Андрей Бикетов
Название пьесы: «Нормальный человек»
Жанр: комедия
Действующие лица:
Петя – 26 лет
Сёмка – 25 лет, друг Пети
Жанка – 23 года, это Жанка
Елизавета Васильевна – 50 лет, мама Жанки
Сцена 1
Петя сидит за компьютером, он работает. Жанка одновременно управляется с пылесосом, вытирает пыль и смотрит, что делает Петя. Даже не спрашивайте, как это возможно. Просто возможно, и всё.
Жанка. Ноги поднимай.
Петя. Зачем?
Жанка. Они у тебя в пол вросли и корни уже пустили.
Петя. Кто?
Жанка. Караганда.
Петя. А причем тут Караганда?
Жанка (пыхтит, пылесосит) Как причем? Дед Пихто уже занят, поэтому осталась Караганда.
Петя. Я против.
Жанка. Ну, убирать сам будешь в квартире.
Петя. Я за.
Жанка. Ноги.
Петя. А Жанка - содержанка.
Жанка. Типа, обидел?
Петя. Типа, говорю очевидное.
Жанка. Я тебе тоже скажу очевидное. Ты – тюфяк, другая девушка на тебя даже не посмотрела бы.
Петя. Знаешь, обидно.
Жанка. Еще как.
Петя. Что именно?
Жанка. Что парень – тюфяк. Это обидно. Ноги!
Петя. (поднимает ноги, поет) И ты цени ты всегда, цени меня!
Жанка. Мамы моей сейчас нет. Уж она бы из твоей тушки хомячка бы сделала! Тьфу! Из тебя, из хомячка душу бы вынула, одна тушка бы осталась!
Петя. С высунутым языком?
Жанка. С откушенным носом.
Петя. У меня нос картошкой.
Жанка. А у меня – черничный пирог! Черничный пирог! (несется, как ураган, на кухню)
Петя. Чего это ты готовить решила сегодня? Ась? Второе пришествие? Еще одно падение Челябинского метеорита? Или ты, наконец, поняла, какой у тебя невероятный парень? Наверное, последнее.
Жанка (возвращается, облизывает сладкие пальцы). Я же тебе тонко намекнула – мама моя приезжает! Фух, не подгорел. (стирает пот со лба) Через 5 минут обещала.
Петя. Какая еще мама?
Жанка. Как какая? Моя. В смысле, мама.
Петя. Твоя мама?
Жанка. Точно.
Петя. Ёшь твою медь! А на фига нам нужна твоя мама?
Жанка. Как на фига? Погостить.
Петя. Я против!
Жанка. Чего это?
Петя. Того это!
Жанка. Мама – это топ!
Петя. Твоя мама (подчеркиваю – твоя мама) – по голове прихлоп!
Жанка. А она все равно приедет. Бе-бе-бе-бе!
Петя. Ну, знаешь! А предупреждать заранее – не аллё?
Жанка. Ты бы смылся тогда в два счёта!
Петя. Конечно, смылся! Ты чего хочешь – чтобы я с твоей мамой в дёсны целовался?
Жанка. У тебя дёсны так себе. И ты плохо знаешь мою маму.
Петя. Вообще не знаю. И не хочу знать.
Жанка. Это будет знакомство. Я так загадала. Мне нужно просто вас познакомить.
Петя. Ага.
Жанка. Вы обязательно подружитесь.
Петя. Как пить дать.
Жанка. Вы будете не разлей вода.
Петя. Как людоед Полинезии и случайно приплывший к нему белый человек.
Жанка. Вы поладите!
Петя. Как включенная электропила и кусок древесины.
Жанка. Будете общаться, делиться новостями.
Петя. Как металлический забор и крупная ржавчина.
Жанка. Ах, как замечательно! У меня есть мама, и есть парень. Их нужно просто правильно соединить.
Петя. Смотри, соединитель себе случайно не поломай.
Жанка. Сочинитель, ептыть.
Петя. Сказочник. Я – чертов сказочник.
Жанка. Моя мама – хорошая женщина.
Петя. А я – Рабиндранат Тагор.
Жанка. Очень приятно. Процитируйте что-нибудь из вашего, из вечного.
Петя. Сейчас (прокашливается)
Мам не надо нам вести,
Лучше слушать мужа,
Будешь верная жена,
Будешь с мужем дружен.
Жанка. А как понять дружен? Я ведь девушка.
Петя. Говорю же: я – Рабиндранат Тагор. Не ошшень хороший русский языка. Понимаешь?
Жанка. Ты не хочешь видеть мою маму. Я поняла.
Петя. Да фиг с ней, с твоей мамой!
Жанка. Не надо так про мою маму! Она – святая!
Петя. От заросшей осинки не родятся апельсинки.
Жанка. Топ-топ-топ! Слышу, как ее ноги поднимаются по ступенькам нашего дома.
Петя. Реально фильм ужасов!
Жанка. Топ-топ-топ! Ее ноги шлёпают на лестничной площадке возле нашей квартиры.
Петя. Срочно сжечь ведьму!
Жанка. Ее маленькая, маленькая ручка уже касается двери нашей квартиры.
Петя. Эй, хорош шутить уже!
Жанка. Моя мама стучит в нашу дверь!
Петя. Ерунда! Чушь на подсолнечном масле!
Слышен стук в дверь.
Петя. Что еще такое?
Жанка. Привет от моей мамы.
Петя. Так. Мне срочно надо подышать воздухом.
Жанка. Э, нет. Вы должны встретиться!
Петя. Вот и встречайтесь, сколько хотите. Я пас.
Жанка. Не пропущу! (Встает перед Петей)
Стук в дверь.
Петя. Мама, мама, мама мыла раму!
Жанка. Всё, я пошла открывать! И только попробуй что-нибудь начудить!
Петя. Всегда к вашим услугам, мадемуазель!
Жанка (открывает дверь) Мама! Как я тебя люблю!
