Помещение сельского почтового отделения. Стойка приема корреспонденции, стол с газетами, стулья. Слышно включенное радио, по которому идет выпуск новостей. Заведующая почтового отделения, Клавдия Федоровна, протирает тряпкой стойку и мебель. На ней тулуп, валенки, варежки, теплый платок. Звонит телефон.
Клавдия (подходит к стойке, снимает трубку телефона). Аллё! Почтовое отделение села Безмолвье слушает. Аллё, говорите! Я вас слушаю! (Кладет трубку) Вот, зачем звонить, если нечего сказать. Вы там сначала подготовьтесь, а потом уже звоните и отрывайте людей от важных дел. (Обращается к телефону) Бездельники и тунеядцы!
Клавдия. Опаздываете, товарищ! Почта открыта уже целый час. А печь до сих пор не топлена.
Семен. Клавдия, не гони волну, сама прибьет к берегу. Малёхо задержался по общественным делам. (Выходит на улицу)
Клавдия. С каких это пор у тебя завелись общественные дела? Фантазер!
Семен (входит с новой вязанкой дров). Говорю тебе, не бушуй! Вот оно – общественное дело! (Кладет дрова). Сегодня Пряхины не хотели сдавать для почты дрова. Пришлось провести с ними разъяснительную работу.
Клавдия. Опять руки распускал? Душегуб.
Семен (кладет дрова в печь, разжигает). Все было прилично, мадам, как в лучших домах ЛондОна и Парижа. Я просто объяснил этим крохоборам, что жить в обществе и быть свободным от общества нельзя.
Клавдия. С ума сойти, ты где этого начитался?
Семен. В прошлом месяце Степан Петрович вместо дров дал мне целую связку книг. Ну, я и прочел. Владимир Ильич Ленин «Партийная организация и партийная литература».
Клавдия. Серьезно?
Семен. Серьезнее некуда. Так что прояснил я Пряхиным всю ситуацию: идти против общего решения сельчан – оппортунизм и контрреволюция. Ну, конечно, тряхнул его самого пару раз. Но только тряхнул, без царапин и синяков.
Клавдия. Любишь ты, Сема, страху нагнать.
Семен. Пусть боятся, буржуи! Дров они пожалели. Сами-то в тепле сидят, а ты здесь – что? В Снежную королеву должна превратиться? Решили всем селом обеспечивать почту дровами, значит, так тому и быть. Дезертиров будем уничтожать сразу. Потерпи еще чуток, сейчас прогреется. (Подходит к стойке) Давай, я в журнале отмечу, кто сегодня и сколько сдал…
Семен записывает в тетрадь. Звонит телефон. Клавдия снимает трубку.
Клавдия. Аллё! Почтовое отделение села Безмолвье слушает. Говорите! Хватит, молчать, говорите! (Кладет трубку) Убила бы!
Семен. Зачем так сразу? Может, там, на линии, авария какая.
Клавдия. Какая авария? Если авария, то звонки бы не доходили бы. Я же слышу, как они в трубку дышат.
Семен. Тогда, это твой тайный воздыхатель.
Клавдия. Ты чего мелешь?
Семен. Эх, Клавдия, работа тебя погубит, жизни не замечаешь. А вдруг, кто влюбился в тебя, да и названивает, чтобы голосок твой ангельский послушать. (Передразнивает) «Аллё! Почтовое отделение села Безмолвье слушает. Говорите!»
Клавдия. Сейчас как поленом-то огрею. И будет тебе: аллё полное.
Дед Степан. Молодежь, физкультпривет! Дай мне, Клава, новенький кроссвордик. Хочу посидеть тут с вами, посудачить.
Клавдия (подает Деду Степану журнал кроссвордов). Тридцать рублей.
Дед Степан (кладет на стойку деньги, идет к стулу, садится, показывает в сторону радиоприемника). Что нового в мире?
Клавдия. Все как обычно: доллар растет, бензин тоже.
Дед Степан. Революции там нигде никакой не слыхать?
Клавдия: С утра все тихо было.
Дед Степан. Скучно.
Семен. Пряхины вот сегодня не хотели сдавать дрова на обогрев почты.
Дед Степан. Ишь, ты! Решили отколоться от народа, значит. А ты, Клава, перестань им газеты носить. Или, вот, консервы больше им не продавай.
Семен. Вот ты голова, дед Степан!
Дед Степан. Закон физики и жизни: если где-то чего-то убавилось, то, значит, в другом месте прибавилось. А, ну-ка, молодежь ответьте: в чём содержаться все химические элементы в метеоритах.
Клавдия (Деду Степану). Степан Петрович, ты и без нас все вопросы ответы знаешь, зачем нас допрашивать-то.
Дед Степан. Чудная ты, Клава. Так, я же общаюсь с вами, разговариваю. Человеку без общения никак. (Делает вид, что с кем-то разговаривает) Что вы сказали: ртуть? (Записывает в кроссворд) Подходит. Спасибо! Можно, конечно, с самим с собой поговорить, но с живыми людьми, оно как-то интереснее.
Звонит телефон. Клавдия смотрит на телефон, но трубку не берет.
Дед Степан (указывая на телефон). Вот! У людей тоже желание поговорить. Клава, ты чего это столбом стоишь? Ответь.
Клавдия. Не буду.
Дед Степан. Это что за сюрпризы?
Клавдия. А там не с кем разговаривать! Звонят и молчат. Мне некогда тратить на это время, у меня работы полно. Сейчас вон народ набежит, а я тут одна за всех кручусь.
Семен подходи к стойке, снимает трубку телефона.
Семен. Слушаю, говорите! Да, да, почтовое отделение села Безмолвье. Так точно, работаем. Все в порядке. Обязательно. Ждем!
Дед Степан (Клавдии). А ты говоришь, что там никого.
Клавдия. Кто это? Что сказали? Кого это мы ждем?
Семен. Да, я ничего не понял. Плохо было слышно.
Клавдия. А зачем ты трубку берешь? Тебе что ли звонили? Ты кто здесь такой? Чего ты лезешь, куда тебя не просят!
Семен. Клавдия, ты это…не бушуй, я же помочь хотел.
Клавдия. На фига мне твоя помощь, если ты плохо слышишь! А вдруг это начальство, а вдруг проверка какая?
Дед Степан. Клавдия, успокойся! Семен, кто там в трубке был, баба или мужик?
Семен. Голос хриплый, не понятно.
Клавдия. Вот те раз! Ты чего, совсем с дуба рухнул, не можешь бабу от мужика отличить?
Семен. Не кричи на меня! Я тебе уже сказал, что плохо было слышно, все хрипело и квакало.
Дед Степан. Это телефон, видать, уже старый, менять надо.
Клавдия. Вы чего чешете, какой старый телефон! Это у вас уши хрипят и квакают, и в мозгу булькает. Я каждый день по этому телефону разговариваю, и ничего у меня не хрипит.
Семен. Хватит врать-то! С кем это вы, Клавдия Федоровна, каждый день разговариваете?
Клавдия. Ты мне не начальство, чтобы перед тобой отчитываться. И вообще, почта – это государственное учреждение. Вы, гражданин, пришли письмо отправлять или бандероль?
Семен. Я дрова привез.
Клавдия. Привез – молодец. Вот и нечего тут без дела толкаться, очереди никчемные создавать.
Семен. Тебя сегодня с утра, что муха цеце укусила? Какая очередь? Да, и когда последний раз у тебя тут очередь была? У нас во всем селе три калеки осталось.
Дед Степан. Древнерусское слово, обозначающее увесистую чушку, раскачивая которую можно было, пробить ворота.
