У входа стоит сторож. Всем указывает, как садиться, всех рассаживает. Заходят зрители, рассаживаются. Главная героиня моет пол. Расставляет игрушки, протирает, пыль не обращая внимания на зрителей.
Наконец, сторож усаживается в глубине комнаты. В комнате везде стоят и лежат игрушки - куклы, мишки, кубики.
Главная героиня, закончив уборку, снимает халат, вешает его на вешалку, оглядывается на сторожа - он дремлет. Выходит из комнаты. Слышно, как за сценой она просительно с кем-то говорит.
ГОЛОС ГЕРОИНИ за сценой:
- Извините, извините, что так вышло…
ГОЛОС за сценой:
- Ладно, ночуй пока. Только что-то твой ремонт уже затянулся. Да, сторож… Степаныч сегодня дежурит. Вместе сторожить будете.
ГОЛОС ГЕРОИНИ за сценой:
- Спасибо вам.
ГГ возвращается в комнату.
Сторож Степаныч приветствует её.
- Вот значит, ночевать будем вместе. Ты, дочка, ничего не бойся! Я тут рядом буду. Вот посижу немного с тобой и на свой пост пойду.
Главная героиня - Да, конечно! Сидите, я разве против.
ГГ достает раскладушку советских времен, расправляет ее, застилает постелью. Надевает носки, оглядывается на сторожа, он снова дремлет. Заводит будильник. Ложится на раскладушку, свернувшись калачиком. Какое-то время ворочается, вздыхает, переворачивает подушку, затихает, тихонько плачет, потом засыпает. Слышно, как похрапывает сторож, как стучит дождь за окном, как проезжают машины, как мяукают кошки на чердаке.
Сцена вторая.
Вдруг она вздрагивает, просыпается, лежит какое-то время, потом садится на край раскладушки. На ее лице появляется счастливая улыбка. Она вскакивает с раскладушки в каком-то озарении.
Подбегает к сторожу, но тот спит. Слышен его похрапывание. Она начинает торопливо прибираться.
- Надо ехать. Надо…
Потом резко бросает это, словно поняв что-то. Начинает ходить по комнате. Вновь подходит к спящему сторожу. Смотрит на него. Снова садится на кровать, пытается что-то вспомнить. И, наконец, радостно вспоминает.
- Вспомнила. Мой сон…. как же раньше не догадалась?.. Этот сон.… Сколько лет он мне снился? Я иду по дороге, большой парк без конца и края. Деревья вдоль дороги высокие и прямые…Дорога… Светлая, чистая, ровная.… Идет мне кто-то навстречу, точно знаю, что родной мне человек. Раньше не могла понять, кто.… Не видела лица.… Но ощущение такое, будто знала его всю жизнь. А главное глаза… такие…,(пауза)…что чувствую себя виноватой.…Да, да именно виноватой! Постой…, а еще он сказал:
- Позволь ей жить своей жизнью…
Пауза. Оглядываясь на спящего сторожа, энергично оправдывается .
- Как же так? Разве я ей мешаю? Все ради нее… Я ей нужна…
Ты же не знаешь! Ничего не знаешь, как я, как мы жили все эти годы…
Сцена третья.
Наливает воды в стакан. Тут же забывает его на столе. Подходит к окну.
Затем подходит к игрушкам, трогает их, перекладывает, вновь смотрит на спящего сторожа и начинает тихо говорить.
-Ты вот спишь, но … послушай меня.
Пауза.
Ирочку Я родила в двадцать лет. Муж мой - Левушка… Лучше сказать Лев (смеется) был старше меня на девять лет. Мне казался он - взрослым дядькой. Жили счастливо года два.
Ищет глазами в комнате что-то, что могло бы сыграть роль Левушки. На вешалке висит ее синий рабочий халат. Берет его за плечи, поднимает перед собой.
-Видишь, он большой, высокий, шумный (хохочет, кружится с халатом). А я маленькая и ростом, и по возрасту, смешли-и-вая! (вновь смеется, весело продолжает – качает халат на руке).
По вечерам всей компанией у нас соберутся. Лева со своими друзьями - разговоры разговаривает, и винцо попивает, а я Иришку укладываю
в соседней комнате. Гости - сплошь приятные люди: умные, воспитанные.
Женщин меньше, но все красавицы, как с обложек журналов.
А мужчины такие элегантные, с длинными волосами, в замшевых курточках, а кое- кто и в шейных платочках.… Так интересно!