Елизавета Васильевна. Жанночка, кровинушка ты моя! (Обнимаются)
Петя. А как я вас люблю, Елизавета Васильевна! (тянет к ней руки)
Елизавета Васильевна. Дочь, а ты приобрела новую вешалку? (бросает Пете свое пальто)
Под интерьерчик твой подойдет.
Жанка. Так это не совсем вешалка.
Елизавета Васильевна. А, точно. Это гардина такая.
Петя. Гардина разве умеет травить анекдоты? «Встречаются как-то раз зять и теща»….
Елизавета Васильевна. Какая странная гардина! Сразу видно – она как заезженная пластинка, сбившаяся с иголки – бормочет и бормочет одну и ту же фразу, одну и ту же фразу до бесконечности.
Петя. А я – новый парень Жанночки. Она вам про меня рассказывала?
Жанка (начинает кашлять, машет руками, не может остановиться). Мама, ты сделала себе завивку?
Елизавета Васильевна. Даже не собиралась. Плесень у тебя как завелась по квартире? Надо стены протирать тщательнее. Неси тряпку.
Жанка приносит ветошь, подает ее Елизавете Васильевне.
Елизавета Васильевна. Мокрая?
Жанночка. Конечно, всё, как ты меня учила.
Елизавета Васильевна. Эх, даже намочить толком не можешь. Дочка ты, дочка! (бьет тряпкой Петю по спине)
Петя. Ааааа! Ведьма, ведьма старая! (толкает тёщу, убегает в комнату, закрывается).
Жанночка. Мама!
Елизавета Васильевна. Что мама?
Жанночка. Это мой, как бы это сказать…
Елизавета Васильевна. Самый большой недостаток?
Жанночка. Можно и так, наверное.
Елизавета Васильевна. Нужно.
Жанночка. Ты никогда не любила моих парней. Ни одного.
Елизавета Васильевна. Они у тебя все были ущербные.
Жанночка. Кто бы говорил.
Елизавета Васильевна. Это ты так матери своей?
Петя (выглядывает из-за двери) А мы с Жанной встречаемся (закрывает дверь)
Елизавета Васильевна. Говорящая плесень, брысь! А то силитом тебя попшикаю, и не сможешь больше размножаться!
Петя (выглядывает из-за двери) Встречаемся с вашей Жанночкой два месяца, день в день! (закрывает дверь)
Елизавета Васильевна. Гадость какая! Смойся сама в унитаз, пока я тебя не смыла!
Петя (показывается еще раз за дверью) Елизавета Васильевна, подскажите, какую вам метлу покупать на день рождения?
Елизавета Васильевна. Вот же говнюк. Что дочке моей подмешивал? Наркоту?
Жанка. Ну, мама!
Елизавета Васильевна. Что мама? Я тебя растила, воспитывала, образование тебе дала, личность из тебя сделала. А ты мне что? Хмыря этого привела?
Жанка. Это не хмырь. Это мой Петя.
Елизавета Васильевна. Петя – полтора штиблета. Убери его отсюда! Срочно убери!
Жанка. Я не могу. Он – мой Петя.
Петя (стоит за дверью). Я – Петя.
Елизавета Васильевна. Петя, скройся уже в тумане.
Петя. А вы – старая.
Елизавета Васильевна. Я – мудрая женщина.
Петя. Такая мудрая, что кукухой своей кукухнулись напрочь. Вот так – бздыыынь!
Елизавета Васильевна. Жанночка, доченька, ты кого больше любишь – свою родную маму или какого-то щегла?
Жанка только успевает раскрыть рот, но сказать ничего не успевает.
Елизавета Васильевна. Еще раз, милая, любимая, дорогая моя доченька. Кого ты больше ценишь – вот этот шкаф, который у тебя за ненадобностью стоит или свою обожаемую маму?
Жанка. Маму. Но жить предпочитаю с Петей.
Петя. Я тоже предпочитаю жить с Петей. Мы вдвоем предпочитаем жить с Петей. А вы, Елизавета Васильевна?
Елизавета Васильевна. А я… Ой, что-то у меня заболела голова. И сердце тоже резко кольнуло…
Жанка. Мама!
Елизавета Васильевна. Что, мама? Мне 50 лет уже. Не детский возраст. А, судя по словам твоего приживальщика, мне все 80.
Петя. Вам все 90. Очень молодо выглядите!
Елизавета Васильевна. Обрадовал, как там тебя…
Петя. Ваш зять. Ничего, потом вспомните.
Елизавета Васильевна. Земля под ногами закачалась.
Жанка (крутится возле матери). Мама, присядь!
Елизавета Васильевна (садится на стул). Присела.
Жанка. Мама, вздохни.
Елизавета Васильевна (вздыхает). Вздохнула.
Жанка. Мама, посмотри на меня! Посмотри на меня!
Елизавета Васильевна. Посмотрела на тебя. Вспомнила: море, солнце, Анапа.
Жанка. Что больше всего запомнилось?
Елизавета Васильевна. Беременность. Через месяц, как вернулась.
Жанка. Наверное, ты обрадовалась!
Елизавета Васильевна. Еще как. Нет бы выкидыш сделать. Мозги-то откуда?
Жанка. Мы любим друг друга.
Елизавета Васильевна. Не ври матери!
Жанка. Правда же, не вру!
Елизавета Васильевна. Клянись матери!
Жанка. Что за детский сад!
Елизавета Васильевна. Говори правду матери!
Жанка. Мне не 15 лет, и я не школьница, перед тобой отчитываться!
Елизавета Васильевна. А я бы с удовольствием тебя сейчас выпорола! Время-то подходящее!
Жанка. Мама!
Петя. Да, мама!
Елизавета Васильевна. Я не всем мама! А только некоторым!
Жанка. Но, мама!
Петя. Хмыря энтого (показывает пальцем) в свободное путешествие точно нельзя?
Жанка. Я тогда вместе с ним! И вообще, это моя квартира! Я сама ее снимаю!
Петя. А я, так сказать, немного оплачиваю аренду. Процентов на сто примерно.
Елизавета Васильевна. Выгнать родную мать! Ай-ай-ай! До чего мы дожили! Дальше что? Голыми на улицу в мороз? На гвоздях ламбаду танцевать?