Клавдия. Мне ваш интеллектуальный кружок уже вот где сидит! (Показывает ладонью у горла)
Дед Степан (громко). Дура. (Записывает в кроссворд)
Клавдия. Что? Дура, значит! А, ну, выметайтесь отсюда, знатоки всезнающие! У меня перерыв технический. Мне сведения… туда… (Показывает пальцем наверх) нужно передавать!
Дед Степан. Эх, Клава, вот в школе я тебе все время говорил: читай больше, читай больше. Не слушала ты меня, Клава. Дура – это та самая чушка, которой ворота пробивали. Семен, у тебя в школе, как мне помнится, по истории пятерка была?
Семен. Так точно, Степан Петрович.
Дед Степан. Вот и пойдем отсюдова, нечего нам с двоечниками разговаривать.
Дед Степан и Семен направляются к выходу.
Клавдия. Стойте! С какими это двоечниками? Как же вам не стыдно, Степан Петрович! У меня двоек никогда не было: ни по истории, ни по литературе, ни по математике. Я – хорошисткой была, у меня в аттестате даже троек нет.
Заходит Пряхина. На плечах у нее большой рюкзак.
Пряхина. У вас тут что, гражданская война? Крики на улице слышно.
Клавдия. Тебе какая забота? Писем для вас нет, газеты только завтра будут. Так что иди, куда шла!
Пряхина. А я сюда и шла! У нас тут что, еще куда-то можно сходить? (Снимает рюкзак, ставит его на стойку). Вот!
Клавдия. Не приму! Посылка негабаритная.
Пряхина. Это не посылка.
Клавдия. А что это? Письмо?
Пряхина. Это старые газеты и журналы.
Клавдия. С какой стати? Здесь не библиотека.
Пряхина. Для печки…
Клавдия. Чего?
Пряхина. Вместо дров.
Семен. Ага, осознали свою вину перед обществом!
Клавдия. Люда, ты совсем с ума сошла? У меня тут не завод по переработке мусора.
Пряхина. А что, вон деду Степану, значит, можно, книги сдавать, а нам почему-то нельзя!
Дед Степан. Людмила, ну, ты чего? Я ж, того, Ленина сдал. Его сейчас-то не особо читают: нелеквид, так сказать. (Семену) Ты зачем, всем-то разболтал?
Пряхина. Он не болтал, он цитаты в пример приводил.
Дед Степан. Вот как! Молодец!
Клавдия (Пряхиной). А в следующий раз что, стул принесешь или дверь от шифоньера?
Пряхина. Жизнь покажет.
Дед Степан (Пряхиной). Случилось чего у вас?
Пряхина. Как обычно. Сегодня у Саньки настроение с утра не заладилось, вот и решил повредничать. Мол, хватит, дрова на эту почту тратить. Как - будто данью обложили.
Семен. Одним словом, буржуи! Раскулачивать вас пора.
Пряхина. Мы тут все буржуи. Не заметил? У тебя вон огород на две сотки больше нашего, и снег мы ручками гребем, а ты снегоуборщик себе прикупил.
Дед Степан. А я вообще ногами протаптываю. Мне с лопатой уже трудно управляться.
Клавдия. Ну, все! Вопрос закрыт. Раскулачивать ни кого не будем. (Пряхиной) Опять с утра ругались?
Пряхина. Не то слово. Разводимся мы.
Семен. Вот это номер!
Клавдия. Вы чего с дуба рухнули? А как же хозяйство?
Пряхина. А чего хозяйство? Оно при мне останется. А у товарища Пряхина теперь новая жизнь начнется.
Дед Степан. Вон оно как заворачивается.
Клавдия. Так все серьезно?
Пряхина. Серьезнее некуда. Он ведь еще в прошлом году меня уговаривал все здесь бросить и к детям в город перебраться. Мол, надоело горбатиться, надо на старости пожить в комфорте.
Семен. Во, дает! Какая старость? Он же моложе меня.
Дед Степан. И чего, значит, решили?
Пряхина. А пусть едет, куда глаза глядят. Я свой дом не брошу. У меня вон на кладбище все мои лежат: и деды, и родители, и брат… Куда я от них. Они же не простят. Мне и здесь комфортно. Журналы-то куда? В печь?
Клавдия. На полку вон поставь. Кто-нибудь все равно возьмет почитать.
Дед Степан. Умница, Клавушка! Мы же не варвары какие-то, чтобы книги сжигать.
Клавдия. А по истории у меня была твердая четверка!
Дед Степан. Помню я это, очень хорошо помню.
Пряхина. Я тут еще пирожки горячие принесла. С утра пекла. Может, чаю попьем?
Семен. Даже не знаю, можно ли в государственном учреждении чай-то пить.
Клавдия. Мы, сомневающимся, наливать не будем. Можете и в сторонке постоять.
Семен. А здесь еще и пирожки предлагали. Я пирожки поем, а чай дома попью. Степан Петрович, так можно?
Пряхина. Мне пирожков не жалко.
Клавдия и Пряхина расставляют чашки, раскладывают пирожки, включают чайник.
Дед Степан. Хватит вам уже ерничать друг над другом, успокойтесь.
Семен. Я вот что думаю, Людмила: если Санька все-таки уедет в город, то тебе помощник понадобиться.
Семен. Ты, Клава, не ревнуй. Я к тебе на чай буду заходить!
Дед Степан. Паршивец!
Пряхина. Хватит языки напрягать впустую. Садитесь за стол.
Все рассаживаются, наливают в чашки чай.
Дед Степан (Пряхиной). Санька-то еще может, раз десять передумает.
Клавдия. Это точно, мужики-то, народ не надежный. Сегодня – одно на уме, завтра – другое.
Семен. Не все мужики такие!
Пряхина. Да, хватит меня утешать. Я особо и не переживаю. Всю жизнь пахала на семью, теперь, может, и отдохну.
Дед Степан. Ну, тогда за свободу!
Дед Степан поднимает стакан с чаем, все чокаются стаканами. Неожиданно раздается громкий треск, свет гаснет.
Клавдия. Не волнуемся, не паникуем! Сейчас разберемся!
Семен. Замыкание, сто пудов замыкание!
Пряхина. Может, за Санькой сбегать. Он по электричеству знаток.
Дед Степан. Интересный оборот!
Клавдия. Подождите пару минут. У меня тут свечки припрятаны.
Опять раздается треск. Свет включается. У входной двери стоит Мужчина.
Мужчина. Здравствуйте, товарищи.
Дед Степан. Вот те раз! У нас оказывается гости.
Клавдия. Доброго дня.
Пряхина. Это как же?
Семен. Сегодня автобус-то, вроде, как и не ходит.
Мужчина. Я на служебной машине.
Дед Степан. Служивый, значит, человек.
Пряхина. Да, вы проходите. Присаживайтесь. Чаю хотите?
Мужчина. Не откажусь.
Мужчина проходит к столу, присаживается на стул. Пьет чай.
Пряхина. Вот пирожки, угощайтесь.
Мужчина. Спасибо.
Клавдия (Мужчине). Проездом?
Семен. Клава, ты чего болтаешь. Каким проездом. Дальше нашего Безмолвья дороги нет. Лес.
Мужчина. Нет, я сюда.
Дед Степан. Интересный оборот.
Клавдия. К нам что ли?
Мужчина. Так точно.
Семен. Слышал я, что нынче стали активно покупать землю подальше от столицы.
Мужчина. Возможно. Но я ничего не покупаю.
Дед Степан. Служивый человек на служебной машине – значит, по делам!
Пряхина. Вот какие у нас тут дела? Чай попить, да кроссворды поразгадывать.
Мужчина. А как же дом, хозяйство?
Пряхина. Так это завсегда при нас. Только это и осталось, другие дела давно закончились. У нас вон, Клава, еще при деле состоит, почта на ней. А мы уж, так… наблюдатели.
Семен. Да, как вспомнишь, так вздрогнешь.