Много курили и много пили. За столом особенно не сидели, да и стола то никакого не было, как то так, …между прочим: пили, курили, танцевали и говорили. Иной раз и не пойму о чем.
Просижу с Ирочкой пол вечера, а то и весь вечер. Доченька плохо засыпала, видно чувствовала, что не с ней я, к Левушке, к гостям мне надо было.… Позже войду к ним, а там - запахи! (восторженно) … и духи заграничные, и сигареты импортные, и вообще интересной жизнью пахло!
Пауза. Тише.
Глядишь и вечер закончился. Лева провожать гостей собрался. Вот и допровожался. Не вернулся однажды (совсем тихо). Там и остался (рукой машет). Ты, говорит, для меня слишком молода. А когда замуж брал, забыл об этом?! Что?(подходит к спящему Степанычу и разочарованно отходит).
Аккуратно вешает халат на вешалку. Гладит его рукой, как будто прощается, снова подходит к сторожу, но он крепко спит. Она подходит к раскладушке, садится.
- У него … у него в доме я оставаться не могла. Хотя свекровь Анна Львовна хорошо ко мне относилась. Не хотела я, неудобно как-то – с чужим человеком жить.
Пошла к матери, а та не пускает. Хотя она тогда одна жила, дядю Сашу уже выгнала, а дядя Толя только ходить начал. Я её упрашивать стала:
- Хоть на время возьми. Куда я с ребёнком?
- Возьму, - говорит, – но на время.
Пауза. Запальчиво, оглядываясь, на спящего.
- Ты что- то сказал? Прости меня, тогда мне казалось, что я делала всё правильно.
Глубоко вздыхает. Встаёт, берет со стола стакан с водой, подходит к окну, выливает воду в цветок.
- В первый раз, помню, этот сон приснился, когда Иришка совсем маленькая была. Я тогда сильно болела, после аборта. Осложнения всякие были. Боялась, что умру, а ребенок мой с кем останется?
Пауза.
Да, аборт пришлось сделать…почему-то знала, что это мальчик даже имя дала – Костя.
Пауза.
Долго приходила в себя. Болела, переживала.
Пауза. Молчит, опустив голову. Затем поднимет и, обращаясь к сторожу, энергично произносит:
-А сон этот волшебный! Как будто облегчение принес... Матери тогда рассказала. Кому же еще? Та ответила: «Всё это блажь. Кино своё насмотрелась!»
Что правда, то правда, кино я всегда любила. Но только пока Иринка не родилась. А как родилась, тут я всё и оборвала…
Когда приходится воспитывать ребёнка одной, без мужа, думаешь, прежде всего, о нём. Ты ведь знаешь?! А впрочем…Ему ведь требуется и молоко, и фрукты (загибает пальцы), и соки, и …игрушки разные, и одежда всякая…
Остается какое-то время стоять с растопыренными пальцами. Потом подходит к игрушкам, берет в руки самую большую и красивую куклу, покачивает её, улыбается, поправляет ей бант и платье. Сажает ее за столик в центре комнаты.
Сцена четвертая.
Вздрагивает, продолжает энергично говорить и ходить по комнате, поглядывая в сторону Степаныча.
- Пришлось работу искать в срочном порядке. Мать устроила меня на железную дорогу проводником. Неделю в разъездах - неделю дома. Иришку в садик сдала на круглосуточный режим. Зато от Железки комнату дали в бараке. Перебралась я в барак…
Останавливается, поворачивается в глубину сцены, как будто ища глазами здание барака. Находит, показывает рукой, обращаясь к Степанычу.
- Барак большой, двухэтажный. Наша комната на втором этаже. Маленькая, девять квадратных метров. Все удобства на улице.
И осталась я одна с Иришкой. То есть не совсем одна, но почти что одна, с двумя соседками, Клавдией и Дусей, такими же, как я, матерями-одиночками. Одна слева, другая справа (показывает руками). Общий коридор с высокой деревянной лестницей.
Слышны шумы общественного проживания. Хлопают двери, смех и разговоры соседок.
- Это было больше двадцати лет назад, но я до сих пор помню всё… до мельчайших подробностей. Соседки мои сразу пришли ко мне знакомиться. И принесли с собой бутылку красного вина.
Они говорят:
- Тебе повезло. Муж, хоть и бывший, но есть. Алименты небольшие, но платит. Мать родная – женщина хоть и вредная, но жива -здорова. А у нас никого нет, только дети.
