГЕЙ. Ни разу.

ЛЕЛЯ. Не обольщайся, Штирлиц. Она тебя засекла, но молчала.

СЕРГЕЙ. Мне всё равно.

ЛЕЛЯ. Тебе всё равно что она переживала? Она же каждый раз себя в бараний рог скручивала, чтобы ревность свою не выдать, сыну больно не сделать, да и перед подружками не позориться.

СЕРГЕЙ. Мне должно быть стыдно, да? Ну ещё ты постыди меня.

ЛЕЛЯ (саркастично). Вот теперь я тебя узнаю, лысая звезда второго курса. Наглость и напор всё те же.

СЕРГЕЙ. Где там. Это от отчаяния я такой храбрый. А у самого поджилки трясутся.

 

Сергей снова берёт руку Лели в свою и целует в ладонь.

 

СЕРГЕЙ. Леля... Моя Леля...

ЛЕЛЯ. Да нет, Серёж, не твоя. Отцепись (отнимает руку), мне больно, катетер сместился.

 

Сергей садится на кровать Бабы Любы. Леля поправляет пластырь на руке.

 

СЕРГЕЙ. Что мы теперь будем делать?

ЛЕЛЯ. Кто это – мы?

СЕРГЕЙ. Ну, я и ты. Мы же встретились. В случайности я не верю. Нас снова свела судьба.

ЛЕЛЯ. Ты эти мантры для баб своих оставь.

СЕРГЕЙ. Какие там бабы. После сорока как отрезало. Неинтересно стало охотиться.

ЛЕЛЯ. Помидоры стало интересно закручивать?

СЕРГЕЙ. Какая ты... циничная стала.

ЛЕЛЯ. А то. Я таких как ты знаешь сколько отшила?

СЕРГЕЙ. Знаю и даже по имени.

ЛЕЛЯ. Ух ты. Не лень было зайцем за мной бегать?

СЕРГЕЙ. Не лень. Самых ретивых я сам отстёгивал. Как только узнал, что ты в театре у нас играешь, сразу твоих ухажёров фильтровать начал. К телу подпускал только самых надёжных.

ЛЕЛЯ. В смысле?..

СЕРГЕЙ. В смысле, контролировал твой любовный фронт.

ЛЕЛЯ (испуганно). Ты в своём уме? Ты что, маньяк?

СЕРГЕЙ. Да, я твой маленький карманный маньячок. Возьми меня обратно.

ЛЕЛЯ. А ты у меня был?

СЕРГЕЙ. Разве нет? Помнишь как мы с тобой...

ЛЕЛЯ. Сорвался и пропал. Впрочем, не ты один.

СЕРГЕЙ. Ты кого имеешь в виду, Вовку Ковалёва, который с тобой Паратова играл? У вас был почти гениальный дуэт в «Бесприданнице».

ЛЕЛЯ. Вы знакомы?

СЕРГЕЙ. Да, учились вместе. Я же потом после армии в местный театральный институт поступил. Но снова бросил. Семью надо было кормить.

ЛЕЛЯ. Вот как...

СЕРГЕЙ. Я тебя у него выкупил.

ЛЕЛЯ. Что?..

СЕРГЕЙ. Он же непризнанный гений был, а я ему денег дал на обустройство в Москве. Он там в сериалах начал играть, теперь звезда. Ну, ты же знаешь...

ЛЕЛЯ. Денег дал... дал денег... а он взял. Ты купил, а он продал... Надеюсь, он не продешевил?

СЕРГЕЙ. Он много попросил по тем временам, я не торговался.

ЛЕЛЯ. ... Сволочи.

СЕРГЕЙ. У меня есть оправдание, он не любил тебя так как я.

ЛЕЛЯ. Сволочи! Убирайся отсюда!

СЕРГЕЙ. Леля, подожди...

ЛЕЛЯ. Кто тебе дал право распоряжаться моей судьбой?! Кто дал право меня покупать?!

СЕРГЕЙ. Если бы я увидел, что он любит тебя больше чем я, я бы отступился. Я его проверял. А он согласился. Я сам не ожидал... бегал, деньги потом собирал. Леля...

ЛЕЛЯ (сквозь слёзы). Но зачем... Зачем столько усилий? Не проще было сразу явиться ко мне и банально попросить прощения? Может и сэкономил бы.

СЕРГЕЙ. Прощения? За что? За твоё хихиканье в подьезде? У меня тогда аж в глазах потемнело. Казалось, ещё секунда, и придушу вас обоих.

ЛЕЛЯ. Да это же друг детства был, они напротив нас жили!

СЕРГЕЙ. Я потом узнал кто он. И где-то даже ужаснулся. Не знал что я такой ревнивый. А тут повестку в армию вручили. Я подумал, если ты меня провожать будешь и не дождешься, я тебя убью. Или себя. Так что я всё правильно сделал. Оба живы, как видишь.

ЛЕЛЯ. Ой дура-а-ак...

СЕРГЕЙ.  Я тебя даже к этому катетеру ревную.

ЛЕЛЯ. Какой же ты дурак...

СЕРГЕЙ. Да, милая, да... (пытается её поцеловать)

ЛЕЛЯ. Отойди ты от меня! Я закричу!

СЕРГЕЙ (отступает). Я понимаю, тебе нужно время. Я-то всегда рядом с тобой был, а вот ты... Я подожду.