Дед Степан. Цунами, землетрясение.
Мужчина. Это вы о чем?
Дед Степан. Катастрофа.
Мужчина. Я не понимаю.
Дед Степан. Бои местного значения. Жертв нет, но разрушения и пострадавшие имеются.
Мужчина (заглядывает в папку). У меня нет об этом никаких сведений. Меня не предупреждали.
Семен. А это наши собственные сведения, так сказать, личный счет.
Мужчина (заглядывает в папку). Здесь ничего не зафиксировано.
Дед Степан. Можно исправить ситуацию.
Мужчина. Не совсем понимаю, о чём речь.
Пряхина (показывает на папку). Так вы записывайте.
Мужчина. Я запомню.
Пряхина. Тогда слушайте. Все очень просто. Сначала у нас закрыли школу. Мол, детей бабы начали рожать меньше, значит, и учить особо некого. Учеников вон, стали возить в райцентр. Двадцать пять километров, конечно, не особо далеко, но не комфортно. Так что некоторые наши стали переезжать поближе к новой школе. А у деда Степана случился инфаркт. Он у нас из числа пострадавших.
Мужчина. Инфаркт? Из-за чего?
Клавдия. Наш Степан Петрович тридцать лет проработал в школе директором. Нас всех выучил. А вот школу свою не сумел отстоять.
Дед Степан. Не сумел. Факт. Сейчас от здания только половина осталась, разобрали по кирпичику.
Мужчина. Интересный факт. Получается, что у вас тут мародеры имеются?
Семен. Местные ни одного кирпича не взяли. Это гости постарались из райцентра и города.
Пряхина. Потом ликвидировали дом культуры. Видать, мы не так плясали или не то пели.
Клавдия. Я всегда вспоминаю, как мы туда на танцы бегали. Ты, Люда, меня вальс учила танцевать.
Пряхина. Мама у меня была заведующая в клубе. Я и сама потом там работала.
Мужчина. Получается, вы тоже пострадавшая?
Пряхина. Получается. Правда, я всегда хотела уехать из села. И уехала на следующий день после выпускного. Мечтала стать хореографом, поступила в институт. Закончила на отлично, устроилась на хорошую работу. А потом такая тоска навалилась. Не хватало мне в городе воздуха, простора нашего. Бросила все и вернулась. И не жалею. Клуб у нас хоть и небольшой был, но уютный.
Мужчина. Тоже по кирпичу разобрали?
Пряхина. Он деревянный. Стоит и гниет. Заколоченный, с замком на дверях. Вот такой у меня личный счет.
Клавдия. А затем очередь дошла до магазина.
Семен. Прикрыли нашу лавочку. Оптимизация!
Пряхина. Так что теперь у нас единственное место встречи - почта! Тут же и магазин и клуб! Газеты вон вслух читаем, кроссворды разгадываем, в шахматы играем. Два шага в сторону и можно хлеба прикупить, чай, кофе или консервы. Спасибо вон Клаве, терпит нас.
Клавдия. Это вам спасибо, не даете умереть холодной смертью. (Мужчине) Представляете, полгода назад начальство из райцентра решило, что почта может работать без обогрева.
Мужчина. Это как?
Семен (Мужчине). А что этот факт у вас там (показывает на папку) тоже не зафиксирован?
Мужчина. Упустили, наверное.
Семен. Не порядок. Вы обязательно запишите. Перестали дрова для почты возить. Так мы на общем собрании села решили взять шефство над нашей почтой. У нас тут лес кругом, мы что же, дров для почты не нарубим? Да, Людмила?
Пряхина. Да, Сема!
Семен. И теперь я каждое утро собираю по селу дрова. У нас тут и журнальчик имеется. Записываем, кто и сколько сдал.
Мужчина. По-деловому процесс налажен.
Семен. Учет и контроль. Только и всего.
Клавдия. У нашего Семена это главный пунктик. Он раньше бухгалтером работал, от его зоркого глаза ничего не скроется.
Мужчина. А теперь, значит, волонтер.
Дед Степан. Общественный деятель! Так точнее, будет.
Мужчина. Бухгалтерская работа наскучила?
Семен. Ушла в небытие вместе с фанерным производством. В райцентре была фабрика. Там я работал. Фабрику закрыли, все производство перевели в город. Но до города каждый день ездить на работу как-то далековато и накладно. Да, и семья у меня еще в ту пору была. Жена. Как-то не хотелось ее тут одну на всю неделю оставлять. Так и вышло. Без работы, но с женой. У нас огород большой, живность своя. Тут и рыбалка, и охота. Так что не голодали. А потом и занятие небольшое появилось.
Дед Степан. Бизнес!
Семен. Громко сказано. К нам иногда охотники наведываются, или туристы. Красоты посмотреть, по лесам побродить. Вот я их и сопровождаю. Естественно, не безвозмездно. Так что, на хлеб с маслом и сыром хватает.
Мужчина. Вы сказали, что семья была.
Семен. Была…
Дед Степан. Растворилась семья за туманам и за запахом тайги.
Семен. Степан Петрович, ну, зачем…
Дед Степан. Я уж думал, ты забыл, да успокоился. Ушла его благоверная несколько лет назад с туристами. Так что, Семен у нас жених, да еще и с хорошим приданным. Правда, девчата? Вон, и Людмила у нас тоже скоро в невесты запишется.
Мужчина. Это каким образом?
Дед Степан. С мужем разводится.
Пряхина (Деду Степану). Подожди, ты же сам же говорил, что Санька еще десять раз передумает.
Дед Степан. А если не передумает? В чужую голову не залезешь. Такой вот поворот событий.
Пряхина. Степан Петрович, так нельзя! Сначала обнадежили, а теперь…
Дед Степан. Эх, Людмила! До чего же ты нежная. Меня вон всю жизнь обнадеживали, а потом, раз и сам себя выручай! Вспомните, нам лет десять тому назад обещали асфальт новый проложить в Безмолвье, так до сих пор верим и ждем. А сколько мы писали бумаг о замене уличных фонарей? Еще просили, чтобы автобус почаще ходил! Так и живем с вечной надеждой.
Мужчина. Не радостно как-то.
Дед Степан. Это что ж, в райцентре про наши дела и слыхом не слыхивали?
Мужчина. А я не из райцентра. Я из мест более отдаленных.
Дед Степан. Вон оно как заворачивается-то!
Пряхина. Из города что ли?
Мужчина. А вас что, не предупредили?
Клавдия. Нет.
Мужчина. Хорошо, разберемся. (Клавдии) Я просил, чтобы вам обязательно позвонили и сказали о моем приезде.
Клавдия. Мне?
Мужчина. Именно вам, Клавдия Федоровна.
Клавдия. Я так и знала. Я так и знала! Это же комиссия! Проверка! (Семену) Это ты, тетерев глухой, виноват! Ничего не понял! Плохо было слышно!
Семен. Клава, не гони волну! Там, действительно, плохо было слышно. Там вообще ничего не было слышно!
Дед Степан. Я вчера по телеку передачу смотрел, там потерявшихся находят.
Клавдия. Ты, Степан Петрович, обладел от своего телека уже! Нет в моей семье потерявшихся, потому что моя семья – это я одна! И все об этом знают.
Дед Степан. У нас в селе знают, а в местах отдаленных может и не знают.
Семен. Клава, вдруг это наследство какое образовалось?
Клавдия (Семену). Ты-то куда лезешь? От тебя только одни неприятности! Фантазии свои при себе оставь.
Пряхина. Хватит, ерунду молотить! (Мужчине) Вы товарищ, с какой целью, собственно пожаловали?
Мужчина. Я приказ привез. Ознакомьтесь, Клавдия Федоровна, и распишитесь.
Клавдия. Приказ?..
Мужчина. Приказ.
Клавдия. Откуда?