Клавдия – вдова, с двумя ребятишками: Любкой и Колькой. Била их нещадно. У Дуси -один Валерка, да и тот хулиган.
Слышны шлепки и детский крик.
- Барак наш бараком только назывался. А на самом деле это был двухэтажный деревянный дом с палисадником и маленьким двориком. Внизу три семьи и наверху три - наших (показывает руками).
На первом этаже семья молодая жила. Ольга, Ренат и двое детей: Толик и Муся. А еще Татьяна Ниловна с внучкой Светочкой и там же Файка-скандалистка, с Василием Ивановичем, сожителем. Вот такая компания была.
Издалека доносятся звуки то ли скандала, то ли музыка, то ли трели велосипедного звонка.
- Комнатку нашу я сразу побелила. Дуся с работы белила принесла. А Клавдия из своей больнички дуст мясокомбинатовский притащила - от крыс и мышей. Ох, с этими крысами случай такой был!
- Иришка, доченька моя, серьезно пострадала. Ушла я как-то вечером в магазин, да припозднилась, очередь длинная была. Перед уходом посадила её на кровать. У нас с ней кровать такая небольшая (показывает размеры кровати), одна на двоих была и строго-настрого запретила с нее слезать.
Всё еще огладывается с лампой в руках. Потом ставит лампу на место.
Она, послушная моя девочка, сидела-сидела со своей куклой, да и уснула. И вдруг крысы...
Одна к Ирочке на одеяло прыгнула, тут и я пришла. Свет включила, а там хвост крысиный. Я как закричу! Она, зверюга такая, девочку мою всё же немного пощипала за ушко…
Ирочка от крика моего проснулась и так тихо жалобно заплакала. Напугалась, значит.
Соседки мои сбежались, успокаивать начали, только не знают кого больше. Ох, и наплакались же мы тогда!
На следующий день Клава эту отраву и принесла, чтобы я по углам посыпала, а потом и все в доме травить начали. Мы с Иришкой к матери уехали на время, чтоб самим не отравиться.
Сцена пятая.
-Вот все что от матери осталась .( крутит в руках кружку в яркий горошек)Её любимая чашка…. нравилось всё в горошек…( вновь оглядывается на спящего).
После смерти матери не расстаюсь с ней. Греет она меня. Хоть и неласковая была мама моя и натерпелась о т неё всякого, но все же родной человек был рядом.
Виновато.
В бараке я среди людей жила. Все кругом помогали, но никак, никак к такой жизни привыкнуть не могла. Понимаешь( в сторону сторожа)…одиноко мне было.
Каждый выходной с Иришкой к матери моталась. А она всё время была недовольна. Всё мне развод простить не могла. Меня всё время обвиняла. Только в чем?… До сих пор не понимаю.
После каждого визита к ней портилось настроение. Шли с доченькой обратно и всю дорогу молчали. Она маленькая, а понимала не хуже взрослой, что бабушке мы мешали … Мать пыталась свою жизнь наладить.
Ставит кружку в сторону. Начинает снова ходить по комнате.
- Из всех соседей я больше всего с Ольгой дружила. Сразу же выяснилось, что мы с ней вместе на железной дороге работаем. Только она работала ИТР - инженерно-техническим сотрудником - и ещё институт заканчивала заочно. Ох, и деятельная была!
Я же такой не была. Всё больше стеснялась. С детства боязливая была, а взрослой стала – неуверенная в себе…
Ольга сразу начала мне советы давать, и я ее слушалась, как младшая сестра.
Подходит к игрушкам, берет в руки мишку и подсаживает его к кукле.
- А Муся Иришку мою под свою опеку взяла. Сама старше-то всего на три года. Толик тот ещё старше, все на велосипеде гонял, но для родителей послушный сынок был.
Когда въехали в барак, Иришка всё и всех боялась, не меньше меня. Звукоизоляция была, скажу я тебе, не позавидуешь.
Подходит к стене, как бы прислушивается. Вновь обращается к спящему.
- Ирочка чихает, а Дуся, за стенкой, ей отвечает, (слышится: будь здорова!) Щели были в палец. Через эти щели всякие звуки слышались. Иногда и спать не приходилось.
Оставаться одна Ирочка не хотела. Больше всех боялась Валерки. Он ее нарочно пугал. И однажды нечаянно, конечно, так, из баловства, столкнул Ирочку, мою ненаглядную, с лестницы. Покатился мой ребенок вниз по крутым ступеням. (Слышатся звуки падающего тела и плач ребенка) Думала, (кричит) убью негодника!