ЛЕЛЯ. Подождёт он. С какого переляку ты решил, что я захочу быть с тобой? Ты оставил меня в один миг просто потому, что тебе что-то там показалось. Теперь ты так же легко бросаешь жену, потому что тебе опять что-то кажется. Больную жену! Может тебе лучше к психиатру сходить?

СЕРГЕЙ. Был уже. Говорит что здоров. И у психологов был, и на тренингах всяких был. И женился, и гулял как оторванный. Только бы от тебя избавиться. Не получилось. Держишь ты меня, Леля, мёртвой хваткой. Вот здесь держишь (берёт руку Лели и прикладывает к своему сердцу).

ЛЕЛЯ (отрывает руку). Не трогай меня! Подождёт он. Чего ты дождаться хочешь? Ты знаешь какой у меня диагноз? У меня в жопе рак! Понятно тебе?

СЕРГЕЙ. У тебя самая прекрасная жопка на свете. Её никакой рак не испортит.

ЛЕЛЯ. Четвёртая стадия. Ясно?

СЕРГЕЙ. Ясно. Будем жить втроём.

ЛЕЛЯ. С кем?!

СЕРГЕЙ. Ты, я и рак.

ЛЕЛЯ. Ты больной.

СЕРГЕЙ. Неизлечимо.

ЛЕЛЯ. И всё-таки я не понимаю, зачем ты столько лет ходил вокруг да около и ни разу не прорезался?

СЕРГЕЙ. Я даже цветов тебе не носил, чтоб не спалиться.

ЛЕЛЯ. Но ЗАЧЕМ!?

 

Сергей нервно ходит по палате.

 

СЕРГЕЙ. Не мог я к тебе явиться. Сначала трусил в глаза тебе глянуть. Боялся что забыла. Это в училище я был звездень. А на самом-то деле – обычная серость с амбициями. Кем бы я стал для тебя? Одним из многих? А так – первая любовь. И ещё какая... Это я так себя утешал, когда у вас с Ковалёвым бурный роман закрутился... Как я его не грохнул... А потом, когда его спровадил... жены своей струсил. Она вены себе тогда первый раз порезала. Сын маленький, сама понимаешь... Потом второй раз. Третий раз я проверять не стал. Баб-то, которые на одну ночь, бросить нетрудно... А если б я с тобой опять завязался... Не знаю, чем бы всё кончилось. Сына люблю очень.

ЛЕЛЯ. Что же теперь изменилось? Зачем ты здесь?

СЕРГЕЙ. Затем, что теперь тебе звёзды не нужны. Тебе теперь просто человек рядом нужен. Вот он я. Бери.

ЛЕЛЯ. Господи, какие звёзды? Что у тебя в голове? Ты о жене своей подумай, о сыне!

СЕРГЕЙ. Сын вырос, а жена... жена меня только что сама бросила. Да ерунда. Пофырчит и успокоится. Мы ещё с ней семьями «дружить» будем.

ЛЕЛЯ. Какие же вы, мужики, тупые...

СЕРГЕЙ. Зато вы умные. Должна же она понять...

ЛЕЛЯ. … и простить?.. Серёжа, «понять» предательство мужа ещё можно, но «дружить» с ним после этого, это всё равно что ковырять грязной вилкой кровавую рану. Больно и бессмысленно.

СЕРГЕЙ. Да на хрен! Им видите-ли больно и бессмыленно! Ты спроси, мне-то каково? А?! Мне-то разорваться что-ли?

ЛЕЛЯ. Ох, Сергей, Сергей... не знаю я... Ничего не знаю. Не мучь меня, уходи.

СЕРГЕЙ. Ладно... Думай... Только недолго. Вот мой номер. (Сергей набирает номер на своём телефоне. На телефон Лели идёт звонок.) Это я застолбил себе местечко у тебя в телефоне. Звони.

ЛЕЛЯ. И телефон мой знаешь.

СЕРГЕЙ. Я всё про тебя знаю, родная.

ЛЕЛЯ. Ты точно маньяк.

СЕРГЕЙ. Ну да, кем же мне ещё быть после стольких лет пытки.

ЛЕЛЯ. Иди, Серёжа, я устала.

СЕРГЕЙ. Иду. Можно я тебя поцелую?

ЛЕЛЯ. Нет, нельзя. Уходи.

 

Сергей поднимается и у дверей оглядывается.

 

СЕРГЕЙ. А всё-таки ты меня любишь. Я твой взгляд узнал...

ЛЕЛЯ. Да уйди ты, наконец!

 

Сергей закрывает за собой дверь. Леля глухо кричит в подушку: «Мама-а-а-а... мамочка-а-а-а-а...»

 

4

 

Входит Баба Люба.

 

БАБА ЛЮБА. Сейчас ещё одна пациентка придёт, я в коридоре слышала. Леля! Что стряслося? Это Сергей тебя довёл? От я дура старая, пошто убежала... Чайку дать? Он знашь как успокаиват. Сейчас напару хлебанём.

ЛЕЛЯ (берёт себя в руки). Давайте.

 

Баба Люба ставит Лелину кружку и крышку термоса на тумбочку.

 

БАБА ЛЮБА. Давай, наливай. А я тебе спою. Я раньше знашь как пела? Вся деревня сбагалася послушать. Летять у-утки-и-и, летять у-утки-и-и, И два гу-у-ся-а-а-а.

ЛЕЛЯ (подхватывает). Ох, кого люблю, ох, кого люблю, не дожду-уся-а-а-а...

БАБА ЛЮБА. Неужто знашь?