Мужчина. Из департамента.
Дед Степан. Да, круто дело заворачивается.
Мужчина (Клавдии). Вы читайте. Там все написано.
Мужчина отдает Клавдии лист бумаги, Клавдия долго и внимательно читает.
Пряхина. Клава, не молчи. Чего там?
Дед Степан. Маневр.
Семен. Клава, ты это.. читай.
Дед Степан. Столкновение на поле противника.
Клавдия. Тут, того…
Пряхина. Да, чего там? (Подходит к Клавдии, берет бумагу, читает) На основании… приказываю…отделение почтовой связи села Безмолвье ликвидировать, должность начальника отделения почтовой связи сократить…
Семен. Внутренняя классовая борьба, как писал Ильич.
Дед Степан. Вот такой поворот событий. Полный разгром!
Клавдия. А меня куда? Я-то как?
Мужчина. Все в штатном режиме. Вам выплатят все полагающиеся компенсации. Предложат работу.
Клавдия. Где?
Мужчина. У нас есть другие отделения. Посмотрим, какие там имеются вакансии. По желанию, вы можете встать на учет в центре занятости.
Пряхина. А с нами что?
Мужчина. Вам вообще не стоит волноваться. Все в штатном режиме. Дом, хозяйство, охота, рыбалка.
Пряхина. Как же так можно?
Мужчина. Вы, Клавдия Федоровна, расписывайтесь. У вас еще есть два месяца полноценной работы. Надеюсь, за это время вы примете правильное решение.
Клавдия расписывается в приказе. Мужчина забирает у нее документ.
Пряхина. Вы не понимаете! Вы совсем ничего не понимаете? Семен, ты чего притих? Дед Степан! Клава!
Дед Степан. Капитуляция.
Семен. Это как-то не правильно. А письма, посылки, газеты?
Мужчина. И газеты, и письма, и пенсию вам будут привозить. Будут определены специальные дни.
Дед Степан. Это что же, жизнь по расписанию?
Пряхина. Да, черт с этими газетами! Нам-то что делать?
Мужчина. Не понимаю я вашего беспокойства.
Пряхина. Не понимаете, значит! Да, куда уж, нас понять. Отдирают от нас по кусочкам, по капелькам, авось не заметим, авось промолчим. Мы тут как на необитаемом острове! Ты, Степан Петрович, новый асфальт вспоминал. А зачем он? Ведь дальше проезда нет, лес сплошной, значит, и без нормальной дороги можно прожить. У нас вон в конце села река имеется, а через нее мост. Знаете, как мы его называем? Аттракцион! Там все доски уже давно прогнили. Так вот, чтобы не упасть с моста, мы его на четвереньках переползаем. А за мостом-то тоже люди живут, дома стоят. С конца лета и до начала лета здесь лучше и не болеть, и не умирать. Развезет дорогу или переметет, так неделю можем сидеть, отрезанные от цивилизации. (Мужчине) Это вам сегодня погода благоволит. А вот соседке Степана Петровича так не повезло. Двое суток к ней скорая помощь ехала. Тетя Нина все терпела, ждала, но не дотерпела.
Мужчина. Сожалею, но я, как видите, по другому ведомству.
Дед Степан. Железный аргумент.
Пряхина. А, может, и прав Саня: пора собирать вещи, да дергать отсюда!
Клавдия. Люда, ты же говорила дед, родители…
Пряхина. Им-то что? Лежат смирехонько. А я, в конце концов, не акробатка, чтобы по мосту, как в цирке, кульбиты накручивать. (Выбегает на улицу)
Дед Степан. Сбежала невеста. (Семену) Не будет тебе борщей и котлеток.
Клавдия. Какие вы однобокие!
Семен. Чего опять не так-то?
Клавдия. Кроме еды ни о чем другом думать не можете.
Семен. О хорошем думать не вредно.
Мужчина (Клавдии). Правильно замечено. Надеюсь, что вам, Клавдия Федоровна, все понятно.
Семен. Понятнее некуда.
Мужчина. До свидания, товарищи.
Дед Степан. Скорее всего, прощайте.
Мужчина выходит на улицу. Клавдия сидит на стуле, уставившись в одну точку.
Клавдия. Вот и я споткнулась о жизнь.
Семен. Может, я того… домой сбегаю за успокоительным. Тебе в такой ситуации грамм сто не помешает.
Клавдия. Поминки хочешь устроить?
Семен. Да, ты чего, Клава!
Дед Степан. Беги, Сема, это дело сейчас в самый раз будет.
Клавдия. Не надо. И здесь найдется. (Идет за стойку, открывает сейф, достает оттуда бутылку водки). Самое душевное лекарство.
Семен. Ты чего, Клава, на рабочем месте того-самого? И частенько ты так?
Клавдия. Бывало. Сижу тут, телефон молчит, никто не заходит. Слышно, как ветер свистит, да крышу потряхивает. Вот в такие моменты и лечусь. Двадцать пять капель. Эх, Сема, Сема, даже ты не смог мне так сердце разбить, как этот товарищ из департамента.
Семен. Вот зачем ты о прошлом.
Клавдия. Ты не понял. Я о настоящем. Разве можно так по живому? Взять, да оторвать. Как - будто и не было. Вы, Клавдия Федоровна, главное распишитесь. Нам бумажка нужна. А человек-то им не нужен. В наше время человек никому не нужен, даже самому себе.
Дед Степан. Крутой поворот событий получается.
Клавдия. Ошибаешься, дед Степан. Это не поворот, это настоящий тупик. Прав ты, Сёма, дальше дороги нет, сплошной лес. Такой вот географический факт. Только в учебнике об этом не напишут. Верно, Степан Петрович? Вот за это и выпьем. (Достает стаканы)
Семен. Расхотелось.
Клавдия. Мне и одной не привыкать.
Дед Степан. А вот это ни к чему.
Клавдия. Нравоучения читать будете?
Дед Степан. Думаю, не стоит. Взрослая уже.
Клавдия. Значит, рецепта счастья не ждать.
Дед Степан. Не сегодня.
Клавдия. А раньше Степан Петрович, вы всегда нам подсказывали, как надо правильно поступать.
Дед Степан. Ты и сама все знаешь.
Клавдия. Конечно, как говорится, все пройдет.
Дед Степан. Пройдет и это.
Клавдия. Всегда старалась понять, это придумали в утешение сильным, или в оправдание слабым.
Входят Пряхина и Пряхин с вязанкой дров.
Пряхина. Где этот?
Дед Степан. Который?
Пряхина. Служивый из департамента.
Дед Степан. Укатил уже. Чего ему с нами рассиживаться-то.
Пряхина. Не успели! Плохо…
Семен. А чего хотели-то? Дровишек презентовать?
Пряхин. Все юморишь, Сема.
Дед Степан. Быстро ты, Люда, туда-сюда обернулась. Аттракцион, да и только!
Пряхина. Да, я только за угол-то завернула, смотрю, на повороте Саня идет. Я к нему. Ну, и рассказываю ему про дела наши.
Семен. Как говорится, правду и только правду.
Пряхина. Да, иди ты, комментатор!
Семен. Я ж, того, обстановку разряжаю.
Клавдия. Помолчи лучше.
Пряхина. Так вот, а Саня тут же план действий придумал!
Дед Степан. План – это хорошо, раньше всегда по плану работали.
Клавдия. И чего же это Саня придумал?
Пряхина. Взять этого начальника в заложники!
Семен. Чума!
Дед Степан. Внутренний терроризм, так сказать. Это ж, такой поворот!
Клавдия. Вы это серьезно, что ли?
Пряхина. Вот тогда бы они там наверху сразу бы призадумались. А то прислали посыльного, приказами тут размахивать.
Дед Степан. В историю, значит, решили попасть.