Стучит в стену кулаком. Садится на раскладушку, роняет голову на руки.
- Ушибы зеленкой мазали и вместе с ней плакали. А потом обнялись, целовались и снова плакали, жалели друг друга: она меня, я её. Так и уснули обнявшись. Я вся в зеленке, она вся в зеленке, как будто одни царапины на двоих. Очень боялась, что сотрясение будет, или еще что хуже… Только под утро глаза сомкнула. И опять тогда этот сон…
Парк, дорога, идет кто-то мне навстречу. А я понять не могу, кто? Я даже походку твою, вроде бы, узнаю! И ты мне рукой машешь… Я ж тогда не знала еще, кто это! Но ты знаешь, почему-то, когда утром проснулась, думаю, значит, все с девочкой моей хорошо будет. Значит, справимся.
Утром Ирочка уже бегала со своими зелеными коленками. А Валерка, негодяй , пока я вышла во двор белье развесить, в окно к нам залез и Ирочке игрушечного белого зайца принес. В знак примирения, значит. Где только взял? Стащил, что ли у кого?
После этого падения доченька моя такая беспокойная стала, плаксивая. Все кругом говорили: «Какая она у вас капризная!»
А она не капризная, страдалица моя, она боялась от меня оторваться.
Я пока на Железке работала, каждую минуточку за Ирочку переживала: как она там без меня?!
Задумывается о чем-то постороннем. Пауза.
Сцена шестая.
- Как сейчас помню летний воскресный день. На пороге Ниловна сидит перьевое нутро от подушки перебирает. Я бельё развешиваю. А Ириша, девочка моя хорошая, с Мусей в куклы играет. Сверху музыка льётся. Это Клавдия завела свой патефон. Нового кавалера принимает. Значит, Любка опять ко мне ночевать придет, а Кольке у Файки на пороге ночь коротать придется. Внизу та же Файка с Василием Ивановичем скандалит. Отец Толику велосипед чинит. А Светочка, внучка Ниловны, с полотенцем на плече - на речку собралась.
Это, значит, всё днем, а вечером- беда. Кинулись - Светочки нет. Темнеет уже, а девчонки нигде нет. Тут Толик на велосипеде примчался и кричит, что есть сил (кричит):
- Ниловна, Светка утонула!
Что тут началось! Все на берег. Только не я. Забрала Иришку домой, помыла, покормила и спать. Легла с ней рядом и молюсь – как умею. Может, и нехорошо это. Но для меня самое важное – доченька, а беда - вещь заразная! Помню, в доме всю ночь крик, слезы...
Издали слышится крик, плач.
- Да, давно это было! После того я Ниловну как-то сторонилась. Не знаю, почему. А перед самым сносом нашего дома она умерла. Царство ей небесное! Да, вот так мы жили! Но ничего… бывало и весело.
Правда, первый год в бараке Иришка сильно болела. Особенно после падения. Одно время вдруг начала дёргаться всем телом, и врачи не могли понять, отчего. Сколько денег из-за этого я переносила хотя бы только одним гомеопатам, пока судороги не прекратились. В детсад ее приведу, а она в крик:
- Не уходи! А то умру!
И никто ее, кроме меня, унять не мог. Это она так ко мне привязана была … и я к ней. Мы ведь с ней неразделимы были, дня прожить не могли друг без друга, а здесь круглосутка.
- Росла моя девочка потихоньку. Характер у нее такой оказался… свой. Бывало в воскресенье, в обед, садимся с ней за стол, Ирочка - за хозяйку. Суп, с моей помощью, потихоньку так разливает по тарелкам. Первую тарелку себе, следующую - мне. Я ей говорю: «Ирочка, доченька, маме первой надо», а она мне: «Ты сама так делаешь. Сначала мне, а потом себе». Ну, что тут поделаешь? Маленькая была. Всё за мной повторяла.
Зато рассудительная такая, а хозяйственная, какая была! Везде старалась сама - я сама! А то еще и покомандует надо мной. Я её не одергивала. Пусть, думаю, растет самостоятельной. Мало ли что со мной случится, может.
Сцена седьмая.
Встает с раскладушки, подходит к зеркалу. Причесывается., вновь оглядывается на Степаныча.