ЛЕЛЯ. Знаю. У нас в спектакле по Шукшину эта песня была.

БАБА ЛЮБА. Славно.

 

Леля и Баба Люба задушевно поют. Неслышно входит АС и подхватывает пение.

 

БАБА ЛЮБА. От, Андрюша, молодец, тоже знат.

АС. Я весь Ваш репертуар уже выучил.

БАБА ЛЮБА. Он когда начинал, по ночам дежурил, мы сним напару как затянем: «Калина красная...». Помнишь, Андрюша?

АС. Помню, но слова путать начал – редко видимся. Леля Николаевна, Вы плакали? (Ас измеряет давление Леле)

ЛЕЛЯ. Поплакала немножко. Себя так жалко стало, хоть вой.

АС. Это даже неплохо, давление нормализовалось. Голова не кружится?

ЛЕЛЯ. Нет. Как у вас тут хорошо. По-человечески.

БАБА ЛЮБА. Какой врач, такое и отделение.

ЛЕЛЯ. Я когда к районному онкологу за направлением пришла, так он даже присесть не предложил, ноги только со стола убрал. Молодой очень, два года после института.

АС. У нас трудная профессия, профессиональное выгорание.

БАБА ЛЮБА. Драть таких выгоревших надо, а потом поганой метлой гнать.

АС. Люди защищаются от чужого горя и своих ошибок как могут. Так каждого выгнать можно. А кто работать будет?

ЛЕЛЯ. Не знаю... Учить как-то иначе что-ли...

БАБА ЛЮБА. Человеком быть не научишь.

АС. Это правда. Леля Николаевна, Вы можете ехать домой. С сегодняшнего вечера у Вас капецитабин, но всё-же лучше начать принимать таблетки утром. А сегодня ещё последите за давлением. Как принимать знаете? Хорошо. Тогда следующий курс оксилиплатина через месяц. Если что, звоните.

ЛЕЛЯ. Чай допить можно?

АС. Допивайте конечно. (Бабе Любе) А Баба Люба – ложится на кровать. На этот раз Ваш Федяша принёс немецкий иммуноглобулин.

БАБА ЛЮБА. Он на меня, как в прорву, кучу денег спускат. Лучше бы дом быстрее строил да женился.

АС. Да... Леля Николаевна, домой езжайте на такси. Надо заранее вызвать, а то вон, посмотрите что за окном творится. Такого снегопада давно не было. Могут вообще не приехать. Если хотите, вам девочки внизу вызовут.

ЛЕЛЯ. Спасибо. Я сама. (Нажимает кнопки на телефоне и потом собирает сумку.)

АС. До свидания.

 

АС уходит.

 

БАБА ЛЮБА. Погоди, Леля, химия дело нужное, а я тебе всё-же заговорчик от дурного духу да страху дам. Знаш как помогат. На воду читать надо. Отчиташь раз, потом лицо умоешь да и глотнёшь. Читай пока зевать не начнёшь. Отзеваешься и легче станет.

ЛЕЛЯ. Ну, давайте. Где-то авторучка была... Нет, лучше надиктуйте на телефон. Я хоть голос Ваш слушать буду.

БАБА ЛЮБА. Нет, на телефон нельзя. Погодь, у меня бумажка есть, на всякий случай таскаю в сумке... Ага, на вот. (текст записки читать не нужно, или читать невнятно, бегом: Выйду я, благословясь, пойду, перекрестясь, из дверей в двери, из ворот в ворота к окиян-морю. Батюшка окиян-море, как ты спахивашь-смахивашь пены-наносы, так спахни-смахни с дщери твоей – тут имя вставишь - хитки-прытки, уроки-призоры, страхи-переполохи. Смой-сполощи с буйной головы, с белого тела, с жёлтого сала, с чёрных бровей, с ясных очей, с ретивого сердца, с горячей крови. Будьте мои слова наговора крепки, липки, крепче белого камня, крепче острого булата. Аминь.)

ЛЕЛЯ. Мешанина какая-то. И «аминь», и «окиян-море»...

БАБА ЛЮБА. Не думай. Ты, главное, читай. А оно уж само разберётся как те помочь.

ЛЕЛЯ. «Оно» это что?

БАБА ЛЮБА. Всё. (Баба Люба обвела руками круг)

ЛЕЛЯ. Понятно.

 

5

 

Входит Сергей.

 

СЕРГЕЙ.  Поехали?

ЛЕЛЯ. Опять ты?

СЕРГЕЙ. Я только до дома довезу и уеду. Сегодня метель, такие сугробы намело, не успевают чистить..

ЛЕЛЯ. Я уже такси вызвала.

СЕРГЕЙ. Ты хочешь, чтобы тебя узнали?

ЛЕЛЯ. Таксисты в театр не ходят.

СЕРГЕЙ. Всякие попадаются.

ЛЕЛЯ. Мне всё-равно. Уходи, Сергей.

БАБА ЛЮБА. Сергей, иди-ка ты подобру-поздорову.  Не хочет она с тобой ехать.

СЕРГЕЙ. А Вы не лезьте не в своё дело.

ЛЕЛЯ. Баба Люба свой человек, в отличие от тебя.

БАБА ЛЮБА. Я сейчас охранника позову.

СЕРГЕЙ. Зовите, у меня пропуск на весь день. Ничего Ваш охранник мне не сделает.

БАБА ЛЮБА. Тогда Андрея Семёновича кликнем. Он твой пропуск живо аннулирует.

