Андрей Демьяненко – текст пьесы,
Василевская Ольга – все стихи,
кроме «Этот мир уникальная театральная постановка...»,
«Золото осени».
«Этот мир уникальная театральная постановка...», «Золото осени» – Демьяненко Андрей
-
В коробке головы
-
(пьеса для картонной коробки, двух поэтесс и автомата с газированной водой)
Место действия – предположительно Петербург. Но у Петербурга много лиц. Он может быть Москвой, Новосибирском или Римом.
Действующие лица и персонажи – Он и Она.
Большая картонная коробка. Очень большая, квадратная коробка. В человеческий рост. Два тела. Он и она.
Он садится, смотрит ошалело, зевает. Трет виски, что-то припоминает.
Читает стишок
Нас двое… мы вместе –
Пьеро и сатир –
В загадочном, сказочном месте…
Мне просто был тесен
Обыденный мир…
А ты не поймёшь моих песен…
Железная тара,
Глухая стена…
И воздух, печальный и старый…
Сижу без гитары,
Без карт и вина
И жду, как дурак, санитара…
Отваливается.
Храп.
Она поворачивается и случайно бьет его рукой.
Он поворачивается. Храп прекращается.
Они не знают о присутствии друг друга. Они не оглядываются.
Она поступает аналогично: садится, смотрит ошалело, зевает. Трет виски, что-то припоминает.
Читает стишок
Мой мир, похожий на сундук,
Вдали от всех храню.
Боясь чужих и грубых рук,
Опять кую броню.
А вне него такая мгла…
И людям невдомёк,
Что то, что всем раздать могла,
Сложила под замок…
Отваливается.
Она откидывается, но ей не спится. Она встает и начинает обследовать коробку.
Натыкается на второго.
Ей кажется, что он мертв.
Испуг от первого прикосновения.
Она: Ты кто?
Он: Что бы я помнил! А ты?
Она: А я... А я человек.
Он: Тогда я, наверное, тоже человек.
Она: А ты что-нибудь помнишь еще?
Он читает часть текста, но вдруг вспоминает, что это рассказ или стишок.
Он: «Такая сегодня погода переменчивая…
То нагловатое солнце облизывает подоконник, то серые тучи норовят обрызгать землю первыми грозовыми каплями.
Такая вот весна…
Я сегодня смотрю сквозь окно в своём кабинете, и радуюсь…
Эх, к чему бы?
Вот такая радость без причины никогда ни к чему хорошему не приводит. И почему нам не дают просто радоваться?
Ощущение такое, что мне ничего не надо делать, а только сидеть вот так – и моё время остановится. Только сиди – и смотри…
И тогда можно будет подумать – и перемотать жизнь за окном назад и вперёд, замедлить можно будет...»
Она увлеченно слушает.
Он: Но это по-моему литературный текст.
Она: А чего ты мне тогда голову морочишь?
Он: Что вспомнил, то и читаю.
Она: А где мы вообще?
Они оглядываются.
Он: (пожимая плечами) В коробке. Обычная картонная коробка.
Она: Тогда это не странно. Это обычно. (с иронией) Я каждый день попадаю в картонную коробку.
Он: Да? Действительно... Чего странного? (И приходит ему в голову мысль) А вдруг вокруг коробки вообще ничего нет!
Она: Такого не может быть. Должна же быть хотя бы пустота.
Он: Не придирайся. Ты как моя бывшая жена.
Он внимательно на Нее смотрит.
Он: А может ты она и есть? Хотя нет. Не похоже.
Она: О!!!
Он: Что?
Она: Ты начинаешь вспоминать. Ты был женат.
Он: Ты права. Давай, теперь и ты повспоминай.
Она:
Птицы срывались в двери и
падали в никуда.
Люди опять не верили,
видели - там вода.
...Скучными параллелями
тянутся провода…
Слушали это лето мы
честно, до тошноты,
мерили километрами
радости и мечты.