- Ольга посоветовала мне учебу бросить. Я ведь в институте училась, на юридическом. Первый курс окончила. Потом роды, Ирочка. Всё думала, вернусь. Где уж там! Какая учеба? Теперь бы ребенка поднять.
А еще та же Ольга посоветовала в садик идти работать.
- Иди в детский сад, – говорит, - всё при ребёнке будешь. Вместе ушли, вместе пришли. Пока няней поработаешь, а там видно будет.
И то, думаю, правда, за руку утром возьму ребенка своего и вечером так же за руку приведу. Всегда вместе. И ушла с железной дороги в детсад работать няней…
А Ольга после института работала там же в управлении. Потом такую карьеру сделала! Сутками на работе пропадала. Так работать можно, когда дети при муже. И муж не пьющий, заботливый.
Пуаза.
Только стала я замечать, что Ренат Ольгин на меня засматривается. Я хоть и разведёнка, но прехорошенькая была. Один минус - худющая, от забот, но попа круглая, как положено.
Да и то сказать, Ренат всё один, да один с детьми. А я с Иришкой. Вот по-соседски и общались....разные бытовые мелкие проблемы решали: то лампочку вкрутить, то гвоздь вбить, а то и просто за детьми присмотреть, пока один по магазинам бегает, кругом же очереди.
Вроде никогда толком ни о чем не говорили. Только заметила, что в какой- то момент взгляд у него стал внимательней. И провожал меня тем взглядом…грустно так…
Один раз на лестнице меня обнял крепко. Я, было, растерялась, но тут же взяла себя в руки и крепко отчитала его.
Грустно.
Отчитать то отчитала, а на душе так тошно! Вот думаю быть мне одной всю оставшуюся жизнь. Где теперь любовь эту искать и будет ли?!
Не хотелось бы как мать… мужей менять.
Пауза.
Хотела как у Ольги …такого же одного и на всю оставшуюся жизнь.
Сцена восьмая.
- Ирочке было семь лет, когда нам новую квартиру дали. Дом снесли, а, нас, жильцов, расселили в новом доме. Смешно сказать, но соседки мои так при мне и остались: Клавдия слева, (показывает) Дуська справа. На одной площадке так и поселились.
Дочка в школу пошла. И я перешла в другой детский сад - поближе к дому и школе. Матери уже не было – я её на место новой прописки проводила - на кладбище. Осталась одна старая тетка. Одинокая. Но редко её навещала, некогда было к ней ездить. У меня ведь дом, Ирочка, заботы всякие, на работе уставала. А к тётке приедешь от разговоров порой и засыпаю: одно и то же жужжит. Еще и ворчит, что по хозяйству не помогаю ей, а где мне…
На второй год у Иришки уроки поставили со второй смены. Я украдкой бегала с работы. Бегу сломя голову, чтобы собрать ее, покормить, проводить до школы. Так лет пять и бегала.
Пауза
Ещё помню.…Как- то летом поехали мы с Ирочкой в санаторий.
Путевку на работе дали, как матери - одиночке.
Вечером вышли гулять и на танцплощадку забрели. На мне был яркий сарафан, туфли - лодочки. И вдруг, откуда ни возьмись, появился совсем молоденький парнишка:
- Разрешите пригласить на тур вальса?
Я Ирочкину руку отпустила и закружилась с молодым человеком под музыку. Сарафан мой вокруг меня облаком, все перед глазами от счастья плывет, вдруг вижу дочкино лицо…глаза восхищенные и кричит, что есть сил:
-Это моя мама!
После, пока до своего корпуса дошли, она всё говорила- говорила. О том какая я у нее красавица, как она мною гордится! И ночью мою руку не отпускала. Я тогда пол - ночи проплакала…. Думаю, вот же бог и мне дал счастье - доченьку!
Почти счастливо.
К тому времени Лёвушку стала уже забывать. Кавалеры появились. Домой не приводила, чтобы Ирочку не травмировать. Были у меня встречи … разные. Но всё как-то…
Вот, например, ( подсаживается к Степанычу, тот похрапывает)был некто Славик.
В вагоне-ресторане работал. Предлагал законно расписаться. Но я тогда Лёвку забыть не могла.
Или Борис. Тоже там же, на Железке машинистом работал. Но Ирочке
он не нравился. Она в седьмом классе училась и считала, что у него руки слишком большие и волосатые. Говорила, как у бабуина. Слово- то где такое нашла?! У Бориса действительно были руки мохнатые, в черном вьющемся волосе, но человек он был добрый, веселый, так заразительно смеялся.