ЛЕЛЯ. Послушай, Сергей. Прошло больше тридцати лет. Мы, по сути, не знаем друг друга. Что я помню? Вихрастого мальчика с горящими очами, твои весёлые выдумки, розыгрыши, прогулки после репетиций... Ты заслонил собою весь мир, я полгода была как в тумане. Полгода, Сергей! И тридцать лет врозь. 

СЕРГЕЙ. Я всё тот же.

ЛЕЛЯ. Да ведь я не та! Как ты не понимаешь! Я жизнь ведь какую-то прожила! Розовых соплей давно не жую!

СЕРГЕЙ. Ты привыкнешь, надо только начать.

ЛЕЛЯ. Баба Люба, он вменяемый?

БАБА ЛЮБА. Он ослеп, Леля.

СЕРГЕЙ. Да ослеп, давно ослеп! Никого не вижу кроме тебя! Жена меня ненавидит - надоело овцой прикидываться. Сыну всё пофиг. У меня есть только ты!

ЛЕЛЯ. Баба Люба, я его боюсь!

БАБА ЛЮБА. Сергей, уходи, не доводи до греха. У неё давление скачет, неровён час опять прыгнет.

СЕРГЕЙ. Это я прыгну. Какой у вас тут этаж, пятый?

ЛЕЛЯ. Сергей!

БАБА ЛЮБА. Взрослый же мужик! Прекрати концерт!

СЕРГЕЙ. А это не концерт. (Он хватается за ручку окна)

ЛЕЛЯ. Вот не знала что ты истеричка.

БАБА ЛЮБА. Да он же пьяной! Ну-ка, дыхни...

СЕРГЕЙ. Я за рулём. Что, девчонки, испугались? Лелька, я ж выдумщик, мастер весёлого розыгрыша! Ты ж помнишь.

ЛЕЛЯ. Здесь тебе не театральное училище.

СЕРГЕЙ. Ладно, ладно, ухожу.

БАБА ЛЮБА. Глупой ты глупой. Разве так бабу уговаривают?

СЕРГЕЙ. Не так? Ну-ка, Баба Люба, поделись экспертным знанием!

БАБА ЛЮБА. Иди лесом.

СЕРГЕЙ. Вот так всегда. Только захочешь с человеком по душам побеседоваать, как он тебя лесом посылает. Фу, как некрасиво. Недобрые вы.

 

6

Входит АСЯ с новой пациенткой. Это Верочка, тоненькая девушка в маске и пацаньей одежде. Верочка садится на свободную кровать и с интересом наблюдает за всеми.

 

АСЯ. Что здесь происходит? Покиньте палату!

СЕРГЕЙ. Да уйду я, не кричите. Леля, предупредить хочу: тут в коридоре одна стерва истерику моей жены на айфон сняла. (Леле) Зина и про тебя кричала. Я запись удалил, но торопился... могло что-то остаться.

 

Баба Люба и Леля переглядываются. Леля хватает свой смартфон.

 

БАБА ЛЮБА. Молодуха наша, будь она неладна!

ЛЕЛЯ. Этого только не хватало! ... «Неизлечимая болезнь звезды драматического театра Лели Переверзевой шокировала весь город. Пациентка онкоцентра на Комсомольской улице рассказала, как всем известная любимица публики переносит тяжёлое лечение. Она заметно похудела и отказывается от любого общения. Подробности ещё предстоит выяснить, но ясно одно – у актрисы явное нервное истощение. Что скажут врачи? В родном театре о болезни актрисы ничего не знают.» Господи, какая тупость... и подлость.

СЕРГЕЙ. Леля, ты же понимаешь, эти шакалы уже несутся сюда. Поехали лучше со мной.

ВЕРОЧКА. Можно через чёрный ход выйти, я тут всё знаю, могу показать.

ЛЕЛЯ. Что же делать, что же делать...

СЕРГЕЙ. Я внизу жду.

ЛЕЛЯ. ... Хорошо.

 

Сергей уходит. Ася подключает капельницу Бабе Любе. Люба снимает заказ такси.

 

АСЯ. Леля Николаевна, не волнуйтесь. Мы ничего никому не скажем, охрана никого не пустит.

 

С этого момента телефон Лели непрерывно звонит. Она смотрит кто на связи и сбрасывает.

ЛЕЛЯ. Нет, это уже невыносимо. Звонят и звонят. Будто взбесились все. (Леля ставит телефон на вибрацию.) Ну, я пошла. Спасибо, Баба Люба, за всё. (Баба Люба и Леля обнимаются на прощанье.)

БАБА ЛЮБА. Тебе спасибо.

ЛЕЛЯ. Мне-то за что?

БАБА ЛЮБА. Не каждый ведь слушат-то, а ты слушала меня, старую, не гнушалася.

ЛЕЛЯ. Баба Люба, дайте-ка мне Ваш телефон. Я Вам звонить буду, можно?

БАБА ЛЮБА. Конечно! Только ты сама поишши там, я не умею.

 

Леля набирает свой номер в телефоне Бабы Любы. Идёт звонок.

 

ЛЕЛЯ. Готово. Ну всё, еду домой.

БАБА ЛЮБА. Лечись хорошо, слушайся Андрея Семёновича. Что скажет, то и делай.

ЛЕЛЯ. Хорошо. До свидания, всем удачи в Новом году и на всю долгую жизнь.

АСЯ. До свидания, Леля Николаевна.

ВЕРОЧКА. До свидания.