Пряхин. В какую это историю? Мы же для общей пользы.
Дед Степан. Это завсегда так: говорят, что для общей пользы, а выходит, с точностью наоборот.
Клавдия. Опоздали. Другой план нужен.
Семен. Может, мировой пожар раздуем? Вон, Саня и дрова принес. Я тут быстро костерок могу организовать. Пусть полыхнет все к чертовой матери!
Клавдия. Ты чего на моей почте распоряжаешься? Поглядите, распорядитель объявился! Я только вчера тут генеральную уборку провела, все отмыла и отчистила.
Семен. Алё, Клава! Какая твоя почта? Приказ внимательно читала? Кончилась твоя почта! И ты вместе с ней.
Клавдия. А тебе какое дело?
Семен. Вот чума! Так и я хожу сюда. Это наша почта.
Клавдия. Сама решу, поджигать или нет.
Семен. Ну, давай, решай. А я бы запалил, чтобы не досталась она никому!
Дед Степан. Русский бунт - бессмысленный и беспощадный.
Семен. И веселый.
Клавдия. Нет, сжигать ничего не будем. Нужно действовать иначе.
Дед Степан. Как говорил классик, мы пойдем другим путем.
Пряхин. И как же?
Клавдия. Я думаю.
Дед Степан. Это самая трудная работа.
Пряхин. Голова ты, Степан Петрович!
Дед Степан. Да, это не я сказал.
Клавдия. Значит, так.
Дед Степан. Ну, держись, ребята.
Пряхина. Выкладывай.
Клавдия. Собрание закончено. Давайте-ка, все по домам.
Дед Степан. Неожиданный поворот.
Пряхина. Это как же?
Клавдия. А вот так. Если там (кивает головой наверх) уже все решили, нам чего тут суетиться.
Семен. Сдаемся, значит, без боя.
Пряхин (Пряхиной). Говорю я тебе: надо уезжать отсюда. И точка.
Дед Степан. Сколько у тебя, Клава, кроссвордов осталось? Давай я все и куплю. Буду теперь дома с ними разбираться.
Клавдия. Забирай так. Для тебя, Степан Петрович, этого добра не жалко.
Клавдия собирает все кроссворды, отдает Деду Степану.
Клавдия. Люда, ты свои журналы тоже забери. Пропадут они здесь.
Пряхин (Пряхиной). Зря несла. Уезжать надо.
Пряхина. Да, замолчи ты! Тебе надо – уезжай!
Пряхин. А тебе что надо? Я не только для себя стараюсь.
Клавдия. Идите уже домой. Там поговорите.
Семен. Дрова с утра собирал. Обратно что ли людям раздавать…
Пряхин идет к полке, забирает журналы, вязанку дров.
Дед Степан. Да, поворот. Я бы даже сказал: загогулина.
Все, кроме Клавдии, выходят. Клавдия подходит к двери, закрывает ее на ключ, дергает за ручку, как бы проверяя, на крепкость. Затем идет за стойку, что-то ищет там. Выходит из-за стойки. В руках у нее молоток, гвозди, пила.
Клавдия. Ничего, ничего. Наше дело правое. Выдержим.
Делает громче радио. Берет коробки для посылок, раздирает их и начинает заколачивать ими окна. В дверь начинают стучать. Слышны крики: «Клава, открой!». Клавдия включает радио на полную громкость и продолжает заколачивать окна.
II действие
Клавдия сидит в тулупе на табуретке посреди почты. Пряхина тоже одетая ходит по помещению, собирает порванные коробки. Семен пытается вставить на место выбитую входную дверь.
Пряхина. Не ожидала я от тебя, Клава, такого! Геройством, значит, решила заняться? Жанну Д*Арк решила изобразить?
Семен. Гражданка Пряхина, ты того, не бушуй.
Пряхина. А ты мне рот не затыкай. Накипело!
Семен. Понятно, вулкан проснулся. Все в укрытие!
Пряхина. Семен!
Семен. Слушаю и повинуюсь.
Пряхина. Как ты могла, Клава? Хотя чему я удивляюсь. Каждый думает только о себе.
Клавдия. Это не так.
Пряхина. Ты, Клава, толстокожая.
Клавдия. Не замечала.
Пряхина. Потому, что всегда была такой.
Семен. Поясните.
Пряхина. За молотком следи. А то без пальцев останешься.
Семен. Да, молчу я, молчу.
Клавдия. Ты, Люда, остынь немного. Я же о вас беспокоилась. Не хотела втягивать в эту историю.
Пряхина. Какая ты, Клава, заботливая! А ничего, что это и наша история тоже.
Семен. Оставим свой след для потомков.
Пряхина (Семену). Не отвлекайся! Забивай на совесть! (Клавдии) Неужели, ты думала, что мы спокойно в сторонке постоим?
Клавдия. Да, я так не думала…я просто…
Пряхина. Не доверяешь нам. Оно понятно, время сейчас мутное.
Клавдия. Ну, зачем ты так…
Пряхина. А ты зачем здесь закрылась? Чего задумала? Жизнь немила стала? Совсем рехнулась что ли? Давно в нашем Безмолвье таких потрясений не было. За ночь никто глаз не сомкнул. Ты, Клава, головой совсем плохо соображаешь. Думаешь, мужикам легко было с этой дверью справляться? Раньше-то на совесть строили. Это сейчас, дунешь на стенку, она и отвалится. Теперь еще и ремонтировать нужно.
Клавдия. Я хотела голодовку объявить.
Семен. Чего?
Клавдия. Голодовку. В знак протеста.
Семен. А нас почему не пригласила?
Клавдия. Куда?
Семен. На голодовку. Ну, типа, как на чай. Голодали бы вместе. Вместе-то оно веселее.
Клавдия. Сема, ты дурак?
Пряхина. А вот и не дурак. Молодец, Семен! Правильно! Голодать будем вместе!
Клавдия. Вы чего…оба с дуба рухнули?
Пряхина. Так нам отступать некуда – позади лес. Да, и к лету фигуру поправить нужно.
Клавдия. Люда, ты это серьезно?
Пряхина. А у тебя есть возражения? Тогда поставим этот вопрос на голосование. Кто за то, чтобы объявить всеобщую бессрочную голодовку? Ну? ( Пряхина и Семен поднимают руки. Клавдия смотрит на них недоуменно) Кто против? Воздержался? Замечательно, большинством голосов решение принято.
Входит Дед Степан с вязанкой дров и рюкзаком за спиной.
Дед Степан. По какому поводу собрание? Я вот дровишек принес. Надеюсь, вы тут не совсем околели? Семен, ты еще долго возиться будешь? С такими темпами здесь сугробы скоро наметет. В печь дрова подкинь.
Семен. Руководить каждый может. Только помощников не видать.
Пряхина. А Саню моего где потерял?
Дед Степан. Не дергайся, скоро будет. Доски с моего сарая тащит на тележке.
Пряхина. Чего это ты его запряг? На кой нам доски?
Дед Степан. Если тащит, значит, нужны. А еще я картошки наварил. И лекарство для сугрева принес. (Достает спиртное) Лучшее средство от нервов – вкусный обед! Девчата, собирайте на стол. (Достает из рюкзака кастрюлю)
Пряхина. Застолье отменяется.
Дед Степан. Война войной, а обед по расписанию.
Пряхина. Ни в этот раз.
Дед Степан. Да, чего у вас тут опять стряслось? Напугала ты меня, Клава! Серьезно так напугала. Сразу вспомнилось, как ты в шестом классе вот так тоже, в школьной кладовке заперлась. Помнишь? Я картошечку в теплое полотенце завернул, она еще теплая. (Начинает очищать картошку от кожуры) Вся школа тогда бурлила. А ты сидишь там и сидишь, даже не откликаешься. Вы тарелку-то давайте, не стойте столбами. Сам все почищу. Кто-то уже и в район позвонил, доложил. Ну, доброхотов всегда хватает. Начальство ругается. Чего, это, мол, у вас ученики вытворяют. А я ничего ответить не могу. А ты все сидишь в этой проклятой кладовке, не выходишь. Ну, зачем ты там запиралась, Клава? Зачем? Может, хоть сейчас скажешь?