Это - то её и раздражало. Как сейчас помню: ростом он был высокий, голосом громкий, сам большой. Я так понимаю, мешал он ей…заниматься, сосредоточиться над учебниками.
У неё тогда уже цель была – поступить после школы в институт. И я её не трогала. Всё делала, чтобы она не отвлекалась от учебы. С Борисом пришлось расстаться. Да, я и не переживала вовсе!
Не понравился ей и другой мой знакомый.
Некто Алексей Иванович. Красивый мужчина был, хотя и немолодой. Слесарь-монтажник с хорошим заработком. Вот этот Алексей Иванович предлагал мне прямо переехать к нему с дочкой. Он как раз квартиру получил, тоже однокомнатную с большой кухней. Но Ирочка моя намертво заупрямилась. Она тогда стала заведовать школьной стенгазетой и как то быстро повзрослела.
Многое стала понимать. Не хотела меня ни с кем делить. Так и говорила: прежде всего, ты мне нужна! И я побоялась, что у нас может выйти серьезный конфликт. Боялась, что отношения у нас испортятся, что контакт с дочерью потеряю. Никак не могла такое допустить!
У меня с собственной матерью теплых отношений никогда не было. Так…поела - не поела, пришла- не пришла? Никогда секретами с ней не делилась, советов не просила. Даже плакать не могла при ней. Чувств к ней особо никаких и не было, так мне казалось…
Вот когда Ирочка родилась. Я решила – всё, буду ей как подружка. Нет, лучше даже.
Ты пойми, поэтому дочка мне - ближе всех! Поэтому постепенно я отошла от Алексея Ивановича. Это, несмотря на то, что он мне очень нравился и я ему тоже, надо думать.
Пауза
А Ирочка была мне не только ближе всего, но в ней, как я надеялась, как мы все надеемся, когда думаем о своих детях, - должны исполниться все наши желания, мечты, надежды. То есть, может быть, они, наши дети, достигнут того, чего мы не смогли, не сумели достигнуть? Правильно, я думаю? Вот я, например, институт так и забросила, хотя могла бы. …Ведь я и усидчивая была, и память у меня хорошая и
способная. А в садике что - одни дети и женщины! Все думала работу
себе более достойную найти, но как же дочь?
Как вспомню свои переживания, когда я на Железной дороге работала, а она в круглосуточном садике - на пятидневке! Так плохо становится. Нет, думаю, потерплю. Вот вырастет, тогда, что - ни будь и найдется!
Пауза
Постепенно, с годами, соседки-подружки все устроились. И я решила: пора и мне замуж. Ведь дочка выросла, и в остальном порядок.
День через день сижу вечерами одна - одинешенька. Не с кем, словом перемолвиться. К тетке стала чаще ездить, но это все равно не то.…
Сначала поменяла квартиру на двухкомнатную. В старом доме. Из удобств только туалет. И комнатки маленькие, но все же две. Зато у Ирочки своя собственная комната.
Сцена девятая.
В том же году познакомилась я с Володей. Володя Зыков - таксист. Помогал нам с переездом. Так и остался в друзьях. Он приходил к нам, и я чувствовала себя взволнованной и смущенной одновременно. Ходил вроде недолго и вдруг предложение сделал. Я отчего-то растерялась, говорю:
- А как же дочь?
Он смеется:
- Ирочка - большая девочка. Всё должна понимать.
И целует меня при ней. Тут, к сожалению, с предложением пришлось повременить. Ирочке всё это не понравилось, конечно, это уж было слишком! Поторопились мы. И каждый раз потом, обидевшись на что-нибудь, она кричала мне:
- Иди, целуйся со своим Володечкой!
Не находили они общего языка, чего там говорить. Один раз так и вовсе
на его шутку, как закричит:
- Не трогайте её своими шоферскими руками! Мне её после вас отмывать придется!
Так ревновала, так ревновала! Я - то её понимаю, никому меня отдавать не хотела, но Володя человек хороший. Когда я еще такого встречу в своем детском саду?!
Пауза
А вот ещё вспомнила: Володя слово «табурет» неправильно говорил. Мне так смешно было ( хохочет) А он как специально- тубарет, да тубарет! Я смеюсь – заливаюсь, а Ирочка вся красная становится:
- Деревня! Табурет!
Позже он стал при дочке помалкивать. Иной раз за Ирочкой внимательно так смотрит, а она книжками хлоп- хлоп по столу! Он и вовсе мрачнел.
