Михаил Павлович – Великий Князь, брат Николая Первого
Алексей Горошин – офицер артиллерии, на стороне Николая и… декабрист.
Первый придворный – человек свиты
Второй придворный – ещё один человек свиты
Алексей Фёдорович Орлов – генерал-адъютант, командир лейб-гвардии конного полка
Митрополит Серафим – Петербургский и прочих епархий
Митрополит Евгений – Киевский и Галицкий
Граф Милорадович – военный генерал-губернатор Санкт-Петербурга
Первый артиллерист
Второй артиллерист
Кондратий Рылеев – поэт, радикальный декабрист, руководитель восстания
Александр Якубович – герой кавказец, тем неожиданнее предательство
Александр Пушкин – поэт, гений
Сергей Трубецкой – князь, полковник, несостоявшийся диктатор декабристов
Николай Панов – поручик лейб-гвардии Гренадёрского полка, декабрист
Евгений Оболенский – князь, один из руководителей восстания
Пётр Каховский – радикальный декабрист, обагривший руки кровью Милорадовича
Вильгельм Кюхельбекер – лицейский друг Пушкина, декабрист
Юстина – сестра Кюхельбекера
Анна – жена Горошина
Наталья – жена Рылеева
Крестьянин – случайно оказавшийся в пекле событий персонаж.
Жандармский офицер – службист, в свободное время, любитель высокой поэзии.
Солдаты, офицеры, жандармы и прочие участники событий
Первое действие
Шум толпы (за занавесом)
…Что там? Что?
…Ничего – бунтуют.
…Что хотят?
…Не хотят присяги.
…Николая – с престола сдует
от солдатской хмельной отваги.
…Константин – государь законный!
…Потому и стоят стеною –
Пётр Великий, за их спиною
вздыбил кОня.
Тем временем, открывается занавес. Сенатская площадь. Пушка с расчётом. Николай, в мундире Измайловского полка, задумчиво сидит на полковом барабане. Неподалёку волнуются преданные царю военные, штатские и духовные. Где-то, вне пространства сцены (скорее всего, со стороны зала), мятежное каре декабристов. В их сторону и нацелена пушка.
Первый артиллерист
А хорошо бы… стрЕльнуть для согрева!
Уж больно зябко…
Второй артиллерист
СтрЕльнуть? В них? Ты что?!
Ведь там – свои!
Первый артиллерист
Свои? А тот, в пальто?
Там… слева.
Он тоже свой? Вглядись, ну чисто немец –
Как чёрный грач, слоняется один.
Знать, дворянин.
Второй артиллерист
Известно, иноземец –
А всё ж… русак. Ну как стрелять в своих?
Вон, государь… и тот – засомневался,
Сидит… притих.
Первый артиллерист
Уж больно зябко. Я бы отстрелялся…
Горошин
О чём сомнения? На площади – свобода.
Она и для тебя, и для него.
Лишь нужно поддержать друзей народа.
Второй артиллерист
А сам-то здесь чего?
Раз там – друзья.
Горошин
Прошу не забываться!
Второй артиллерист
Виноват!!
Горошин
…Прости несдержанность – ведь я… твой друг, солдат.
Второй артиллерист
Вы… офицер. Вам другом быть нельзя –
Как покомандуешь?
Первый артиллерист
Замёрз я. Мочи нет.
Такое, вишь, событие в стране…
Горошин (вскакивая, при виде приближающегося Михаила Павловича)
Великий князь! Про что общаюсь с вами…
Второй артиллерист
Язык, понятно, держим за зубами –
Сочувствие бунтовщикам опасно.
Горошин
Прекрасно.
Михаил Павлович (подходит, нарочито панибратски)
Ну, как готовность? Говорите просто,
Без церемонии. Мы здесь – друзья.
Горошин
Ориентиром – памятник. Промазать в цель – нельзя.
Мятежное каре – сродни погосту.
Но… позабыли подвезти заряды.
Михаил Павлович
Мы в курсе. Привезут, как станет надо.
Пока надеемся на силу слова.
Но быть готовы!!
Да… как закончится, готовьте грудь к награде.
(вздыхая, уходит) Прадедушка – мишень для наших ядер!
Первый артиллерист (вдогонку)
И водочки!
Михаил Павлович
И водочки для всех. (уходит)
Второй артиллерист
Запутался ты, барин, просто смех –
На площади друзья, а сам, как в тире,
Об верном говоришь ориентире.