Жанка. Никто тебя не выгоняет.
Елизавета Васильевна. Как не выгоняешь? Квартира, говоришь, твоя, а мама, выходит, не твоя! Чья тогда мама?
Жанка. Да моя, моя! Садись, отдыхай, как дома.
Елизавета Васильевна. А дома у меня тоже эта штакетина будет в линялой майке? Его же на завод надо посылать на токарный станок детали точить! Его же надо заставить мешки таскать с мукой отсюда до Норильска! Его же в вагоноремонтное депо поставить с молотилом огроменным – пусть колеса приколачивает!
Петя. Я понял. Это любовь. Любовь на всю жизнь.
Жанка. Что я наделала! Я же реально хотела, чтобы вы поладили.
Елизавета Васильевна. Хотела. Она. Укуси меня комар. В ягодицу. В левую.
Петя. Меня вот тоже никто не спросил. Только перед фактом поставили: «К нам собирается мама. Жить не могу без своей мамы». Тьфу!
Елизавета Васильевна. Без чьей мамы не можешь жить?
Петя. Без ее мамы, цап ее за ногу! Без ее мамы! Не без моей! А без ее! Вы понимаете?
Елизавета Васильевна. Понимаю.
Петя. Нет, вы не понимаете!
Елизавета Васильевна. Очень даже понимаю.
Петя. Понять даже не можете! Это ее мама! Бывают мамы как мамы – бодренькие, свеженькие, молодящиеся, с легкой сединой и завивкой. А ее мама – она не такая. Совсем даже не такая. Видели когда-нибудь зомби в фильме ужасов? Гремлинов, франкенштейна? Главного врага человека-паука? Не видели? А я еще как видел! Один в один! Никаких отличий! Вы у них не снимались, случаем, Елизавета Васильевна?
Елизавета Васильевна (качает головой). Нет, я не понимаю. Решительно не понимаю.
Жанка. А что не понимаешь?
Елизавета Васильевна. У других дочки замуж выходят: за чиновников, за бизнесменов, за руководителей. А моя дочь себе нашла карманную моль. Ее только можно по большим праздникам людям показывать.
Петя. А что со мной не так? Работаю на себя, создаю сайты, зарплата у меня средняя.
Елизавета Васильевна. Средняя по сравнению с чем? С мебельной табуреткой? С теми, кто в метро турникеты открывает?
Петя. Квартиру мы снимаем. Вдвоем. Вот.
Елизавета Васильевна. А своим жильем когда планируете обзавестись? Или так и будете мотаться по съемным углам?
Жанка. А кто мне тогда нужен? Тебя как ни спроси, никто не устраивает. Этот толстый, этот слюнявый и щуплый, этот на маньяка похож.
Елизавета Васильевна. Нормальный тебе нужен человек! Нормальный!
Петя. А я кто?
Елизавета Васильевна. Откуда я знаю? Тюфяк, наверное.
Жанка (Пете). Думала еще, что она тебя в два счета раскусит. Раскусила.
Петя. Как-то очень грубо.
Елизавета Васильевна. Что грубо?
Петя. Тюфяками называть тех, кто грубостью на грубость не отвечает. Кто держит себя в руках, в ежовых рукавицах. Кто знает, что бесполезно на хамов рот раскрывать.
Елизавета Васильевна. Правильно всё. Тюфяк и есть. С мамами с чужими только и можешь смелость изображать. А во всем остальном только молчать в тряпочку остается.
Жанка. Мама, я тебя прошу!
Елизавета Васильевна. Меня просить не надо. Ответить могу – замучается считать.
Жанка. Мы не в продуктовом.
Елизавета Васильевна. Так отвечу – пыль замучается глотать.
Жанка. У тебя неважно с аллегориями.
Елизавета Васильевна. С чем?
Жанка. С аллегориями.
Елизавета Васильевна. У нас крокодилы не водятся.
Жанка. Аллегории – не аллигаторы. Улетят – не поймаешь.
Елизавета Васильевна. Тогда коротко и о главном. Нет, я ваши шуры-муры не одобряю.
Жанка. Мама!
Елизавета Васильевна. Ну не та у него конституция, у этого твоего…Как его?
Петя. Меня зовут Петя!
Елизавета Васильевна. Да, спасибо, у Лешеньки. Не тот экстерьер. Шерсть вся полиняла, хвост какой-то драный. Прививки хоть все сделаны?
Жанка. Может, вы как-то еще помиритесь? Я все, что угодно для вас сделаю.
Петя. Гав-гав-гав! Почешите меня за ухом! И еще я кусаюсь! Вот вас укушу прямо сейчас! Подставляйте свои пальцы!
Елизавета Васильевна. Что и требовалось доказать. Жанночка, тебе нужен нормальный человек! А не это… Недоразумение. Повторяю еще раз: нор-маль-ный! Нор-маль-ный! Понятно так?
Жанка. Понятно. Тебе пора, мама.
Елизавета Васильевна. Куда это мне пора?
Жанка. Обратно.
Елизавета Васильевна. Так я только пришла.
Жанка. Иногда пять минут кажутся вечностью.
Елизавета Васильевна. Скандал?
Жанка. Землетрясение, наводнение и пожар. Прощай, мама.
Елизавета Васильевна. У меня нет дочери! У меня больше нет дочери!
Жанка. Мне нужно устраивать личную жизнь. Биологические часы – они тикают. Надеюсь, ты поймешь.
Елизавета Васильевна. Вообще ничего не понятно.
Жанка. А и не надо. Увидимся еще. (Толкает Елизавету Васильевну, закрывает за ней дверь, садится на порог в коридоре… О чем-то думает.
Петя (обнимает Жанку, утешает). Тебе точно нужно все это?
Жанка. Что это?
Петя. Ну, это… Шапито. Цирк с конями.
Жанка. Мама – это не конь. Мама, как минимум, лошадь.
Петя. Согласен, полностью согласен.
Жанка (прижимается к Пете). Петь, а Петь…
Петя. Что?
Жанка. Что мне делать?