...Птицы сливались с ветром и
прятались под мосты…
Бодро шагали скверами,
прыгали в поезда.
Дни облачались в серое,
без ярлыков, без дат.
…На нотном стане серии
серы, песка и льда…
Книги, шурша страницами,
были, как спирт, чисты.
Люди смеялись лицами,
пряча свои хвосты.
...Рыбы питались птицами,
сплёвывая хребты...
Он: И что это?
Она пожимает плечами.
Она: Не знаю. Пришло на ум. Может, я поэт?
Он: Скорее, поэтесса. Ты же женщина.
Она: Ну, да. Человек. Женщина. Поэтесса. Уже выстраивается определенный ряд. Остается вылезти из этой коробки.
Он: Мне не хочется. А вдруг там действительно пустота. Вот представь себе: мы вылезаем, а там ничего.
Они вылезают из коробки в пустоту и падают. Они орут. Размахивают руками.
Она: Тогда мы вскочим в коробку обратно.
Он. Если она не улетит! Она дает иллюзию защищенности! Будто в домике!
Она: А мы прицепимся к коробке ниточкой и заползем обратно, когда надоест лететь отдельно!
Они карабкаются по нитке и забираются в коробку.
Он: Достаточно неприятно падать в пустоте без коробки.
Она: Было бы еще страшнее, если бы мы падали по отдельности.
Он: Меня беспокоит то, что мы представляли падение. Ведь это пустота. Возможно, мы взлетали. Почему мы так привязаны к падению?
Она: Попробуем? Вылезем?
Он: А может, там ещё одна картонная коробка. А там еще и еще.
Она: Это похоже на фильм ужасов.
Он: Мне кажется есть намного белее ужасные вещи, чем показывают в фильмах.
Она: О! Мы вспомнили о том, что существуют фильмы ужасов.
Он: И более ужасные вещи. Но мне почему-то приятнее думать о хорошем.
Она: Может, ты оптимист?
Он: Неа, мне просто приятно думать о хороших вещах. Причем здесь оптимизм?
Этот миг – уникальная театральная постановка,
шедевр утра глаза распахнул,
на лице неба луна и солнце,
шапка облака тоже тут,
кисти сосен наносят грим,
закрасили губы заката,
мы с подругой сидим, говорим
о том, что не бывает утраты,
есть находки, приобретения,
плавное перетекание,
и классика следующего мгновения –
вершина эпохи моих свиданий.
Она: А если там просто город? Я помню, что такое город.
Он: Я тоже помню. Представляешь! Вот смехота! Мы такие сейчас сидим на Дворцовой площади в коробке и разговариваем!
Они выбираются из коробки.
Она: Смотри ангел.
Он: Тепленько, солнце пригревает.
Стишки про город.
Она:
Ветер расплескал закат малиновый
на еще не окрылённый лес,
облака стояли кринолинами
под ажурной юбкою небес,
щурилась проёмами оконными
улица, подмигивая мне,
самолеты птицами картонными
проплывали в пряной тишине...,
то и дело снег ещё взъерошивал,
поднимал воротники пальто,
но его уже, как что-то прошлое,
попросту не замечал никто,
и как парафин от солнца таяли
девятиэтажные дома...
Словно пояс с постройневшей талии,
соскользнула с города зима.
Он: И чего мы в коробке сидели? Могли бы гулять. Пойдем трогать атлантам их большие пальцы ног.
Она: А зачем?
Он: Как зачем? Ты разве не знаешь, что так сбываются желания, когда прикоснешься к большому пальцу ноги атланта.
Она: И что ты загадаешь?
Он: Я еще не решил. Решу в прикосновении.
Она: Счастья, может?
Он. А чего его загадывать? Меня всё устраивает.
Она: Может, чтобы вспомнить?
Он: А вдруг мы вспомним и нам это не понравится?
Она: Да, страшненько.
Он: А мы и так всё вспомним.
Они забираются обратно в коробку.