Пряхина. Не скажет.
Семен. Ты-то откуда знаешь?
Пряхина. Догадываюсь.
Клавдия. Давно было. Не помню.
Дед Степан. Да, вас что тут приморозило что ли?
Пряхина. Ты, Степан Петрович, с картошкой погоди. Мы тут кое-что придумали.
Дед Степан. Придумали и хорошо. За столом и расскажете. Налетайте, а то остынет.
Семен делает пару шагов к столу.
Пряхина. Всем стоят!
Дед Степан. Да, что здесь происходит?
Семен. Общим собранием принято отказаться от еды.
Пряхина. Не иронизируй, Семен. Говори, как есть!
Семен. А я так и говорю.
Пряхина. В общем, так: мы решили объявить массовую голодовку.
Клавдия. В знак протеста.
Дед Степан. Вот оно как…значит, такой поворот событий. И на сколько рассчитываете?
Клавдия. Чего?
Дед Степан. Сколько дней думаете продержаться?
Семен. Я до вечера продержусь точно.
Дед Степан. И я о том же. Не протянете долго. Голодать не выгодно.
Клавдия. И что теперь? Разойтись по домам, и пусть все по течению плывет. Еще одна капитуляция? Лучше тогда, действительно, все спалить здесь к чертовой матери!
Семен. Эй, товарищи, вы уже как-то определитесь, что делать будем! Ремонтировать или сжигать! Какого я ляха тут с дверью напрягаюсь?
Дед Степан. Ты, Сема, главное не волнуйся.
Семен. Я же предлагал: с глаз долой, из сердца – вон!
Клавдия. А тебе только этого и нужно: из сердца – вон.
Семен. Клава!
Клавдия. Чего, Сема? Говори!
Семен. Ты это…тормози.
Клавдия. Да, я всю жизнь только это и делаю. Торможу! Ты, Люда, после школы взяла и уехала, не испугалась. А я испугалась. Как я без мамы! Так ничего кроме Безмолвья в жизни и не видела. Потом влюбилась в одного субъекта, да все боялась своей любви. Так боялась, что позволила ему жениться на другой. А когда другая его бросила, опять стала бояться.
Пряхина. Может, не будем сейчас. Ситуация не та.
Клавдия. Вот так всегда! У нас виновата ситуация. А сами – что? Боимся сказать, боимся сделать. (Деду Степану) Ты, Степан Петрович, спрашивал, отчего я в кладовке запиралась. А ты, вон, у Людмилы лучше поинтересуйся. Она в курсе!
Пряхина. Когда это было!
Клавдия. Ну, да, не всякое вспоминать-то хочется. Или надеешься на срок давности? Уверена, что и я не скажу. Так, я и молчала все годы. Потому что стыдно было. Перед вами стыдно, Степан Петрович.
Дед Степан. Эх, девочка, чего уж теперь.
Клавдия. А когда? Столько лет об этом и думала. Я ведь в кладовке заперлась по совету подружки своей, Люды Пряхиной.
Пряхина. Я только предложила.
Клавдия. Вы, Степан Петрович, нашей Людочке двойку по истории влепили. А ей двоечки нельзя было получать, ее отец за двоечки лупил. Она вас просила исправить оценку, а вы не согласились. Вот она и придумала, как вас за это наказать: «Давай, запрешься в кладовке! Вот тогда нашему Петровичу от начальства и достанется! Будет знать, как двойки ставить! Друзей надо поддерживать.» Ну, я и поддержала. Вы говорите, кто-то в район позвонил и доложил… (Смотрит на Пряхину) Она и позвонила, пока я в кладовке сидела. С нее, как с гуся вода, а все шишки на меня. От такого и станешь толстокожей.
Дед Степан. Настоящее пике, такой вот поворот событий. А я все думал, чего вы дружить-то перестали.
Пряхина. Дед Степан, я того… не понимала тогда…
Дед Степан. Не надо, Люда. Время прошло и все забыто. Давайте о настоящем. Картошка вот остывает, а это плохо. Ну-ка, все к столу! Семен, как там дверь?
Семен (делает последние манипуляции). Готово! Как новенькая!
Дед Степан. Вот и отлично! Девочки, не стоим, накрываем на стол! Нам главное, силы сохранять.
Клавдия. Значит, тихо-мирно по домам разойдемся?
Дед Степан. Почему тихо и мирно? Да, и расходиться нам рано.
Пряхина. Чувствую, придумал что-то старый вояка.
Рассаживаются за столом. Кушают картошку, пьют чай.
Семен. И каковы наши действия?
Дед Степан. Начинаем действовать по плану Клавы.
Семен. Это как?
Дед Степан. Да, все очень просто. Все вместе запремся здесь, на почте. И выдвинем ультиматум!
Пряхина. Круто!
Дед Степан. Будем держать оборону. До полной победы. Такой вот поворот событий. Вы знаете, ребятки, после истории со школой я несколько недель не мог из дома выйти. Стыдно было. Боялся в глаза ученикам смотреть. Всю жизнь я пытался учить добру, состраданию, справедливости, смелости. А сам взял, да испугался. Испугался, что сломают, не дадут спокойно жить, а еще хуже – создадут мне такую репутацию, что до смерти не отмоюсь. Вот и решил промолчать. Воевать с такой машиной бессмысленно.
Семен. А сейчас как? Тоже бессмысленно?
Дед Степан. Для меня нет. А вы…каждый решает для себя сам. Наступает время, когда молчать уже бессмысленно. Там, наверху, может и виднее, как нам тут лучше жить. Только тут живем мы, а не они. Так что, решил организовать себе собственную реабилитацию.
Семен. В таком случае нужно запастись провизией. Голодовка, я так понимаю, отменяется.
Входит Пряхин. Тащит пару досок.
Дед Степан. Ну, вот все в сборе. Слушай мою команду. Семен, забить все окна внутри и снаружи. Саша тебе поможет. У меня досок много, на все окна хватит. Девчата, вы займитесь продуктами. И еще, водой нужно запастись.
Клавдия. Тут у меня, на почте, целый продуктовый магазин. Думаю, на месяц точно хватит.
Дед Степан (Пряхиной). У тебя, Людмила, самое ответственное задание!
Пряхина. Вся внимания.
Дед Степан. Звони в город и делай заявление об ультиматуме!
Пряхина. А почему я?
Семен. У тебя опыт имеется.
Пряхина. Сема, я тебя когда-нибудь сотру в порошок! Не буду я звонить.
Клавдия. Совесть не дает? Или испугалась? А чего тогда тут выступала: это наша общая история. Давай, искупай свою вину! Звони и точка!
Пряхина. Да, куда звонить? Что говорить?
Клавдия. Сейчас я тебе все телефоны найду. (Клавдия идет за стойку, что-то ищет в бумагах)
Дед Степан. Клава, помнишь я тебе прошлым летом сюда, проигрыватель приносил. Жив еще? Или ты его ликвидировала?
Клавдия. Даже не трогала. Как поставила туда в шкаф, так и стоит. Музыку что ли будем слушать?
Дед Степан. Точно! Патриотическую! (Достает из шкафа проигрыватель, из рюкзака- пластинку)
Клавдия (Пряхиной). Вот, нашла. Это телефон приемной нашего начальства.
Семен. Еще нужно позвонить в МЧС, в газету и на телевидение. Пусть все знают.
Клавдия снова ищет что-то за стойкой. Семен и Пряхин заносят с улицы доски.