- Простой как две копейки!- это она про него так говорила.- Ты мама, размениваешься все по простакам! Завела бы себе, какого-нибудь посолидней, а то одни шофера, да слесари.
- Ирочка, доченька, я же сама не царица! Из простых мы: ты, да-я! Главное, чтобы человек был хороший.
Она так злилась, так злилась, вся пунцовая делалась:
- Надо себе цену знать!- это значит она мне.
Пришлось и с Володей расстаться. Нет, не я с ним, а он – исчез в один день. Ох, и переживала я! Он ведь особенный был, и расставаться с ним больнее всего.
Пауза.
- Тогда мне опять приснился тот сон. Я иду, и дорога та же, длинная. Как и тогда, светлая, чистая. Деревья такие же…высокие, прямые. И идёт мне навстречу… приглядываюсь и вроде как узнаю, юноша такой… немного младше Ирочки. Улыбается мне и уже близко подходит и мне заговорить хочется, и… тут сон оборвался на этом месте. Я тогда проснулась и вспоминала, ну кто же это? Такой знакомый мальчик! Мучилась, что ведь знаю! И знаю его хорошо. Знаю, как родного… Я ведь не знала тогда, что это ты!
Сцена десятая.
Встает, ходит по комнате.
- Я старалась хорошо кормить и одевать Ирочку, старалась всегда что-нибудь модное ей купить или сшить. Ходила по домам убирать, чтобы доченька ни в чем не чувствовала нужды.
Старалась, кажется, изо всех сил, но главной в доме, то есть в нашей двухкомнатной квартирке, почему-то оказалась уже не я, а Ирочка. Она хорошо окончила школу и поступила в институт. Тут начались подружки, мальчики. Встречаться им негде. Я и говорю: зови к нам! Так всё и было: вечера, застолья. Сама всё больше на кухне
отсиживалась. Бывало там и усну, но не в претензии, нет, они мне не мешали и я им думается тоже. Опять же все дома, под присмотром.
Пауза.
Порой понимала, что стесняется она меня, и я чувствовала себя… виноватой перед ней, что ли? Например, не только без мужа живу, но и к тому же няней в детском саду работаю. Не смогла ее к музыке, танцам приучить. На всякие там кружки водить. Не случилось этого.
На третьем курсе она вдруг замуж собралась. Удивительно то, что мальчиков у нее вовсе не было, всё училась- училась.
Так неожиданно!
Не посоветовалась при этом, не показала жениха, а вот - поставила перед фактом. В один день вдруг говорит:
- Почему бы, мама, тебе не поехать пожить хоть некоторое время у бабы Нюси? - это значит у нашей старой тётки, в дачном посёлке.
- Что так, доченька? - спрашиваю.
- Мы хотим с Димой вместе жить.
- Так и живите - отвечаю.
- А ты что ж перед нами туда-сюда ходить будешь? - и глаза у самой испуганные.
При этих словах я растерялась. А она мне:
- Думай, мамочка, скорее, как тебе быть. Конечно же, будешь к нам приходить.
Смотрю на неё, и не верится: ты ли это доченька?! Лицо и шея красными пятнами покрылись. Видно как ей самой всё это тяжело дается.
Сцена одиннадцатая.
- Дочери я ничего не ответила. Не нашлась, что ответить. Хорошенькое дело – уйти из собственного дома. Да с какой стати? Да еще и к тётке. Она мне ничем не обязана. Одно дело в гости прийти, другое - жить.
На следующий день я втихаря от дочки взяла чемодан, кое-какие вещички. Вечером задержалась на работе, всё время раздумывала, что мне делать. Спросила заведующую, не могу ли я остаться переночевать, так как у нас в квартире ремонт начался. Неудобно же говорить, что родная дочь почти гонит меня из моего же дома.
- Пожалуйста, - говорит заведующая, - ночуй только недолго там со своим ремонтом затягивай.
Ложится на раскладушку рядом с куклой, укрывается одеялом.
- Знаешь, в первую ночь мне было очень страшно. Но на вторую ночь я уже не боялась и не беспокоилась. Только думала, неужели дочь не встревожило, что мать не вернулась с работы? Может, она решила, что я всё-таки поехала к тётке. Лежу ночью и так раздумываю. Потом вдруг Володю вспомнила, и так потеплело на душе. Я ведь его все время ждала. Вдруг, думаю, объявится? А то волноваться начинала, может, чего с ним случилось - за рулем как-никак!