Петя. Тут два выхода – либо я, либо твоя мама.
Жанка. А помирить?
Петя. Кого помирить?
Жанка. Вас двоих помирить.
Петя. Тут клинический случай. Давай, как есть уже?
Жанка. Я буду без мамы скучать.
Петя. А я буду скучать с твоей мамой. Выть на луну, обои ногтями драть.
Жанка. Петь, а, Петь.
Петя. Что???
Жанка. Ты же это… Того… Ну, то семь, восемь… (рисует сердечко) Любишь меня?
Петя. Спрашиваешь еще!
Жанка. Петь, а, Петь… А как ты меня любишь?
Петя. Сильно!
Жанка. Сильно – это как?
Петя. Как большой черепах любит свою черепаху! Как остренький саморез любит кусочек стенки. Как хищный медведь любит маленькую рыбешку.
Жанка. Если меня любишь, помирись с моей мамой! Пожаааалуйста!
Петя. Давай другое.
Жанка. Петя, ты такой умный! Ты наверняка что-нибудь придумаешь!
Петя. Конечно, придумаю. Нафиг свалю, а ты сама со своей полоумной мамой разбирайся.
Жанка. Когда кого-то любят, так не говорят.
Петя. Когда кого-то любят, не приводят домой к своему парню маму без предупреждения.
Жанка. Сама не знаю, почему она отвратительно себя повела. Хотя она себя вела так постоянно. И когда Володю приводила, и когда Гришу, и когда Олега.
Петя. Целый гарем! Как у царицы Клеопатры!
Жанка. Эх, Петя! Как только каждый мой новый ухажер с мамой знакомился, это был последний день нашей встречи! Я потом искала и Володю, и Гришу, и Сашу, и Олега, никакого ответа!
Петя. Не удивительно! Мама твоя! Когда ее с собой берешь на шашлыки, розжига для дров не надо! Это она так жжёт!
Жанка. Да, я знаю! Ну, нет у меня другой мамы, Петя!
Петя. Угораздило же меня с тобой познакомиться.
Жанка. Посмотри на меня, Петя! Посмотри! (Петя смотрит) Видишь искорку?
Петя. Нет, ресничку вижу, возле глаза. Далеко слетела. Сейчас вытащу (Вытаскивает)
Жанка (берет Петю за руку). Петь! Ты – романтик!
Петя. Маме только своей не говори. Узнает – выпотрошит до нитки.
Сцена 2
Петя приводит друга Сёмку, показывает его Жанке.
Петя. Сёмка, это Жанка. Жанка, это Сёмка. (берёт Сёмку и Жанку за руки и соединяет друг с другом)
Жанка. Петь, говорила, комнату надо проветривать! Ты что творишь?
Петя (поёт) То берег левый нужен им, то берег правый. Влюбленных много, он один, у переправы.
Жанка. Я мальчика по вызову не заказывала.
Петя. Это Сёмка. Он мой друг. Он хорошо открывает бутылку пива глазом, в зубах нормально так ковыряет зубочистками. Возьмешь и с мамой познакомишь.
Жанка. Мама это твоего Сёмку расщепит на атомы.
Петя. Это вряд ли. Мой Сёмка всегда спокоен как удав. Нормальный человек. Сёмушка, представься.
Сёмка. Петрович, вы в бобровой хатке обустроились? В тесноте, да не в обиде?
Петя. Сёмка – он очаровательный. Вы с мамой убедитесь.
Жанка. Дурак ты, Петька, одноразовый.
Петя. Куда уж мне до Сёмки. Вот это гигант мысли. Сёмушка, пять на пять сколько будет умножить?
Сёмка. Петян, ну ты спрашиваешь лабудень какую-то. Семки Сёмке есть пожевать? Типа я скаламбурил. Семки – Сёмке. Правда, ржака?
Жанка. Петя, я тебя сейчас убью! (шлёпает Петю ладонями, Петя уворачивается)
Петя. Успокойся ты, Жанка. Это просто спектакль. А Сёмка – прирожденный актер.
Жанка. Ты хочешь, чтобы он тебя заменил? А целоваться мне с ним тогда?
Сёмка. Я, в принципе, согласен.
Петя. Э, без фанатизма, Сёмка, без фанатизма. Мы так не договаривались!
Жанка. А как вы договаривались?
Сёмка. Петя говорит, у тебя есть маманя. У тебя есть маманя?
Жанка. Да.
Сёмка. Вот. Не соврал, значит. А маманя у тебя какая?
Жанка. Обычная.
Петя. Стерва.
Жанка. Она хорошая.
Сёмка. Стерва так стерва. Замётано. А характер у неё какой?
Жанка. Уживчивый.
Петя. Полный абзац.
Сёмка. Характер, значит, упёртый. Замётано.
Петя. Получается, так.
Сёмка. Петя, ящика пивного мало. Мне ноутбук домой надо.
Петя. Губа не треснет?
Сёмка. Веришь? Не треснет. Сам с маманей ее разбирайся.
Петя. Ладно, ладно. Не шуми. Ноутбук так ноутбук. Бэушный.
Сёмка. Договор дороже евро.
Жанка. Э, товарищи джентльмены, что вы за аукцион устроили?
Петя. Аукцион по привлечению внимания твоей мамы. Итак, начальная стоимость – ящик пива. Начальная стоимость – ящик пива!
Сёмка. Что-то маловато. Повышай!
Петя. Хорошо, увеличиваем ставки! Добавляем к ящику пива ноутбук! Теперь ставка – ящик пива и ноутбук! Как вам такая ставка?
Сёмка. Не может быть! Вау! Серьезная ставка! Надо подумать!
Петя. Думайте, думайте хорошенько! А пока вы думаете, я добавлю к ноутбуку самые современные шуттеры и стратегии! Их я загружу в ноутбук!
Сёмка. Убедительно, черт побери! Я согласен!
Петя. Сначала – мама, потом – пиво и ноутбук с играми.
Сёмка. Умеешь уговаривать. Мамочка, я люблю вас (посылает воздушный поцелуй).