Дед Степан. Равняйсь! Стройся! (Запускает проигрыватель с пластинкой. Звучит «Марсельеза» на французском языке. Все заворожено слушают музыку.)
Пряхин. Это чего такое? Получается, танцы тоже будут?
Дед Степан (декламирует).
Любовь к отчизне и народу,
Придай нам сил на нашу месть,
И ты, прекрасная свобода,
В бой нас веди за правду и за честь!
Победа, ты нас ждёшь по праву,
Врагов прогнать нам помоги,
Узрят пусть битые враги
И твой триумф, и нашу славу!
Танцев не будет. Это «Марсельеза» - патриотическая песня времен Французской революции. Поднимала боевой дух защитников баррикад. Надеюсь, и нам поможет. Ну, что, бойцы, готовы? Тогда, в бой!
Дед Степан включает «Марсельезу». Семен и Пряхин начинают заколачивать окна. Пряхина звонит по телефону.
Пряхина. Алло! Это редакция городской газеты? Очень хорошо. Вас беспокоят жители села Безмолвья. Безмолвья! Слушаете? Очень хорошо. Слушайте внимательно! Мы хотим сделать заявление!
«Марсельеза» заглушает слова Пряхиной. Свет в помещении становится тусклым. Слышны стуки молотка. Видны силуэты людей, носящих доски, коробки, ящики и т.п. Сквозь звуки «Марсельезы» и стук молотка прорываются новостные сообщения телевизионных и радиоканалов: «Жители села Безмолвья выступили с открытым заявлением. Они протестуют против закрытия в селе почтового отделения», «Принятое решение о закрытии почтового отделения в селе Безмолвье обернулось настоящим скандалом», «Жители села Безмолвье возводят баррикады» и т.п. Сводки новостей перекрываются телефонными разговорами Пряхиной и Клавдии, голосами Семена и Пряхина.
Пряхина (говорит в телефон). Для того чтобы попасть на пресс-конференцию, вам нужно пройти аккредитацию. Да, на нашем сайте. Записывайте: «Безмолвье. До востребования. Точка. RU». И поторопитесь, количество мест ограничено.
Клавдия (проходит мимо Пряхиной). Сегодня были звонки от двух телеканалов, просят разрешение на эксклюзивное интервью. Кому дать согласие?
Семен. Благотворительный фонд «Вместе со всеми» отправил питьевую воду и предметы первой необходимости.
Пряхина (говорит по телефону). Вы хотите начать переговоры? На каких условиях?
Пряхин. Из города пришла целая машина дров. От кого неизвестно.
Клавдия. Необходимо определиться с датой прямого эфира.
Пряхина (говорит по телефону). Вы звоните уже десятый раз! Мы не будем сотрудничать с вашей газетой. Категорически!
Голоса вновь заглушаются новостными сводками различных теле- и радиоканалов. «Несколько жителей села Безмолвье забаррикадировались в здании местной почты и отказываются выходить», «В Безмолвье прибыли представители городской и областной администрации, а также руководители силовых структур», «Несколько дней подряд в Безмолвье приезжают волонтеры, поддерживающие протестующих сельчан», «Начальник управления информации областной администрации заявил, что подобные действия со стороны местных жителей недопустимы». Помещение почты превратилось в укрепленное оборонительное помещение. Стоят бутылки и ящики с водой, коробки салфеток, канистры с бензином, коробки с лекарствами, продуктами и т.п. Пряхина сидит за стойкой, отвечает на звонки, Клавдия пересчитывает коробки, Семен утепляет окна, Пряхин устанавливает штатив для съемки.
Пряхина (Пряхину). Это хорошо, Саня, что мы не уехали.
Пряхин. Чего хорошего-то?
Пряхина. А как бы мы сейчас вернуться смогли бы? Вон, все Безмолвье в кольцо взяли. Проезд только по спецпропускам.
Пряхин. И в кольце можно дырочки найти, если знать все тропинки и овраги.
Пряхина. Как ты прав, Саня. Нельзя нам от этого отказываться. От своих тропинок и оврагов. Ты вот все хотел к детям в город. Мы их вырастили, обули, одели. Теперь они сами должны идти. Без нас. Ну, зачем нам в этом городе суетиться. Неужели тебе здесь плохо стало?
Пряхин. Мне хорошо, Люда, там, где ты.
Пряхина. Значит, все порешали?
Пряхин. Выходит так. (Пряхин подходит к Пряхиной и крепко сжимает ее в объятиях)
Семен. Товарищи, не отвлекаемся на личное!
Пряхина. Семен, ты лучше за собой следи. А еще лучше сам займись своим личным. Давно пора.
Пряхин. И обстановка этому благоприятствует.
Семен. Это же, в каком смысле?
Пряхин. Замкнутое пространство.
Пряхина. Ну да, в этой ситуации сбежать-то труднее будет.
Семен. Ты, гражданка Пряхина, сейчас на что намекаешь?
Клавдия. Люда, вот зачем начинать?
Пряхина. Так ты сама-то никак начать не можешь. Все боишься. Ты уже дважды этого, дурака никчемного, упустила. Вот он, третий раз! Бери, хватай! Хватит, топтаться на месте, да слезы глотать.
Семен. Чего это я никчемный? Это вон, Саня у тебя все вкривь да вкось, ни шатко, ни валко.
Пряхина. А тебе какое дело? Меня устраивает! Да, такого, как моя Саня, поискать еще надо. Это ты никому не нужный субъект оказался. Жених без невесты, мужик без бабы!
Семен. Пряхина, не гони волну! Захлебнешься!
Пряхин. Семен, ты того…
Клавдия. Люда, нельзя так. Семен-то в чем виноват?
Пряхина. Ты еще скажи, что он святой. Ангелочек невинный.
Клавдия. Этого не скажу. У каждого за душой камешки валяются.
Пряхина. Давай, защищай! Страдай по углам всю жизнь, а он тебя, и знать не знает, и в твою сторону смотреть не хочет.
Семен. Пряхина, угомонись!
Пряхин. Семен, ты того!
Семен. Чего того? За бабой своей следи. Лезет вечно не в свои дела.
Пряхина. А тебе и следить-то не за кем. Вот ты и звереешь день ото дня.
Клавдия. Не надо, Люда! Семен он другой, он хороший.
Пряхина. Конечно, хороший, да не твой.
Клавдия. Да, не мой! Не мой! Что теперь – убить его? Убей! Тебе легче от этого станет? А мне и того достаточно, что он рядом ходит, дрова мне приносит, шутки свои дурацкие шутит. Мне достаточно, что я его вижу и слышу. Хватит об этом. Что говорить, душу рвать. Тяжело, плохо. Была бы смелее, может, вцепилась бы и не отпускала. А зачем? Все надо по любви делать. Без нее худо, ой, как худо.
Пряхина (обнимает Клавдию). Прости меня, Клава. Я не со зла. Сердце всю жизнь за тебя болит. Обидно. Вот что им, мужикам, нужно? Все ищут, выбирают, а счастье-то, может совсем рядом, под боком. Не замечают. (Начинает плакать)
Клавдия. Может, оно и к лучшему. (Обнимает Пряхину)
Пряхина. Ты прости меня, Клава, за кладовку эту дурацкую. Дура была. (Плачет)
Клавдия. И я хороша. Согласилась. Не лучше тебя. Такая же дура. (Плачет)
Семен. Девчата, да вы чего? Не надо.
Пряхин. Утопите нас сейчас.
Семен и Пряхин обнимают Клавдию и Пряхину. Стоят вчетвером вместе, обнявшись. Раздается глухой стук. Стук повторяется. Все начинают оглядываться, не понимая, откуда идет стук. Стук усиливается. Все ищут по помещению, откуда идет стук.