Николай одинок – он среди всех и… ни с кем.
Николай
Видит Бог, не хотел. Так вышло.
Но пришлось, против воли, мне
Рай семейный менять на дышло –
Стать возничим своей стране!
Видит Бог, не хотел. Внезапно
Оказался за всех в ответе.
Я – отец. Россияне – дети.
Если б время вернуть обратно…
Но, отныне, за всё царство,
Отвечаю своей главой.
…Только стоит ли государство
Крови, пролитой за него?
Бунт – не праздник. К чему салюты?
Жерла пушек готовя к бою,
Спорю истово сам с собою –
И теряю часы… минуты.
Появляется Милорадович. Он в парадном мундире, весь в орденах. Но… одежда его в беспорядке, что контрастирует с нарочитой помпезностью облика – мундир расстёгнут и частью вытащен из-под шарфа, воротник несколько оторван, лента измята, галстук скомкан.
Милорадович(резко схватив Николая за локоть, почти оборотив его к себе лицом)
Смотреть на кровь. (делает повелительный жест, Милорадовича уносят)
Она палит огнём –
Замёрзшие кровинки… на снегу.
На белом – красное. Совсем недавно он
Был полон сил… нет! Не могу о нём!!!
(про себя) …А, в общем-то… он смерть за дело принял –
Всему виной чрезмерная гордыня…
Митрополит Евгений
Прости нас, государь – мы слова ждём.
Николай
Да-да, конечно… требует закон…
Раз перейдён кровавый Рубикон…
Ответ… царя. За смерть героя месть.
Как с верными войсками?
Михаил Павлович
На подходе.
Другие – здесь.
Николай
Хоть наш кулак пока не собран весь –
Пусть конница атакою выходит!
Орлов, прошу – клинком судьбы звеня,
Им передайте мщенье… от меня.
Орлов
Ура, орлы! Нас царь своей рукой
Послал вперёд, чтоб уничтожить нечисть! (устремляется громить бунтовщиков)
Николай(про себя)
И всё. Не отступить. Гарцует конь,
В предчувствии неотвратимой сечи –
Брусчатка жаждет крови человечьей!
И ужас, и тоска.
…Хочу мечтать я!
Столкнутся, вдруг… на площади войска,
Обнимутся и… станут братья.
И будет мир! И я их всех прощу!
Как не простить детей – таких любимых?
…Но нет. Не мне – судьбы неодолимой
Остановить пращу.
Вращение её – разор и смерть.
Надежда на спасение – пустая.
И всё равно… в душе – рискую сметь.
И всё равно… в наивности – мечтаю.
Голоса из толпы
…Смотри! Смотри – несутся скакуны!
…Где скакуны? Не вижу.
…Вон – видны,
Средь яростного дыма и огней.
…Их всех сомнут?
Мне жалко их!
…Смешны –
Где пешим биться супротив коней?!
Известно дело, кирасир – сильней!
…Бедняжка царь не избежал войны.
Горошин всматривается в происходящее на площади.
Горошин
Не слишком-то хорошая стрельба –
Дым, грохот, ад… все залпы мимо цели!
Видать, свои в своих стрелять не смеют.
А может быть… и… не хотят. Судьба
Свела на площади в бесцельной схватке
Друзей, а не врагов. Пусть, для порядка –
Команды, брань, гром ружей, пистолетов…
Но, ПРАВДА вольнодумствует, при этом!
И конница не очень-то стремится
С пехотой биться.
Чем рваться в бой в неукротимом раже,
Все – в саботаже.
Орёл войны – голубкой обернётся,
И… обойдётся?
Второй артиллерист
Напрасно, барин. Выпив кровь однажды,
Зверь-людоед не утоляет жажды.
Тут главное начать.
Горошин
Молчи, дурак!
Второй артиллерист
Быть может, и дурак. А станет – так,
Что только к пушкам подвезут заряды,
Ты сам же и стрельнёшь.
Горошин
Молчи… не надо…
Второй артиллерист
Вот то-то же. Молчу.
Первый артиллерист
Замёрз я. Зябко.
Заиндевел совсем. Не греет тряпка…
Горошин
Отходят. Столкновение пустое.
Иллюзия борьбы – немного стоит.
Появляется Орлов. Он искренне огорчён – во всяком случае, создаётся такое впечатление.