Жанка (Пете) А где ты нашел это чудовище?
Сёмка (обнимает Жанку и привлекает к себе) Дорогая! Ты чего? Я твой пупсик! Ням-ням! Ух, какая ты вкусненькая! Так бы тебя и съел! Рррррр!
Жанка (отталкивает Сёмку и старается от него спрятаться) Скройся в пещеру, неандерталец!
Петя. Сёмка, просил же – не перебарщивай!
Сёмка вздыхает, ловит Жанку, поднимает в воздух и собирается нести.
Жанка. На землю поставь, абориген! Я невкусная! Жилистая и невкусная!
Петя. Чао, моя ненаглядная! Передавай привет маме! Жить без нее не могу! Пока!
Сцена 3
Елизавета Васильевна в своей квартире. Она встает на коврик, будучи одетой в спортивную курточку и штаны, включает расслабляющую музыку – шум прибоя и крик чаек. Елизавета Васильевна встает на одну ногу, руки поднимает вверх, глаза закрыты.
Елизавета Васильевна. Поза номер три. Шуршание веточек липы. Я – в меру молодая и гордая липа. В меру молодая и очень гордая. Липа одна, но одиночество ее не угнетает. Это одиночество силы, время, когда она осознает силу своих веток. Выше липы только синее небо и пушистые облака. Липа осознает свой возраст и свое одиночество, и поэтому она спокойна. (Елизавета Васильевна меняет позу, не открывая глаз, сводит ноги и садится на коврик). От липы отлетел маленький листочек. Упал на землю, прислонился к почве. Маленький листочек немного прилип к земле (чуть покачивается на коврике) Маленький листочек совсем задолбался. У маленького листочка есть маленькая веточка. Эта веточка моложе листочка, она жутко упрямая и живет отдельно от листка. Веточка все время хочет прилепиться к дереву, но деревья оказываются всё время какие-то неказистые – ломаные, кривые, невысокие, плюгавенькие. (Глубоко и прерывисто дышит, сама себе) Лиза, ты – личность. Лиза, ты слушаешь свое тело. Тебе нельзя напрягаться, тебе нельзя злиться. Ты – спокойствие. Ты – само спокойствие. Ты лежишь на шезлонге на песочном пляже Республики Кипр, где ты никогда не была и не будешь. Республика Кипр, я тебя люблю. Республика Кипр, ты прекрасна.
Музыка смолкает, раздается голос Жанки.
Жанка (толкает маму, говорит испуганно) Мамочка, очнись! Мама, тебе плохо?
Елизавета Васильевна. Жанна, мне хорошо. Хорошо, когда маленькие дочки предупреждают заранее, а еще лучше, когда они приходят, чтобы искренне извиниться перед своими мамами. (Видит рядом с Жанкой Сёмку) А это что за лютеранин?
Жанка (с гордостью) Это – Сёма!
Елизавета Васильевна. Какая еще Сёма? Это такое заболевание? Мне никаких Сёмов не надо, я по старинке предпочитаю ходить в клозет!
Жанка. Он – хороший. Тебе понравится.
Сёмка (плюёт на руку и протягивает ладонь Елизавете Васильевне) Семичевский . Сёмка то есть. Приятненько.
Елизавета Васильевна (кривится). А мне не приятненько. Гаденько так, знаете ли.
Жанка. Тебя не поймешь, Елизавета Васильевна. Сама сказала – доченька, тебе нужен нормальный человек! Нор-маль-ный!
Сёмка. Нормальный человек! То есть я! Очень приятно! Нормальный человек!
Елизавета Васильевна. Что ты заладил, как попугай! Нормальный! Нормальный! Скоморох без кафтана! Доченька, единственная доченька! Цветочек мой аленький, ласковая снегурочка (потому что зимой родилась)! Как тебя угораздило второй раз в ту же яму свалиться! Опять какой-то сухофрукт!
Жанка. Ма, ты чего? Вчера был Петенька, а сегодня Сёмочка. То было вчера, а это сегодня.
Сёмка. Сегодня уже сегодня. Я – Сёмушка. Нормальный человек. Вчера только из вытрезвителя выпустили. Как только выпустили – я вжииик сразу – и к вам припёрся познакомиться. У вас выпить есть?
Жанка. Правда, он душка? Такой романтичный!
Сёмка (ковыряет в зубах). Ну чё, маманя, застыли? Уши закладывает? Инсультик разбил? Мне и боярышник пойдет, и лосьон, и одеколон! Главное, чтобы горело. В глотку сунул –чтобы как пропекло! Есть у вас?
Елизавета Васильевна. Категорически не употребляю. А вы, молодой человек, из какой хижины выпали?
Сёмка. Я не из каких хижин не падаю. Я падаю из окон. Со второго, третьего этажа. Бывший военный, десантник. ВДВ – сила! Бицепс какой! Видно? (задирает рукав майки, показывает бицепс)
Жанка. Правда, он милашка?
Елизавета Васильевна. Я поняла. Мне просто нужно поехать на Северный Полюс. С экспедицией.
Жанка. А мы обязательно с тобой!
Сёмка. Будем вместе ходить на полярного медведя? Я вам свой бицепс показывал? (показывает) Я уууу! А полярный медведь, только я появляюсь – уууу! И на задние лапы сразу садится.
Елизавета Васильевна. Доченька, я передумала. А давай, ты лучше с тем будешь опять встречаться, который вчера?
Жанка. Мама, ты что? Не одобряешь? Тот, который вчера – он же не тот, что сегодня, он тюфяк. А этот, который сегодня – он свеженький (соответствующая этикетка имеется), с нормальным сроком годности, не просроченный. Чек на него нормально пробили, в магазинах больше такого не продают. Давай его оставим? Он вон какой дуб стоеросовый! Вот ты про ветки, про листочки сидела-рассуждала. Вон оно – дерево! Один раз на тебя завалится – не вылезешь из-под него!
Сёмка. А давайте, я вас буду называть своей мамой? Маманей?
Жанка. Сёмка – нормальный-пренормальный человек. Его таким родили, он таким вырос.