 

7

 

Ася устанавливает систему для инфузии Верочке.

 

АСЯ. Так, Вера, будешь вертеться, уколю. Ложись лучше. И лежи смирно. Если будешь скакать по палате, как в прошлый раз, привяжу. Поняла?

ВЕРОЧКА. Поняла. (Бабе Любе) Тут у вас интересно. Я Верочка. Ха-Мэ-эЛ.

БАБА ЛЮБА. Как-как?

ВЕРОЧКА. Хронический миелоидный лейкоз.

БАБА ЛЮБА. Понятно. Я Баба Люба, РэМэЖэ. Рак молочной железы.

ВЕРОЧКА. А я эту женщину кажется знаю, которая ушла. Она артисттка из нашего театра. Мы в прошлом году ходили на «Бесприданницу», она там тётку играла такую суетливую. Хр...Харр....

АСЯ. Хариту Игнатьевну Огудалову.

ВЕРОЧКА. Да-да, эту.

АСЯ. Понравился спектакль?

ВЕРОЧКА. Ничё так, смотреть можно. Только дочку её жалко, которую убили. Послала бы всех да и уехала в Москву.

БАБА ЛЮБА. Тебе сколько лет, Верочка?

ВЕРОЧКА. Восемнадцать.

 

Входит Леля. Ася подключает капельницу Бабе Любе.

 

ЛЕЛЯ. И снова здравствуйте. Весь вечер на манеже команда клоунов погорелого цирка. Пожарники уехали, клоуны остались.

БАБА ЛЮБА. Ну проходите, клоуны. Что у вас опять стряслося?

ЛЕЛЯ. Вышла я на крыльцо, а там Сергей автобус с телевидения разворачивает. Я к чёрному ходу, а там уже журналисты с охраной ругаются. И соседний корпус перекрыли. Обложили как лисицу в норе. Я обратно, сердце стучит, руки-ноги затряслись. Села на диванчик, тут Андрей Семёнович идёт. Он говорит, лучше оставайтесь пока здесь и разрешил в палату вернуться. Метель на улице, кто-то отказался от инфузии, койка свободна. Я согласилась, тут всё-таки спокойней. Андрей Семёнович распорядился никого на порог не пускать.

БАБА ЛЮБА. Вот и славно, хорошо что вернулась. Ты хоть поела?

ЛЕЛЯ. Нет, не хочется.

ВЕРОЧКА. Правда-правда, когда химия, есть совсем неохота, всё обратно лезет. Но надо себя заставлять. Надо больше белка есть, чтобы массу тела не терять.

ЛЕЛЯ. Как тебя зовут?

 

Леля ставит сумку и садится на свою кровать.

 

ВЕРОЧКА. Я Верочка. А Вы – артистка, я знаю.

АСЯ. Верочка, это Леля Николаевна.

ЛЕЛЯ. Давно болеешь, Верочка?

ВЕРОЧКА. Два года.

ЛЕЛЯ. Господи, дети-то за что страдают?

ВЕРОЧКА. Врачи сказали, что я буду жить. Мой младший брат моим донором стал.

БАБА ЛЮБА. Это как это?

ВЕРОЧКА. У него костный мозг взяли, а мне влили.

БАБА ЛЮБА. А сколько лет брату?

ВЕРОЧКА. Семь. Он так боялся, думал что умрёт. Грустный такой стал. Перед наркозом с мамой простился, с врачом. А когда в себя пришёл, спрашивает: «Я умер?» Такой смешной!

БАБА ЛЮБА. Верочка, он не смешной. Ты хоть понимашь, что он ради тебя на смерть решился?

ВЕРОЧКА. От того что костный мозг дал? От этого же не умирают.

БАБА ЛЮБА. Верочка, он же этого не знал.

ЛЕЛЯ. Он тебя спасать шёл.

ВЕРОЧКА. Ой!..  Какая же я дура... (замолкает)

 

Ася выходит на авансцену и, украдкой поглядев по сторонам, закрывает лицо руками, стоит так пару секунд, и уходит.

 

8

 

ВЕРОЧКА. Леля Николаевна. А можно с Вами сфоткаться?

ЛЕЛЯ. Давай.

 

Верочка садится на кровати, Леля прихорашивается перед зеркальцем, пристраивается к ней и делает селфи на её телефоне.

 

ВЕРОЧКА. Какая Вы красавица, Леля Николаевна.

ЛЕЛЯ. Что ты, детка, красавица я была двадцать лет назад. А сейчас остались только потуги. А это (бросает зеркальце в сумку)... так, привычка, не нужно всё это. Кто из нас тут действительно красив, так это ты.

ВЕРОЧКА. Я?! У меня губы тонкие, глаза узкие... и ещё... ни попы, ни сисек нету.

БАБА ЛЮБА. Ха-ха-а-а...

ВЕРОЧКА. Ну нету же. Что смешного?

ЛЕЛЯ. Верочка, юность красива сама по себе, без дополнительных усилий.

ВЕРОЧКА. Что, и сиськи, скажете, не нужны?

ЛЕЛЯ. Нужны. Ну-ка, сними свой балахон.

ВЕРОЧКА. Не могу.

БАБА ЛЮБА. Сымай, сымай давай, проверим твои «сиськи»!

ВЕРОЧКА. Да не могу я, мне система мешает.

ЛЕЛЯ. А мы вот так сейчас обтянем тебя.

 

Леля обтягивает кофту на теле Верочки.

 

БАБА ЛЮБА. И где?