Орлов
Простите, государь. Но… не смогли
Преодолеть огонь жестокий, встречный.
Николай
Быть может, к лучшему. Мы будем человечны –
Мы их… простим. Мы в сердце свет нашли,
И Русь объединится в этом свете!
Хоть неразумны и упрямы дети –
Мы… любим их. Так просто – ни за что!
…Что, Михаил, опять сказал не то?
Голос из толпы (вторгаясь, поёт песню вольницы)
Приходил к нам Самозванец –
Еретик из ПолячИны.
Трон в Кремле топтал, поганец –
Развлекал свою Марину.
Ел и пил, как царь… паскуда.
Но забыл, что он – в России!
Как тебе, дружок Иуда,
Отдохнулось на осине?
Голоса из толпы (подхватывают нестройным хором)
Оля-я-я-я! Оле-е-е-е!
Был на троне – стал в земле!
Оля-я-я-я! Оле-е-е-ей!
Николая не жалей! (простой народ волнуется – чем дальше, тем больше)
…Свободу народу!
…Россия – труха!
…Лишь только стемнеет – зажжём петуха.
…Дрожи, самозванец! Получишь за всё –
и штык не поможет, и Бог не спасёт!
Михаил Павлович
А я бы, всё же, предпочел картечь.
Бунтовщикам понятней эта речь.
Николай
Возможно, что и так. Что скажет мир,
Когда в России, в первый день правленья,
Прольётся кровь – пусть, с Нашим с сожаленьем?
К тому ж… своя! Во устрашенье наций,
Не очень-то хорош для коронаций
Кровавый пир.
Митрополит Евгений
Антихриста средь них сияет жало,
Их души – бес воспламенил пожаром!
И станет мрак. И выйдут брат на брата,
И будут смерч и град. И Бог – распятый.
Удары булавы разрушат зданья…
И воцарится смерть.
Николай
Их ожиданье
Даёт надежду на иной исход.
Хотели б зла – стремились бы вперёд.
Митрополит Серафим
…Для чёрных дел ждут ночи, будь им пусто.
Давить их всех, крошить – как нож капусту!!
Николай
Откуда столь крестьянские сравненья?
Митрополит Серафим
Словам – прости. Измене – нет прощенья!
Николай
Мы пробуем давить, но… осторожно –
Войска, хоть присягнули, ненадёжны.
И самым преданным – доверья нет.
Вдруг… предадут – уйдут за теми… вслед?
А прикажу стрелять – что даст приказ?
Не повернут ли пушки против нас?
Голос из толпы (продолжает песню вольницы)
Пугачёв разбойно свищет –
Емельян, мил друг, Иваныч!
То царёву шею ищет
Русский бунт… кошмаром на ночь.
Ей в кадык, урча, вопьёмся
Нашей яростью старинной!
Кровью вольницы зальёмся,
Отгрызая пуповину!
Голоса из толпы
Оля-я-я-я! Оле-е-е-е!
Был на троне – стань в земле!
Оля-я-я-я! Оле-е-е-ей!
Самозванца не жалей!
Николай
Но чернь необходимо усмирить –
Как разошлась! А вдруг пойдёт толпою?
Сметёт её волна и нас с тобою,
И тех… бунтующих.
Михаил Павлович
Сродни французской, прыть.
Пандоры ящик надобно закрыть –
Ты прав. Распоряжусь, чтоб вытесняли
Их с площади. Хотя… волной? Едва ли.
Митрополит Евгений
Всё то, что внове, в сущности – старО.
Виденья мне покоя не дают,
Всё видится разор страны любимой…
И эту чашу не проносят мимо!
Но канет зло и воцарит добро –
Настанут мир… и благость… и уют!..
Якубович (вторгаясь, подобно метеору, романтически-растрёпанный, с чёрной повязкой на голове)
Простите, Государь, душа болит!
Позвольте быть полезным!
Николай
Говори.
Якубович
Царь, я – из них. Но, отвращённый злобой,
Сорвал захват дворца. Явился – чтобы
Их усмирить. Мне верит солдатня.
Пошлите к ним для вещих слов меня!
Пойдут за мной, куда бы ни сказал я –
Недаром, пуля в голове застряла!
Николай
Ну что ж… иди. Скажи, чтоб расходились,
А я их всех прощу. Неси им милость.