Сёмка. Сёмка – это я. Это моя биография. Сначала я родился, потом я рос, а теперь я вырос.
Жанка. Не мужчина, мечта! (Обнимает Сёмку, но когда тот пробует распустить руки, бьёт его по рукам)
Сёмка. Бьёт, значит, любит! У нас любовь с вашей дочурой, маманя! Ух, какая! (легко шлёпает Жанку пониже спины, та картинно смеётся). Мы знаете как знакомились?
Елизавета Васильевна. Чрезвычайно любопытно было бы узнать.
Жанка. Давай, Сёма, жги!
Сёмка. Мы с Жанкой познакомились. Вот. Она куда-то шла, а я куда-то не шел. Потом мы поменялись местами – я шел, а она уже тогда не шла. Вот так пересеклись, лбами каааак треснулись, почесались. И познакомились.
Елизавета Васильевна. Какая романтика! Это знаменитые знакомства-однодневки.
Сёмка. Зря вы так. Вот мы один день уже повстречались. А можем и два. И можем даже три.
Елизавета Васильевна. А если четыре?
Сёмка. Четыре? Никогда не пробовал.
Елизавета Васильевна. А вы попробуйте.
Сёмка. Это много. Пока не знаю, может, завтра ваша дочка надоест, и я ее брошу.
Жанка. Правда, он милашка? (Смеется)
Елизавета Васильевна. Кажется, начинаю понимать. Жанночка, значит, мама тебя вконец задолбала, а ты решила задолбать меня в ответ?
Жанка. Почему так резко? Не задолбать, а немножко проучить.
Елизавета Васильевна. Так, значит. Росточком ты еще не вышла, снегурочка (потому что зимой родилась).
Жанка. Еще как вышла.
Елизавета Васильевна. Не вышла, не вышла. Росту в тебе – полтора прыжка.
Жанка. Мы с Сёмочкой завтра собирались в загс, отношения зарегистрировать. Правда, Сёмушка? (целует Сёмку в щеку)
Сёмка. Чего? Какой на фиг загс?
Жанка (тихо шепчет Сёмке) Обычный! Смотри на меня, идиот! Видишь, подмигиваю?
Елизавета Васильевна (Жанке) Доченька, а что это у тебя глаз дергается?
Жанка. Нервное чего-то. Сама знаешь, мам, загс насколько нервное. Платье свадебное еще примеривать, о выкупе договариваться, болтать с подружками. (толкает Сёмку) Ну!
Сёмка. Антилопищу согну! Аааа, дошло! Да, в загс собираемся, мамаша. На днях.
Жанка. Завтра, завтра мы поедем!
Сёмка. Какое завтра? Я не готов!
Жанка. Как не готов, когда давно обсудили?
Сёмка. Сначала обсудили, а потом я подумал. Давай послезавтра!
Жанка. Все вы, мужики, на одной улице валялись! Или завтра, или за тебя не выйду!
Сёмка. А я тогда чего? Не женюсь?
Жанка. Не женишься!
Сёмка. А мамаша тогда чья? Не моя больше?
Жанка. Не твоя.
Сёмка. Согласен.
Жанка. Мама, у тебя тряпка есть мокрая? Чтобы по хребту повторить?
Елизавета Васильевна. Нет, доча. Этот вон какой здоровый, а тот был пожиже, на анакомах, наверное, вырос. Ты сама его воспитывай. Но аккуратнее – чтобы он тебе пластическую операцию на нос ненароком не сделал.
Жанка. Мама?
Елизавета Васильевна. Что мама? Пятьдесят лет уже мама! А дочь у меня – всполошная курица – мечется туда. Потом, люди добрые, она мечется сюда. И что у нее под гребешком – разумный не разберет.
Жанка. Счастье! Мне бы капельку женского счастья!
Елизавета Васильевна. Эх, Жанночка! Тоже пожелала себе! Это же только в кино такое. Сёмка. А что это, блин, за мелодрама? Я на такое не подписывался.
Жанка. Вот почему я такая? Почему мне вечно везет, как утопленнице? Хочешь за цветочками сходить, наступаешь – а там коровяк!
Елизавета Васильевна. Это у нас семейное. Я тоже так наступила – заметила, а там твой папа у меня на подошве! Вонища – на всю округу! А деться никуда нельзя – ботинок замазанный!
Сёмка. А вы нос заткните.
Елизавета Васильевна (закрывает глаза) Я в меру молодая и гордая липа. В меру молодая и гордая. Я спокойна. Я – само спокойствие.
Сёмка. Мамаша, я тут! А вы глазами своими хлопаете, будто меня не замечаете. А я – вот он! А вы хлопаете!
Елизавета Васильевна. Устала. Дочка, встречайся, с кем хочешь.
Жанка. Точно?
Елизавета Васильевна. Ты – уже большая. Тебе можно.
Сцена 4
Жанка стоит возле окна, смотрит на улицу. Грызет яблоко.
Жанка. Все-таки осадочек остался.
Петя. Мама у тебя – не бей стоячего.
Жанка. Что-то с ней не то. Может, она заболела?
Петя. С чего взяла?
Жанка. Пару лет назад она бы за меня кого хочешь загрызла! А вот пойми ты – хватка немного ослабла!
Петя. Да не! Ее хоть сейчас можно в бои без правил выпускать!
Жанка. Петя, ты ее не знаешь! У нее что-то не то. Так, Жанна! Пришло время пораскинуть мозгами.
Петя. Раскинь.
Жанка. Мамочка! Бесконечно любимая моя мамочка! А вдруг у тебя меланхолия? А вдруг у тебя смертельная болезнь? А я так далеко и не могу тебе помочь!
Петя. Блин, начинается.
Жанка. Молчи, бесчувственный лоб! Молчи, искуситель-змей, что заставил меня усомниться в правоте моей матери! Ни стыда у тебя, ни совести!
Петя. Жанна, ты чего творишь? Это я, твой Петя.
Жанка. Петя, мне не смешно. Бросай свои обезьяньи ужимки.