ВЕРОЧКА. Вот видите.

БАБА ЛЮБА. Где их нету-то? Вон какие аккуратненькие кругленькие титечки у тебя.

ЛЕЛЯ. Встань-ка. И талия тонкая, и попка есть. А глаза какие синие! Верочка, да ты просто красотка!

ВЕРОЧКА. «Красотка» это же не красавица.

БАБА ЛЮБА. От, бабы! Только что губы тонкие были, а теперь «красотки» ей мало.

ЛЕЛЯ. Вера, мне моя красота счастья не принесла. А давай-ка мы вот что сделаем...

 

Леля взбивает Верочке волосы, чуть подводит глаза карандашом и они снова фотографируются. Верочка проверяет снимки и очень довольна.

 

ВЕРОЧКА. Пошлю фотки ребятам из детского отделения. А давайте ещё видео снимем? Скажите что-нибудь, они обрадуются.

 

Верочка снимает Лелю на видео.

 

ЛЕЛЯ. Дорогие дети... ребята, скоро Новый Год. Я желаю каждому из вас тепла и любви на долгую жизнь, здоровья и радостного праздника! Пусть все ваши желания сбудутся, привет всем мамам и папам!

 

Леля машет рукой, Верочка останавливает запись.

 

ЛЕЛЯ. Верочка, как зовут твоего брата?

ВЕРОЧКА. Серёжка.

 

Верочка пишет снова.

 

ЛЕЛЯ. Здравствуй, Серёженька! Будь пожалуйста здоров! Ты золотой мальчик и...

ВЕРОЧКА (втискивается в экран). ... самый лучший брат на свете!!

ЛЕЛЯ. Будь счастлив! С Новым Годом! Ура!

 

Верочка прекращает съёмку, обнимает Лелю и ложится на кровать. Леля вытаскивает кошелёк из сумки и выходит из палаты.

 

ЛЕЛЯ. Пойду белка поем.

 

9

 

Баба Люба отвечает на телефонный звонок.

 

БАБА ЛЮБА. «Аллё! Я... нормально... Федяша, как пирожки? Понравилися?.. Я передам, передам... ага, ладно, как договорилися...  Да, капают... Ты не спеши, я подожду, не гонят ить...  Ага, ага. Пока-пока.» От, беспокойной... (кладёт смартфон на тумбочку)

ВЕРОЧКА. Баб Люба, а у Вас чья фотка на тумбочке стоит?

БАБА ЛЮБА. Это Федяша, внук мой.

ВЕРОЧКА. Это он звонил? А он красивый? Я потом посмотрю поближе?

БАБА ЛЮБА. Посмотришь.

ВЕРОЧКА. Баб Люба, а старой быть страшно?

БАБА ЛЮБА. Ха-ха-хааа!.. Вот состаришься и узнашь.

ВЕРОЧКА. Я не состарюсь.

БАБА ЛЮБА. Это чего это?

ВЕРОЧКА. С моей болезнью долго не живут.

БАБА ЛЮБА. А как же брат? Костный мозг...

ВЕРОЧКА. Ещё лет 10, ну 15. Таблетки разные надо пить. Потом умру от побочки.

БАБА ЛЮБА. Верочка, я вот не умерла же. Двадцать лет с нею живу. А у тебя организм молодой, справится.

ВЕРОЧКА. Справится, если вовремя хорошие лекарства принимать. Вот за Ваше лечение кто платит? Небось Федяша Ваш? Вы на него всё время смотрите, налюбоваться не можете. А у моей семьи денег нет. Простые мы. Пока   несовершеннолетняя была, все лекарства бесплатно давали, программы разные, фонды помогают. А как восемнадцать стукнуло - пошла вон. Теперь ты взрослая и лечись по ОМС. Снова надо спонсоров искать, пороги обивать... И продать нечего.

БАБА ЛЮБА. Да неужто так и есть? Мне-то и правда, Федяша всё покупат, следит за мной как отец родной.

ВЕРОЧКА. А я что говорю. Можно я посмотрю на него?

 

Верочка поднимается, вместе с системой подходит к тумбочке Бабы Любы и берёт в руки портрет Феди.

 

ВЕРОЧКА. Ой, а я его знаю...

БАБА ЛЮБА. Откуда?!

ВЕРОЧКА. Это же Фёдор, он к нам в отделение приходил. Он компъютерные игры выдумывает. Всем смартфоны подарил, у кого не было. Мы загрузили его игру и теперь все режутся, кому можно. Такая интересная игра! Там рисуешь себе животное, даёшь ему своё имя и идёшь в школу медведихи Любы (смотрит на Бабу Любу). Там ещё и доктор Айболит есть, он подсказки разные даёт и градусники на жизнь. Их можно заработать, если убить десять ракозявок. А ракозявки эти прячутся везде в дремучем лесу. Так вот. Медведиха Люба (опять смотрит на Бабу Любу) учит зверей как их находить. У неё длинный нос (снова смотрит на Бабу Любу), острые когти и пушистый хвост.

БАБА ЛЮБА. Хвоста и когтей у меня нет, можешь не смотреть.

ВЕРОЧКА. Нос похож.

БАБА ЛЮБА. Ну... что делать, уж такая уродилася. Медведиха.

ВЕРОЧКА. Ой, Баб Люба, у нас все девочки в него сразу влюбились. В контакте подписались, сердечки шлют.

БАБА ЛЮБА. От, партизан! А ты? Тоже сердечки ему шлёшь?