Якубович (убегает с криком)
Парламентёр царя!!!
Михаил Павлович (с усмешкой)
Скорее, шут.
Орлов
Довольно популярный персонаж
Среди солдат. Драгун, драчун, герой.
По жизни – первый. Никогда – второй.
Михаил
А имя?
Орлов
Якубович.
Николай
Их… и наш.
Не думаю, чтоб он случайно тут.
А, впрочем… и мираж воспримешь раем.
Ведь тонущий – соломинкой спасаем.
Митрополит Евгений
И, всё-таки, предвижу смерть, войну.
Никак, увы, не избежать урона –
Повергнутся и скипетр, и корона,
И кровь зальёт великую страну.
Несчастного царя помилуй, Боже –
Пусть беды будут не сейчас – попозже!
Появляются бегущие в сторону площади лейб-гренадёры. Впереди – поручик Панов.
Николай
А это кто?
Панов
За Константина мы.
Да станет яркий свет во царстве тьмы!
Николай
Но Константин отрёкся…
Первый лейб-гвардеец
Я взволнован –
Наш государь коварно арестован!
Освободим надёжу из оков!!!
Второй лейб-гвардеец
Поможет штык. Не нужно лишних слов!
Третий лейб-гвардеец
А трон дадим, посредством революции,
Супруге Константина – Конституции!
Николай
В мозгах сумбур. Но… логика видна –
Какая конституция?
Третий лейб-гвардеец
Жена!
Панов
Штыки наперевес, готовься к бою!
Николай
Какой там бой? Поручик, Бог с тобою.
Потребен яркий свет? Так вам – туда.
Откройте им дорогу, господа!
Все расступаются, освобождая проход бунтовщикам.
Панов
Благодарю. За мной, мои солдаты!
Нас ждут на площади! (через позиции верных царю войск, вслед за Пановым, к своим, на площадь, пробегают лейб-гвардейцы. Навстречу им появляется Якубович)
Друг Александр, куда ты?
Якубович (досадливо отмахивается от Панова. И устремляется к Николаю)
Им надобен лишь только Константин.
Простите, Государь. Потребно скоро
Конфликт перевести в переговоры –
Реформы охладят их злобный пыл.
Я, буду… их посредник – я один!
И их – и Ваш.
Николай (насмешливо)
А чей ещё?
Якубович
…Забыл. (держась за повязку на голове)
Случаются провалы. Что не странно,
Впоследствии моей геройской раны.
Николай
Скажи им там, что вот уж много лет
Отрёкся Константин от трона.
Якубович
Нет.
Убьют в момент. Бездарно. Ни за грош.
Тут надобен подход, чтоб был хорош…
Орлов
Я слышал, вы герой? В сраженьях смел,
Отчаянный кавказец… оробел?
Боится подставляться под пальбу?
Якубович
Хранимый Богом, не гневит судьбу.
Голоса из толпы
…Да целься ж точней!
…Каменюга тяжёл.
Сорвался с руки –
Слишком близко пошёл.
…Ты силу свою соразмерь и желай,
чтоб камню подставил свой лоб Николай.
Якубович
Бунтует толпа. Нехороший задел.
Наделают дел…
Степаном с Емелей восстанут, как встарь –
Поближе к войскам, государь… (задумчиво исчезает)
Николай
Кидают камни, брёвна… Отойду –
И вправду, для чего искать беду?
А трусости в том нет! От чёрных рук
Нет чести пострадать. Тут – не испуг.
Скорее пропаду от пули в драке я,
Чем получу удар бревном… с Исакия.
Митрополит Евгений
Молю, Господь, смири смутьянов рать,
Дай сил царю, дай волю, дай жестокость.
Он – растерялся. Он являет робость,
Когда давно положено карать.
Но… он не виноват, сомненьем ранен –
Без опыта боёв, на поле брани.
Михаил Павлович, тем временем, берёт инициативу в свои руки.
Михаил Павлович
В атаку, граф – смелее! Смысла нет
Надеяться на доброту и свет!
Орлов
Граф?
Михаил Павлович
Царь за всё Вас наградить намерен –
Мы ценим тех, кто беззаветно верен.
Орлов (громогласно)
Вперёд, орлы! За нашего царя!
Над нашим войском ангелы парят!
Михаил Павлович (вдогонку)
И от меня им передайте… слово –
Написанное саблею сурово!