Петя. Куда не ткни – мама! В холодильник посмотришь – твоя мама! Включишь утюг – там твоя мама! В зеркало посмотрю – и там мама! Абсолютное безобразие!
Жанка. Я всего лишь хотела вас познакомить!
Петя. А я всего лишь хотел от нее отгородиться. Немного, капелюшечку. С тобой вместе.
Жанка. От нее? Отгородиться? Ты с ума сошел? Мы два раза в день по телефону переговариваемся!
Петя. Брось. Переговариваться.
Жанка. Ты отвратительный!
Петя. Подобное к подобному.
Жанка. Она раскусила твоего Сёмку.
Петя. Вот блин.
Жанка. Он тупой. Даже роль жениха нормального сыграть не может. Ты – слизняк, а он тупой!
Петя. Тебе, Жанночка, не угодить. Этот не устраивает, тот рожей не вышел.
Жанка. Нормальный нужен мне мужик! Ты понимаешь – нор-маль-ный!
Петя. Угу. Мама твоя говорила.
Появляется Сёмка, усаживается в линялое, видавшее виды кресло.
Сёмка. Петрович, пиво мое гони! И ноутбук. С игрой.
Петя. А хрен тебе на воротник, Сёма.
Сёмка. Чего?
Петя. А того, Ньютон ты недоделанный. Не приняли тебя за хахаля. Спектакль не получился. Вот так.
Жанка. Сёма, переигрываешь. Если не знаешь, как играть – не играй.
Сёмка. Натурально же вроде вышло.
Жанка. Ага. Как слон в мышином замке. (изображает Сёмку) Я – десантник, настоящий десантник! (стучит себя в грудь) Бицуху мою видели? Вот бицепс, вот трицепс, а вот полторацепс!
Сёмка. Это что, я теперь без топлива остался? И без игры на ноутбуке?
Жанка. Получается.
Сёмка. Вот вы ироды! Эх, Петя! Друг, называется! (Уходит)
Петя. Обиделся.
Жанка. Скатертью дорожка.
Петя. Я обиделся.
Жанка. На что?
Петя. Надоело, что меня мамаша твоя рассматривает. Под микроскопом. Как букашку, как пенициллин, как грязь под ногтями. И по длине я ей не подхожу, и по высоте, и по ширине.
Жанка. По какой еще ширине?
Петя. Это я образно. Знаешь, Жанка, в чем твоя беда?
Жанка. Не знаю.
Петя. Ты не умеешь людей вокруг себя ценить. И не старалась даже никогда. Да, мы, те что возле тебя суетимся, не блещем талантами. Да, мы не джентльмены, не мужчины в лайковых перчатках, не герои киноафиши. Пусть так. Зато мы настоящие, какие есть. И другими быть не стремимся. А вот ты, Жанночка (смотрит на нее тяжелым взглядом) Ты только притворяешься уютненькой и домашней. Никого ты не умеешь ценить, никого. Нет, один такой человек в мире есть. Это твоя мама. Еще есть ее мнение, ее оценочное суждение. Ты не меня с мамой хотела познакомить, а свое самомнение. Тебе хотелось, чтобы мама тебя похвалила, выбор твой одобрила. А вон оно как получилось. Знаешь что? Ты с мамой своей тогда и живи. Ни я, ни Сёма – мы под требования твои не подходим. Нет, мы для этого слишком примитивные. Не умеем, не соответствуем. Ищи себе достойного. Ищи нормального, ищи, чтобы планочке соответствовал. А мы не такие. Носом не выросли. (Уходит)
Жанка (кричит вслед) Эй, ты куда? Петенька, брось! Психанул, такое бывает. Нервы, я пойму. Не оставляй! Не оставляй! Я передумала. Мне не нужен нормальный. Мне не важно, как моя мама говорит. Мне ты нужен! Веришь? (прислоняется щекой к стеклу, пальцами выводит на стекле какие-то буквы).
Сцена 5
Елизавета Васильевна стоит на коврике, слушает шум прибоя. Одну ногу она подняла высоко вверх, второй пытается удержать баланс.
Елизавета Васильевна. Три, четыре, пять. Можно расслабиться (опускает ногу, глубоко дышит, медитирует). Лизонька, тебе опять семнадцать. Ты – стройная, юная, любвеобильная. На теле ни капли жира. Привлекательно-обаятельная. Смешливо-насмешливая. Нечаянно-отчаянная. (Смотрит на себя критически, выключает музыку). Внезапно уже не семнадцать. Не юная и не легконогая. Ничего больше нет. Ни веселья, ни искры, ни пламени. Отошло, отгорело. Не наступит больше. Никогда-никогда-никогда не придет. Старая. Уставшая. Уставшая и отчаявшаяся. Даже дочка – и с той нет взаимопонимания. Это, Лиза, ты сама виновата. Ты, и никто больше. Судьба, что уж тут поделаешь. Судьба-судьбинушка. (слышит стук в дверь, идет открывать). Жанночка, ты, ненароком?
Жанка. Я, мама.
Елизавета Васильевна. Что вернулась? Жизни меня поучить?
Жанка. Нет, не за этим.
Елизавета Васильевна. Зачем тогда?
Жанка. Я…. Я как-то внезапно оказалась одна, понимаешь? Одна – и вокруг никого больше.
Елизавета Васильевна. А Петеньки? Сёмочки, Ромочки, Колечки?
Жанка. Никого нет.
Елизавета Васильевна. Что так?
Жанка. Не остались. Не поддержали. Не поняли. Не захотели быть такими, как я просила.
Елизавета Васильевна молча берет Жанку за руку, смотрит на нее.
Жанка. Мама, что со мной не так? Это не они за грани нормальности выпадают, это я за нее убежала, и вернуться не могу.