Семен. Простукивают, гады.
Клавдия. Да, подождите вы. Сейчас, сейчас.
Пряхина. Они что, бомбу хотят под нас подложить?
Пряхин. Клава, давай я на чердак вылезу, погляжу.
Клавдия. Вспомнила! Идите сюда! (Клавдия выглядывает из-за стойки) Это здесь.
Все забегают за стойку. Слышна возня, слова «Острожнее, по-тихоньку, давай-давай». Из-за стойки появляются Клавдия, Семен, Пряхины и Дед Степан.
Дед Степан. Молодец, Клавушка, не забыла!
Семен. Степан Петрович, это ты как же? Из - под земли!
Пряхина. Чудеса!
Дед Степан. Никаких чудес. Этому зданию сто лет в обед. А если точнее, то сто тридцать пять. Построено в конце 19 века бывшей хозяйкой местной усадьбы. А в этом здании, где мы сейчас засели, находилась пристройка к ее дому. Барыня была очень боязливой, пугалась местных крестьян, и все время боялась пришлых разбойников. Вот и повелела выкопать подземный ход для поспешного бегства на случай чрезвычайной ситуации. Когда сносили основное здание, нашли много каких-то чертежей. Отдали мне в школу, как историку. Я не поленился и все внимательно изучил. Так что про этот ход я много лет знаю. Никому не говорил. Пришлось, правда, как-то Клаве рассказать. Решил проверить его работоспособность. Ну, и доверил Клаве историческую тайну. Сегодня решил снова осмотреть на всякий случай. Вот, пролез без проблем.
Семен. Значит, план эвакуации тоже имеется?
Дед Степан. Будем надеяться, что это план останется планом. Но если случится настоящая заварушка, то девчата сразу спускаются в лаз, потом Семен и Саня.
Клавдия. А вы?
Дед Степан. А я буду работать отвлекающим маневром. Мне терять-то уж точно нечего.
Пряхина. Это что же, опять все шишки на вас повалятся?
Дед Степан. Это не страшно. Давно я такого удовольствия от жизни не испытывал.
Пряхин. И какие там новости на воле?
Дед Степан. Пока все тихо. Выставили посты вокруг села. У здания почты никого. Пару машин со штатскими. Думаю, будут действовать поэтапно. Сначала отключат свет.
Семен. Типа, акт устрашения.
Пряхина. А потом?
Дед Степан. Потом пришлют переговорщика.
Семен. Ага, уговаривать начнут, обещания обещать.
Пряхин. Все-то ты знаешь, Степан Петрович.
Дед Степан. Историка трудно чем-либо удивить. Телефон-то еще работает? Ну-ка, Клава, проверь.
Клавдия. Работал. (Подходит к телефону, поднимает трубку, слушает) А теперь не работает. Тишина. Гудков нет.
Пряхина. Началось!
Дед Степан. Попробуй куда-нибудь позвонить.
Клавдия набирает на телефоне номер. Ждет. Отрицательно машет головой.
Дед Степан. Понятно. Телефон и телеграф. Всё по старинке. Мобильные телефоны зарядили? В игры не играем, в интернете зря не сидим.
Пряхин. Так точно!
Дед Степан. И самое главное, стараемся громко не разговаривать.
Семен. Думаешь, штурмовать будут?
Дед Степан. Это крайний вариант. Хотя исключать его нельзя.
Звонит телефон. Все замолкают и смотрят на телефон. Телефон умолкает, потом снова звонит.
Дед Степан. Ну, вот! Активные действия начались. (Подходит к телефону, снимает трубку) Слушаю!.. С вами разговаривает Степан Петрович Вихров… Конечно, помню. Завидую вашей интуиции. Поговорить можно… Дверь открыта, приходите. (Кладет трубку) Встречайте гостя. Семен, дверь открой.
Семен открывает дверь, стоит возле двери. Клавдия и Пряхина встают за стойку. Пряхин встает по другую сторону двери. Дверь открывается. Входит Мужчина.
Семен. Невеселая работа у служивых людей. (Закрывает дверь на засов)
Мужчина. И снова здравствуйте. Наделали вы шуму на всю область. Глава райцентра в больницу с сердечным приступом слег. Губернатор отпуск свой прервал. Ждем его с минуты на минуту.
Дед Степан. Старики говорили, что в 1837 году через наше село проезжал император Александр II. Рассказывали про красивую карету, большой обоз, тянувшийся следом за ней. Но это только были разговоры. Никаких официальных документов, подтверждающих это, не сохранилось. Так что, приезд губернатора – это важная веха в истории нашего Безмолвья.
Мужчина. Иронизируете?
Дед Степан. Ошибаетесь. Выражаю надежду.
Мужчина. Предлагаем решить все спорные вопросы до приезда губернатора.
Дед Степан. А разве от нас что-то зависит?
Мужчина. Как изволите вас понимать?
Дед Степан. Вы когда школу закрывали, разве спросили нашего мнения? Или когда клуб ликвидировали, посоветовались с жителями? Нет, вам это было не нужно. А сейчас вы предлагаете что-то решать.
Мужчина. Как вам объяснить…есть нормативы, стандарты…по количеству жителей, квадратных километров, объему, киловаттах и прочее
Пряхина. Хватит нам голову забивать ерундой! Оставьте свои нормативы при себе! Я живой человек, а не какой-то там стандарт.
Семен. Вы, товарищ, зря время теряете.
Мужчина. Значит, не договоримся. (Идет к двери) Вы думаете, что эта история кому-то по-настоящему интересна? Ну, пошумят газетенки и телевизор недели две-три, потом найдут других героев. Глава райцентра выйдет с больничного, и его спокойно переведут на другую работу. Не уверен, что важная веха в истории вашего Безмолвья вообще когда-нибудь произойдет.
Дед Степан. Не умеете вы держать обещания.
Мужчина. Завидую я вам. Знаете, за что сражаетесь.
Клавдия. А вы разве – нет?
Мужчина подходит к двери. Семен открывает засов. Мужчина выходит. Пряхин смотрит в окно через щель забитых досок.
Клавдия. Степан Петрович, и что теперь?
Пряхин. Они уезжают.
Пряхина. Как? Действительно?
Семен. Не верю! Ура!
Клавдия. Мы что, победили?
Дед Степан. Не думаю.
Пряхина. Так они же уехали!
Дед Степан. Это ничего не значит. Прав служивый из департамента: пара недель и про нас забудут. Ну, кому интересна сельская почта и горстка местных сумасшедших? Не того масштаба скандал. Да, и не скандал вообще. Так…недоразумение. Не нужны мы им. Не интересны.
Семен. И что делать?
Пряхина. Выходит, все было впустую?
Клавдия. Нет, ребята, все было здорово и правильно.
Пряхина. Ты, действительно, так думаешь?
Клавдия. Уверена. Я всегда думала, что живу одна-одинешенька. Ошибалась. (Пряхиной) Да и у вас, я понимаю, все определилось.
Пряхина (обнимая Пряхина). Думаю, да.
Дед Степан. Как мне помнится, у нас прямой эфир был запланирован?
Клавдия. Да. Саня, вон аппаратуру настроил.
Дед Степан. Мы планов своих менять не будем. У тебя, Клава, лопата тут имеется?
Клавдия. Естественно. (Клавдия идет за лопатой, приносит).
Дед Степан (достает из рюкзака полотно, разворачивает, это российский флаг, натягивает флаг на черенок лопаты). Врубай, Саня, камеру! Пусть нас услышат. Клава, на тебе проигрыватель!
Пряхин включает телефон на штативе. Клава заводит пластинку с «Интернационалом» на проигрывателе. Дед Степан с флагом стоит перед камерой. Все собираются вокруг него.
Дед Степан. Дорогие друзья! С вами на связи жители села Безмолвья!