Она: Странно выбираться из коробки даже если там город. Даже если там атланты. Вдруг они подумают, что мы бомжи.
Он: Мы не бомжи. У нас коробка.
Она: Вообще, странен человек забирающийся или выбирающийся из коробки...
Он: Мне кажется важнее вопрос не «где мы», а «зачем мы здесь»?
Она: И зачем по-твоему?
Он: Как зачем? Мужчина и женщина помещены в коробку. Неизвестно где. По-моему это очевидно.
Она: Воооот! Мы вспомнили о любви!
Он: (прислушиваясь) слышишь?
Она: (прислушиваясь) Что?
Он: Ощущаешь?
Она: (шепотом) Кажется да!
Он: (громко) Не чувствую!
Она: Что?! Что не чувствуешь?!
Он: Любви не чувствую!!!
Она: Досадно... Может, мы о ней забыли?
Он: Да, о чувствах постоянно забывают. Может, тупо секс?
Они смотрят друг на друга. Их лица сближаются.
Он: Секс без любви – это тупо. Хотя увлекательно.
Она: Я помню, что такое секс.
Он: А я не могу вспомнить. Помню восторг.
Она: А вдруг я замужем?
Он: Ну и что?
Она: Я не хочу изменять мужу.
Он: Я тоже.
Их губы почти касаются.
Она: Что тоже?
Он: Не хочу изменять твоему мужу. Вдруг он хороший человек.
Они отталкиваются друг от друга, смотрят в разные стороны.
Стишки про любовь.
Она:
Пусть ты накричишь лучше, чем будешь сидеть, молчать
о чем-то своём, пусть пока ещё и не нашем.
Жизнь - это тоже, в общем, своеобразный чат...
Если не в нем, то нигде ни о чем не скажем.
Ты, может, не знаешь, как много в твоих глазах,
того, что не ляжет чернилами ни на какую бумагу...
И пусть мир вокруг нас рассыпется в пух и прах -
поверь, иногда разрушение тоже бывает во благо...
И если мне больно, то значит - ещё живу,
и если мне страшно - не значит, что все исчезнет.
И лодочка наша мала, одинока, но всем назло - на плаву,
и как говорится, "и в здравии, и в болезни..."
Ты можешь не верить в смешные мои мечты,
ты можешь над ними даже всерьёз смеяться!
Они, ведь, не главное... Главное - это ты -
мечта, что была всегда, и должна остаться...
Он: Ты мне очень нравишься.
Она: Ты мне тоже.
Он: А ведь я не подумал о своей жене. Вдруг она у меня есть и она тоже хорошая, как и твой муж.
Она: Зато я подумала.
Он: Что подумала?
Она: Подумала, что вдруг ты женат...
Он: Но вернемся к тому с чего начали. К сексу без обязательств.
Она: Я думала, что мы только все решили.
Он: Ничего не решили. Оставили в подвешенном состоянии. Но это я по инерции. Вопрос был другой: зачем мы здесь?
Она: Нас хотят убить.
Он: Ага. Засунули в коробку и несут топить.
Она: Что-то вроде. Но мы вроде не двигаемся.
Он: Они проводят психологические тесты.
Она: Да?
Он: Это спецслужбы.
Она: Да.
Он: Или с нами снимают телешоу!
Она: Да!
Он: Нас похитили инопланетяне.
Она: Да!
Он: Они всех своих пленников сажают в картонные коробки.
Она: Да... Да вообще, все это бред. Всё пахнет абсурдом.
Он: Картонной коробкой все здесь пахнет.
Она: Давай, проковыряем дырочку...
Она тянется к стене коробки с намерением ее продырявить.
Он: (криком) Не смей!
Она вздрагивает.
Он: Извини, за крик...
Она: Почему?
Он: Ева когда-то надкусила яблоко.
Она: Но это коробка!
Он: А может так выглядит яблоко изнутри.
Она: Но я хочу посмотреть на то, что там.