Елизавета Васильевна. Доченька, мы сейчас карму тебе полечим, и постепенно станет легче. Не сразу, но станет легче. Вот ты представь себе пингвина, стоящего на краю льдины. У пингвина короткие ножки, и ходит он полубоком, раскачивась из стороны туда-сюда. Кто-то смеется над пингвином, считает его нелепицей. А ты вдруг смотришь – и для тебя этот пингвин лучше самого близкого. Тебе понятно, и зачем он клювом зевает, и зачем крылом помахал, и перья для чего вычесал. Он, пингвин, несуразный такой, но для тебя это самое понятное, что можно представить. Так вот, Жанна – ищи своего пингвина.
Жанка смеется.
Елизавета Васильевна. Я серьезно, а ты ржешь.
Жанка. Случайно вышло.
Елизавета Васильевна. Больше не буду тогда.
Жанка. Ну, мама… Продолжай, пожалуйста.
Елизавета Васильевна (внимательно оглядывает Жанку – а вдруг та еще раз прыснет?) И пусть этот пингвин не будет два метра в высоту. Пусть миллион он для тебя не зарабатывает и не катает на лимузине. Но этой твой пингвин. Ты кожей, нутром женским почувствуешь, что он твой.
Жанка. Мой пингвин куда-то уплыл.
Елизавета Васильевна. А ты заготавливай нерпу в мешок, и он по запаху тебя найдет.
Жанка. Так и поступлю, наверное.
Елизавета Васильевна. Закрой глаза, подними руки вверх. Аккуратно раскачивайся из стороны в сторону, будто ты маленькая травинка. Получается?
Жанка (стоя на коврике). Вроде.
Елизавета Васильевна. Я сейчас музыку для настроения включу. (Включает шум морской волны) Тебя отпускает?
Жанка. Меня потихоньку отпускает. Я больше не Жанна. Не знаю кто, но больше не Жанна. Я не обыкновенная и не нормальная. Непонятно, что собой представляю, но больше не обыкновенная. Вот я показываю язык. А вот на одну ногу надеваю туфлю, а на другую просто носок. И так пойду на улицу. А вот подношу к уху палец и прокручиваю три раза. Не потому, что ушная сера. А просто непонятно для чего. Но палец все равно обнюхиваю: а вдруг уши все-таки давно не мыты? И фиг с ними – с Петей и с Семёном. Это особенное состояние, и оно не отпускает меня очень долго. И коврик. Коврик – он забавный: с желтыми разводами и кружками. А еще он мягкий. А еще на нем стоит моя мама. И мы занимаемся какой-то ерундой – тянем ноги, дрыгаем конечностями. Дышим про себя, вот так – ммммм…. Мммм…. Мммм… Мы просто занимаемся ерундой.
Елизавета Васильевна. Открывай глаза! Жанна, открой уже свои глаза!
Жанка. Ма, ты чего?
Елизавета Васильевна. Я думала, ты заснула.
Жанка. Мы же это… Медитацию репетировали.
Елизавета Васильевна. Да, кинь тебе подушку – ты репетировала бы гораздо охотнее.
Жанка. Я пока не привыкла.
Елизавета Васильевна. Понятно. Иди, в спальне ложись.
Жанка. Ты мне дашь мое любимое одеяльце?
Елизавета Васильевна. Конечно, подам.
Жанка. А простыню?
Елизавета Васильевна. Детскую, с медвежонком?
Жанка. Конечно, а какую еще?
Елизавета Васильевна. Давай вместе стелить.
Елизавета Васильевна встает на стул, достает из шкафа постельное белье, бросает поочередно Жанке. Та ловко все это ловит. Зевает. Идет в спальню. Елизавета Васильевна ей помогает с простыней, с подушкой – нет.
Жанка (ложится, еще раз зевает, еще раз закрывает глаза). Гнида ты, Петька. С девушками так не поступают.
Елизавета Васильевна. Хватит его костерить. Успокойся.
Жанка. Негодяй! Какой же ты негодяй!
Елизавета Васильевна. Себе же хуже. Кровь портить.
Жанка. Пожалуй, я его отпущу. Пусть себе идет, переваливаясь. Хлопает своими крылышками, щелкает клювом.
Елизавета Васильевна. Это правильно.
Жанка. Спать хочу. Я тебя люблю, мам.
Елизавета Васильевна. И я тебя тоже люблю. (гладит Жанну по макушке, поет)
Ложкой снег мешая,
Ночь идет большая.
Что же ты, глупышка,
Не спишь?
Спят твои соседи
Белые медведи,
Спи скорей и ты…
(замолкает, смотрит на Жанну, тихонько поднимается, еще с минутку стоит, глядя на нее, выключает свет, уходит. Жанка встает в это время с кровати, на цыпочках крадется к двери, долго слушает, чем занимается Елизавета Васильевна. Там тихо)
Жанка (шепотом). Сегодня уже поздно. Но завтра мы с Петей обязательно помиримся. Я ему расскажу, что я поняла. А я поняла! Еще как поняла! Петя – мой пингвин. Он также нелепо двигается, будто у него задняя часть вот-вот перевалится, и он на нее упадет. Это ничего, все пингвины так делают. А Петя отнюдь не исключение. Он – нормальный, самый-самый нормальный и лучший. Я и раньше догадывалась, но сейчас вот как молнией меня прошибло, и я полностью поняла. А он наверняка в курсе. Ведь если человек – пингвин, разве он может быть не в курсе? Завтра мы с ним откровенно поговорим. Так… А если он – пингвин, то я, стало быть, пингвиниха? Очень интересно и очень необычно. То есть, наоборот, очень-очень обычно. Если я – пингвиниха, то мне нужно точно так же ходить, и точно так же хлопать крыльями. Но пингвины любят свежую рыбу, а я вот не очень. Придется привыкать. Мне все теперь понятно, но мама – она же остается мамой? Надо будет принимать профилактические меры. Другой город вполне подойдет. Сто двадцать километров – это же нормальное расстояние для сохранения популяции пингвинов? Да, этого должно хватить. Пингвины – очень слабые и уязвимые, их нужно как следует охранять. Вот я придумала охранение… (успокаивается и опять ложится на кровать, устраивается поудобнее) Петя – ты приготовься. Свидание – завтра. Я обязательно сообщу… Сообщу…. Щуууууууу……
Ставрополь, февраль-март 2022 года