Горошин (вполголоса, проходящему мимо Орлову)
Брат… там, на площади?
Орлов(также вполголоса)
Не знаю. Дым, пальба –
Война своих с такими же… своими.
Горошин
И брат на брата…
Горькая судьба!
Братоубийство – русский крест отныне.
Орлов
Надеюсь, он в Москве. Хотя… что толку?
Был хрупкий мир – рассыпались осколки.
Горошин
Преступили грань. Лютует бес.
И не дождаться помощи небес.
Орлов
Свои мне – здесь.
Горошин
Но там… возможно… брат?
Орлов
Мой брат – дурак, и в этом виноват!
Ну как он мог, по чести говоря,
Придумать бунтовать против царя?!
Вы, кажется, ведь тоже… с нами… здесь?
Горошин
К бесчестию, увы, приводит честь.
Орлов
Раз выпало, судьбою, брат на брата –
Согреюсь на скаку! Холодновато. (устремляется на площадь)
Митрополиты Серафим и Евгений участливо подходят к Николаю.
Митрополит Серафим
Царь, не сердись, но надо бы тебе
Передохнуть. Устал. Ну, разве можно
Весь день – в борьбе?
Неосторожно.
Николай
…Милейший Серафим, я Вас прошу –
Сходите же… туда. Скажите им,
Что государь – страданием томим.
Что он… о мире и любви мечтая –
Их всех… простит. Ведь мы же – не враги.
А, с дружбою протянутой руки –
Не отвергают!
Митрополит Евгений, с Серафимом
Идите же…
Митрополит Евгений
Туда… должны идти мы?!
Николай
…Иль боязно?
Митрополит Серафим
Помилуй, государь,
Там бой сейчас –
Смерть, ужас, гарь…
Николай
И что ж, что бой,
Раз Бог с тобой?
Бой кончится, а Божье слово –
Всегда родник… желанно и сурово!
Горошин с артиллеристами продолжают свой диалог.
Второй артиллерист
Что, барин – призадумался? Вот то-то.
Знать быть злодеем больше не охота?
Горошин
Случайность преступления – лишь миг,
Не могущий идею опровергнуть!!
Второй артиллерист
Не могущий? А сам-то в том уверен?
То – шепчешь, то срываешься на крик…
Горошин
Сей день – во всей истории велик!
Первый артиллерист
Воистину велик – не по размеру.
Митрополит Серафим, тем временем, переминается с ноги на ногу – в надежде, что идти, всё-таки, не придётся. Митрополит Евгений… растерян и полон решимости одновременно.
Николай
…Вы здесь ещё, любезный Серафим?
Идите же, мой друг, я Вас прошу –
Идите к ним!
Несите свет.
Митрополит Серафим
Спешу…
Кому ещё идти к заблудшей пастве?
Митрополит Евгений
А если смерть… так это в Божьей власти.
Прощай же, государь…
Митрополиты уходят.
Николай
И станет всё – как встарь.
Голоса из толпы
…Попы пошли.
…Нет. Не дойдут. Дрожат.
Лишь шаг вперёд – и тут же два назад!
…Один дрожит, другой вперёд толкает,
Трусливого – молитвами ругает.
…Подумаешь, дрожит? А скажет слово –
Ты на колени – бух! И всё. Готовый.
Бери тебя, лепи тебя, как глину!
…Покуда я из ножен нож не выну.
Николай, в состоянии умиротворения, сидит задумавшись. Вернувшийся Михаил Павлович проходит прямо перед ним, но Николай его не замечает.
Михаил Павлович
Он улыбается. Как если бы во сне
Явилось нежное. А рядом… дым и кровь.
Мечтательность такая – не по мне.
По виду – Аполлон. Бог из богов.
Но ждёт чего-то, как тщедушный смертный –
Рубль золотой вдруг разменялся в медный.
Добро – дрова, к чему дрова… в огне?
Безвольный царь не стоит добрых слов!
Мечтательность такая – не по мне.
Появляется Орлов. Разгорячённый – словно бы всё ещё в бою.
…Явилось. Да не доброе – Орлов.
Орлов
Отбили намертво.
Николай (из своего далека, вздрагивая)
Кого отбили?
Орлов
Нас.
Мы рвались в бой, как молния на землю.
Но враг стоит, громам грозы не внемля –
Дымится порох и сверкают кремни.