Он: Вот так и с яблоком было. Она твердила и твердила: «Но я хочу его надкусить!»
Она: Представляешь, мы вспомнили о первородном грехе. Хотя нас тогда еще не было. Такое вообще возможно?
Он: Мне кажется, я что-то начинаю вспоминать... Автомат с газировкой... Автомат с газированной водой тебе ничего не говорит?
Она: Пить хочется. Да, вообще, как они посмели нас посадить в коробку?
Он: (значительно, с поднятым вверх перстом) нас!
Она: Да! Нас!
Он: Но кто они? Коробочные человечки? Психологи? Шоумены? Маньяки усаживатели людей в коробки?
Она: Не знаю. Я вспоминаю какие-то стоки. Они вплывают... проплывают через голову. И хочется их произносить.
Переверну небрежно лист,
не дописав тебе ответа –
я разобьюсь о грани света,
лишь сделав шаг из-за кулис…
И твой вопрос застыл, повис,
оставшись частью страсти лета…
Я не отвечу. Я допета.
Я растворюсь в толпе актрис…
Партер срывается на визг –
взлететь пытаюсь с края рампы,
встаю несмело на пуанты
под крики трепетные «Бис!»…
…Но в зале резко гаснут лампы –
и я лечу…
безмолвно…
вниз…
Он: Может ты актриса?
Она: Я поэтесса.
Он: (с восторгом) Да! Точно! Я тоже!
Она: Поэт?
Он: Нет! Поэтесса!!!
Она смотрит на него с недоумением.
Она: Ты чего из этих что ли? Ты гей?
Он: Ты хочешь сказать, что все поэтессы геи?
Она: Ты запутал меня.
Он: Не запутал. Мы в коробке.
Она: Но ты так и не ответил.
Он: Я вспомнил! Вспомнил! Я первый в мире мужик – поэтесса!
Она: Странное сочетание.
Он: Ничего странного. А ты не находишь странным, что многие поэтессы становятся беспричинно поэтами. И даже сами не могут это объяснить. Все эти переименования связанны с качеством поэзии. Считается, что женская поэзия плоха. А мужская хороша.
Она: Но это же бред.
Он: Я и говорю: это бред. Просто есть поэзия и всё.
Она: Зачем вот этот твой выпендреж?
Он. Я хочу наглядно показать абсурдность миграции поэтесс в поэты, сделать это еще более абсурдным.
Она: А зачем?
Он: Сделать ситуацию смешной и нелепой.
Она: Аааа, чтобы поржать.
Он: Не без этого. Но основная мысль другая. Мало кто хочет оказаться в нелепом и смешном положении. И все вернуться в положение естественное.
Она: А может это неестественно, что мы сидим в картонной коробке? Может, проковыряем дырочку? Посмотрим?
Он: (ложась) Неее... Если я поэт, то мне должно быть везде хорошо. У меня есть приют, бумага.
Она: Где бумага?
Он: Вокруг нас. А писать я могу ногтем. Или взглядом. У меня есть собственная личная муза.
Она: Ты прав. Что еще надо, если я поэтесса?
Ложится рядом, нога на ногу.
Начинает читать стих.
Она:
Ничего не весит пустота…
Но попробуй - вынеси её!
День за днём проходят просто так,
тянут за собой житьё-бытьё…
И молчанье падает на дно,
камнем в глубину моей души -
на слова скупимся мы давно,
говорить и слушать не спешим…
Взаперти томится стайкой птиц
всё, что не сказали без причин…
Их, прошу, на волю отпусти,
дай свободу птицам - не молчи!
Пусть летят! Пусть набирают вес,
набирают с весом высоту!
Ведь слова бескрылы, если все
люди выбирают немоту.
Чтобы было всё не просто так,
чтобы жизнь прожить хватило сил,
пусть ни с чем уходит пустота!
Нам её в себе не унести...
Он: Знаешь, мне постоянно вспоминается автомат с газированной водой.
Она: Может он – часть стиха?