А потом я вспомнила…. про мой сон. Думаю, а вдруг приснится? Но нет, встала утром с тяжелой головой.
Встает с раскладушки. Убирает постель. Обращается к Степанычу.
А, между прочим, деваться мне уже некуда. Позавчера я решилась и позвонила Ирочке по телефону. Она разговаривала со мной еле-еле. Я думаю, неужели придется и правда ехать к тетке Нюсе? А что делать? Страшно, тяжело…горько и делать не знаю чего! Так мне ехать к тетке не хочется, так не хочется! …
Складывает саму раскладушку, убирает в угол.
Вчера я все-таки попыталась снова домой вернуться, да и с Ирочкиным мужем хотелось поближе познакомиться… Нет, не так! Я надеялась, что доченька соскучилась по мне, и вернет меня обратно.
Поднялась к себе домой, открыла дверь своим ключом, дочь моя на пороге раздраженно так спрашивает:
- Где ты пропадаешь?
Я, конечно, ее поцеловала и объявила:
- Уезжаю я. Вот, за остальными вещами пришла.
Тут вдруг выходит Ирочкин жених или муж, уж и не знаю, как назвать, Дима и говорит:
- Здравствуйте! Вы на Ирку не сердитесь. Она еще молодая, жизни не знает. У нас дома и дед, и бабушка, и нас трое детей и родители. И все друг другу рады.
Спрашиваю, кто твои родители будут?
- Инженеры - геологи. В командировки часто ездят. Вы к нам часто приходите, и мы к вам приходить будем, а то и вовсе оставайтесь. Жить вместе будем.
Повезло Ирочке, такой хороший парень попался. Так и она у меня умница! Знает себе цену.
Знаешь, легче мне стало. Думаю, всё у дочери складно получается, а я наверно действительно мешать буду. Взяла из вещей только плащ и платок.
Плачет. Берет с вешалки плащ, надевает, подходит к окну, открывает его, вдыхает свежий воздух. Говорит, стоя у окна, периодически вытирая слезы.
Вернулась опять сюда. В последний раз… И ведь опять приснилась мне, снова та самая дорога. Иду я по ней, без конца и края, а она светлая, чистая, ровная. Деревья вдоль дороги высокие, аж голова кружится. Вдруг вижу, кто- то идёт мне навстречу … приглядываюсь – ах, это же ты, Костя, сынок мой не родившийся!
- Наконец-то я тебя узнала! Я так обрадовалась! Видно, что и ты был рад мне. только грустный какой-то. Вдруг ты у меня спрашиваешь:
- Как живёшь, мама? - а я отвечаю - Хорошо, сынок! Вот, Ирочка замуж собралась. А ты мне:
- Замуж-то, замуж, а тебя из дому?! - молчу, только плачу. - Я бы тебя никогда не обижал.
И смотришь на меня так ласково… А мне так по сердцу - больно….
А еще ты мне сказал:
- Дай ей жить своей жизнью, мама. А тебя уже ждут, давно ждут…
- Что же ты такое говоришь, сынок? Как тяжело… да и кто меня ждет? Кому я нужна?!
Закрывает лицо руками, плачет.
Слышен гудок автомобиля. Долгий, настойчивый.
Пауза
Открывает лицо, стирает слезы, смотрит в окно.
- Кто это? Рукой кто- то машет… вроде бы… Володя? Не может быть… Постой… Я эту машину, кажется, и вчера здесь видела. И еще раньше… это же Володя мой приехал…
Машет рукой в окно. Подбегает к Степанычу. Пытается растолкать его.
Срывается с места. Хватает сумку, чемодан. Идет к выходу. Останавливается. Берет куклу с раскладушки. Смотрит на нее. Гладит ее по голове. Сажает на место.
За окном слышен клаксон автомобиля. ГГ подбегает к окну. Снова машет. Кричит:
- Иду, иду, весь район разбудишь!
Степаныч просыпается.
–Что за шум? Ты куда это собралась?
ГГ торопливо идет на выход с вещами. Останавливается возле самой двери.
- Меня ждут. Давно ждут… (в сторону). Слышишь, за мной приехали.
Костя, сынок, теперь я точно знаю, что ты мне с того света всегда помогал... А я тебя, получается, предала?
Уходит за дверь. За окном все сигналит машина.
Степанычподходит к окну, смотрит, качает головой.- Во дела!