ВЕРОЧКА. Я – нет.

БАБА ЛЮБА. Почему?

ВЕРОЧКА. Потому что... я его... больше всех люблю. А жить недолго осталось. И детей у меня не будет.

БАБА ЛЮБА. От как! Уже всё решила. Жизнь-то, Верочка, умнее нас. Иной человек думат, мол, я такой-растакой здоровой, кровь с молоком, зарядку делаю, кушаю правильно и бац – ножки протянул, и поташшили уж его вперёд ногам. А другой-то задохлик-задохликом, скребётся еле-еле... Куда там, думаш, и как жив-то ишшо? Где только силы берёт?

ВЕРОЧКА. Ваш Фёдор такой красивый... Он меня не полюбит никогда.

 

Баба Люба смеётся. Возвращается Леля.

 

10

 

Быстрым шагом в палату входит Дед Мороз  с мешком (это переодетый Сергей). Верочка украдкой вытаскивает фотографию Феди из рамки и прячет под кофту, а рамку отворачивает к окну.

 

ДЕД МОРОЗ. Здравствуйте, девушки! Что приуныли?

БАБА ЛЮБА. Да не приуныли мы, дедушка, совсем наоборот, веселимся напропалую!

ВЕРОЧКА. Здравствуй , Дедушка Мороз, ты подарки нам принёс?

ДЕД МОРОЗ. Да принёс-то я принёс, только отморозил нос. Кто нальёт мне кружку чаю, тому счастье обещаю. Если сердце не согрею, прямо тут и околею.

 

Леля достаёт свою кружку из сумки и наливает чай из термоса Бабы Любы.

 

ЛЕЛЯ. На, Дедушка Мороз, согрейся.

ДЕД МОРОЗ. Спасибо, доченька. (Пьёт чай). Какой чай у вас душистый!

БАБА ЛЮБА. Что ж ты, дедушка, всех морозишь, снег-метель напускашь, вон что творишь (показывает на окно), а сам и замёрз?

ДЕД МОРОЗ. Перестарался, каюсь.

ЛЕЛЯ. Перестарался. Где костюм взял?

 

Сергей снимает бороду и шапку.

 

СЕРГЕЙ. Да где... Прошёл через служебный вход детского корпуса. Там волонтёры приехали детей поздравлять. Смотрю, мешки с подарками выгружают, костюмы. Ну, я пристроился и...  спёр один. Я отдам.

ЛЕЛЯ. А мешок зачем украл?

СЕРГЕЙ. Для полного антуража. Решил молодость вспомнить. Помнишь, как мы в детском саду «Одуванчик» детей на уши поставили?

ЛЕЛЯ. Нас ты тоже решил на уши поставить?

БАБА ЛЮБА. Мы тут все почти одуванчики – дунь посильней, и облетим. Верочка, у тебя запасная маска есть? Пора менять.

ЛЕЛЯ. Ты хоть понимаешь, что здесь уровень стерильности не такой как на улице?

СЕРГЕЙ. Я же бахилы надел (показывает ноги в бахилах).

ЛЕЛЯ. Эгоист. Правильно тебя жена бросила. «Мне надо, я хочу» – и другие хоть умрите.

ВЕРОЧКА. Нет-нет, мне уже без маски можно ходить. Это мама на всякий случай надела. (Верочка снимает маску, из-под кофты вываливается фотография). Мне эти маски уже так надоели.

БАБА ЛЮБА (строго). Надень, тебе говорят. Не балуй! И фотографию подбери.

ВЕРОЧКА. Ой! Баба Люба, я это... У меня есть общие из детского отделения... но такой нету...

БАБА ЛЮБА. Да уж вижу что нету. Бери, бери коли надо.

 

Довольная Верочка достаёт новую маску из сумки, надевает и ложится на свою кровать.

 

ЛЕЛЯ. Попил чаю? Согрелся? Иди. Я ночевать здесь останусь.

СЕРГЕЙ. Леля, ну прости ты меня. Да, может быть я эгоист, дурак и сволочь последняя. Ну не могу я так больше! Столько лет боялся к тебе подойти и... всё же... всё же надеялся случайно встретить. Думаю, сам не подойду, но если случайно, само собой получится, вдруг... то это судьба значит будет. Значит правильно это, тогда гори всё синим пламенем! Иду по улице, а сам мечтаю – вот поверну за угол, а там ты навстречу идёшь. За этим углом нету, значит за следующим. Увидел однажды как ты в магазин заходишь, рванул, а сердце так заколотилось, чуть концы не отдал. То ли от радости, то ли от горя, не знаю. Вы простите, девочки, что так пафосно всё, как в плохом кино. Самому стыдно.

ВЕРОЧКА. Я на Вашей стороне. Леля Николаевна, простите его. Он же Вас любит.

БАБА ЛЮБА. Верочка, помолчи.

 

В палату заглядывает Анна Геннадьевна с айфоном в руках. Леля замечает её и пересаживается спиной к дверям.

 

БАБА ЛЮБА (Анне). Анна Геннадьевна, идите куда шли.

 

Анна презрительно фыркает и уходит, комментируя что-то в свой айфон.

 

ЛЕЛЯ. Шёл бы ты уже. Если тебя здесь найдут, скандал будет. Журналюги раздуют и понесут, только держись. Не позорь ты меня и сам не позорься.

СЕРГЕЙ.  Да мне всё-равно.

ЛЕЛЯ. Опять МНЕ! А мне, Сергей! Обо МНЕ ты подумал?