Он: А тебе он не вспоминается?
Она: Ты просто хочешь пить.
Он: Дело не в этом.
Она: Здесь нет еды и питья. Будет странно помереть от жажды в картонной коробке.
Он: Я лично не собираюсь умирать. И это невозможно. В данной конкретной коробке... Тьфу! Я хотел сказать реальности! В данной конкретной реальности это невозможно.
Она: А я вспоминаю, что всё конечно. Даже жизнь.
Он: А я вспоминаю автомат с газировкой. Он наливает воду за стихи. Помнишь? Он появился в Городе. У него нет монетоприемника.
Он вылезает из коробки, подходит к автомату, ищет куда опустить монетку. Стукает автомат.
Он: Я помню этот автомат. И я помню тебя. Именно ты подсказала мне, что надо прочитать стишок собственного сочинения.
Она вылезает из коробки, подходит к нему.
Она: Нужно прочитать стишок собственного сочинения и он нальет воду.
Он: Вы издеваетесь?
Она: На классику не работает. Хорошо прочтете, даже с газировкой нальет.
Он: Золото осени искать не надо,
оно само любого найдет,
оно выглядывает из каждого сада,
прилипает на каждый сапог.
Его измеряют не в граммах, а в тоннах,
и не заметить его нельзя.
Его сметают сердитые дворники
и носят красавицы в волосах.
Всё это золото копейки не стоит,
и, согласитесь, оно бесценно, –
каждый лист внесен судьбою
в мозаику красоты мгновений.
Автомат наливает воду. Он предлагает ей. Она отказывается.
Она: Да-да! Я вспоминаю!
Он: Автомат этот еще исполняет желания. Я вспомнил! Я вспомнил, что я подумал!
Она: Не скажешь мне?
Он: Я подумал...
Она: Подожди! Подожди! Вдруг не сбудется!
Он: Я подумал: вот бы встретить хорошего человека, с которым можно было бы повести всю жизнь хоть в картонной коробке, хоть где... И оказался в коробке.
Она: Я тоже подумала нечто такое...
Он: Работает. Работает автомат.
Она: И что, хороший человек, мы посидим в коробке целую жизнь?
Они забираются в коробку.
Он: Вообще-то то было бы странно.
Она: Может, пойдем? Посмотрим... Мы же вроде разобрались во всём. И зачем мы. И кто мы. И где мы. Может, пора выяснить, где стоит коробка?
Он: Если она на кровати, то займемся сексом.
Она: А если в ресторане, то я буду омары.
Он: А если в самолете, то мы летим в Рим.
Она: А я в Хабаровск.
Он: Хабаровск – тоже неплохо, но давай сначала в Рим.
Она: Ладно. Пусть так. Италия. Идем?
Он: Или Франция?
Она: Разберемся. Но в России мы должны успеть к ужину. Я хочу вареную картошку с солеными огурцами. И котлету. Пойдем?
Он: Погоди... Понимаешь, я выдумал этот автомат.
Она: Не понимаю.
Он: Я автор миниатюры про автомат с газировкой, который наливает воду за стихи.
Она: И что это меняет?
Он: Ничего.
Он бьет по коробке и та рассыпается.
Рядом стоит автомат. Вокруг Петербург. Светает.
Он: Хочешь пить?
Они подходят к автомату. Она прикасается к автомату.
Читает стих.
Весна наступает со всех четырех сторон,
жжёт чувством шестым в окруженьи пяти углов…
И пусть это слово не ново - как мир старо,
но вновь, невесома, вступает в права любовь.
Бездонное небо в резном ожерелье звёзд:
ни выпить, ни вылить, увидеть - сойти с ума.
И пусть по законам негласным исход так прост -
но снова уходит усталая вдрызг зима...
Но снова так заново молод и чуден мир,
сорвавшись с петель, распрямляя витки пружин!
И кажется лучшей из всех сочинённых игр
в рассвете весеннем рождающаяся жизнь…