БАБА ЛЮБА. Сергей, Леле сейчас скандалы совсем ни к чему.

СЕРГЕЙ. Да понимаю я! Делать-то что? Не могу я так жить больше! Сердце же рвётся! Леля, ты позволь мне хоть рядом побыть. Может для чего-нибудь сгожусь. Денег нужно – я заработаю! Не заработаю, так украду! Всё купим, любое лечение, лекарства...

ВЕРОЧКА (тихо). Вот какая любовь бывает...

ЛЕЛЯ. Краснобай. Почему нужно свои монологи именно в больнице читать, а? Что, другого времени и места не найти?

СЕРГЕЙ. Другого времени и места может не случиться. Я уже просрал всё один раз.  Второй шанс не упущу.

ЛЕЛЯ. ... Нет никакого шанса. Кончилась красивая девочка, и мальчик кудрявый облысел.

 

11

 

Распахивается дверь, голос Аси: «Фёдор, Фёдор! Он здесь!» В палату входит запыхавшийся Федя.

 

ФЕДЯ. Простите, дамы.

 

Федя хватает Сергея за грудки, вытряхивает его из костюма, отнимает шапку с бородой и надевает на себя. Ася отключает капельницы Верочке и Бабе Любе.

 

БАБА ЛЮБА. Ишшо один Дедушка Мороз?

ФЕДЯ. Да, Баба, сейчас отыграю в детском отделении и поедем домой. Вера, привет, Снегурочкой будешь? У нас Снегурочка застряла где-то в снегах.

ВЕРОЧКА. Ура!!

 

Верочка вскакивает с кровати как подорванная и убегает вместе с Федей. Сергей неожиданно оседает на пол, хватая воздух ртом. Леля подбегает к Сергею и трясёт его за плечо.

 

ЛЕЛЯ. Сергей, Сергей, что с ним, Ася?! Опять розыгрыш? Серёжа!

 

Ася осматривает Сергея, помогает ему вместе с Лелей добраться до кровати Лели, поднимает изголовье.

 

АСЯ. У Вас инфаркты были? Сколько?

СЕРГЕЙ. Два.

ЛЕЛЯ. Господи...

 

Ася убегает.

 

ЛЕЛЯ. Куда она побежала?! Что делать-то?!

БАБА ЛЮБА. Не бзди. Она за Андрюшей побежала, да за лекарством.

СЕРГЕЙ. Леля, дай мне руку.

 

Леля держит Сергея за руку. Вбегают АС и Ася. Ас измеряет давление.

 

АС. Нитроглицерин под язык и в кардиологию.

СЕРГЕЙ. Леля, родная, не бросай меня.

 

Ася даёт Сергею таблетку и разворачивает кровать. АС помогает ей и они увозят Сергея.

 

12

 

ЛЕЛЯ. Боже мой! Что делать, что делать? Что я ему, манна небесная? Не знаю я, ничего не знаю!

БАБА ЛЮБА. Он ить и помереть может.

ЛЕЛЯ. Шантаж какой-то.

БАБА ЛЮБА. Тебя ведь любить никто не заставлят. Просто руку протяни, подержи маленько, он и выправится. Потом решишь, как быть да жить. Может и срастётся.

 

Леля нервно ходит по палате.

 

ЛЕЛЯ. Мне самой-то сколько осталось?

БАБА ЛЮБА. А сколько бы ни осталося – всё твоё. Ты душу на волю-то отпусти и живи как птичка.

ЛЕЛЯ. Баба Люба, умирать страшно?

БАБА ЛЮБА. Не знаю, милая, но думаю, волноваться не надо. Жизнь умнее нас, всё сама управит.

ЛЕЛЯ. Утешили... Ладно. Пойду я... в кардиологию. А потом в детское отделение загляну. Я ведь актриса. Может и от меня какая-никакая польза будет. Новый Год всё-таки...

БАБА ЛЮБА. Вот и славно. А я полежу маленько, Федяшу подожду.

ЛЕЛЯ. Спасибо, Баба Люба... Я пошла.

БАБА ЛЮБА. Постой, наклонися ко мне.

 

Баба Люба целует Лелю в макушку.

 

БАБА ЛЮБА. Всё, теперя иди.

ЛЕЛЯ. Иду.

 

Леля уходит.

 

БАБА ЛЮБА (бормочет). Выйду я, благословяся, пойду, перекрестяся, из дверей в двери, из ворот в ворота да во чисто поле, во широко раздолье, да поклонюся на четыре стороны. Ветру буйному крикну, к Солнцу жаркому руки протяну, Сестре-реченьке пошепчу, к Матери сырой земле грудью припаду. Вы ж стихии великие, силы могучие, как вы сдуваете, сжигаете, уносите, всё отжившее, свой век завершившее, так сдуйте, сожгите, да унесите с детей божиих Веры, Лели, Зинаиды, Анны, да Сергия все скорби-горести, недуги да болести. Матушка сыра земля, напитай дщерей да сыновей своих живыми соками да силой крепкою. Своей волею, моим делом жизнь земную им продли да радость в души их верни. Да укрепи помогающих, дай им сил неиссякающих. Сии слова наговариваю не на час, не на день, не на месяц, не на год, на весь век человеческий. Будьте мои слова... наговора... крепки, лепки, крепче... белого камня... вострее  вострого... булата... Ами-и-и-нь.

 

Это был последний выдох Бабы Любы.

 

Конец.