И смерть, и ад. Сплошали в этот раз,
Но мы вернёмся – в тот же миг… сейчас –
Лишь снова станем в строй!
Николай
Не надо.
Где слова Бога – там не можно ада!
Там – Серафим. Он нас закрыл горой.
Овец заблудших осенит перстами
И всё пройдёт. Всё – словно прежде станет.
Горошин
Заряды привезли!
Николай
Давно пора!
Забейте-ка их в жерла, мастера.
Михаил Павлович
Мгновение назад – о Серафиме…
Зачем же пушки?
Николай
Мне спокойно с ними.
Артиллеристы начинают заряжать пушку.
Второй артиллерист
Что, барин, кажется… настал твой час.
Определись – за них или за нас?
Горошин
Я выполняю долг. А там – как будет.
Бог видит всё. Подскажет. Не осудит.
Первый артиллерист
Вот это правильно! Вся правда – с Ним.
Горошин
А всё ж… отвратно.
Первый придворный
Вон он… Серафим.
Как верный пёс – побит, идёт за трёпкой.
Второй придворный
Чай, оживёт, как дух подлечит стопкой.
Митрополит Евгений, жаль… не пьёт.
Первый придворный
Теперь – начнёт.
Появляются митрополиты. Удручённые и явно напуганные.
Николай
Что на площади? Были?
Митрополит Серафим
Был.
Всё, что мог – из последних сил.
Уж пытался их Божьим словом
Вразумить. Да куда там! Яда
Вольнодумства вкусила паства –
Сплошь масоны! Злодеев братство.
«Мы, - говорят, - больше твой обман
Слушать тут не хотим.
Вновь кавалерию шли к нам –
С нею поговорим».
…Если скажешь, пойду к ним снова.
Николай
Бесполезно…
Митрополит Серафим
Государь, всё в руках небесных.
Митрополит Евгений
Просили нас они о Михаиле –
Мол, пусть им подтвердит… про что – сам знаешь.
Я б не ходил.
Митрополит Серафим
Затея то – пустая,
Опасная.
Митрополит Евгений
Но… видит Бог, просили.
Митрополит Серафим
Нельзя идти – ждёт агнца волчья стая!
Николай
Ты, братик… к ним сходи. Авось, поможет!
На чувствах их свою игру сыграешь.
Михаил Павлович
Пред вражьим строем поиграть в гусарство?
Вопросов нет!
Как скажешь… я готов. И… всё же…
(удаляясь, ехидно)
Ах, чудное лекарство –
Кровопусканье!
Николай
Принеси им свет!
Сходи к ним, Мишенька, сходи – так надо,
Пусть в бой летят слова, а не заряды.
…Я сам себя сегодня не пойму –
Мне жалко их, но ярость греет душу.
То, кажется, что я не просто трушу,
А полон гуманизма. То огнём
Сжигаю чувства. Если по уму,
Любить их всех – мой долг. Но злость наружу
Из мозга рвётся, бешеным конём…
Им Александр – враг. А я… причём?
Зачем мой праздник встретили мечом?
Я был открыт добру. И вот награда –
За всё добро – сарказм исчадий ада.
…А долг велит… любить своих детей.
Любить любых – уродливых, упрямых.
И я страдаю, как герой из драмы,
Терзаем столкновением страстей.
Трусливый Константин укрылся в Польше,
А мне достался бунт. Добро бессильно
Пред пистолетом. Улыбнись умильно –
И тут же пулю в лоб! А дальше – больше.
Быть можно мягким, если за спиной
Поддержка пушек, твёрдою стеной.
…Потребно стать смиренным к недостойным,
Но с пушками… значительно спокойней.
Появляется, невесть какими судьбами, забредший на площадь крестьянин. Истрёпанный, избитый и… окончательно сбитый с толку.
Крестьянин
Там побили за Николая,
Здесь побили за Константина –
Никому беды не желая,
Получил от всех…
Орлов (ударом руки сшибая шапку с крестьянина)
Эй, детина,
Шапку прочь – пред царём стоишь!
Крестьянин (сомнамбулически поднимая шапку)
Надоели вы все… уйду я.
Городские, себе, бунтуют –
Им свободу дадут, глядишь!
А простым, как всегда – шиш. (уходит столь же нелепо, как пришёл)
Орлов (пытаясь броситься вслед)
Каков наглец!
Николай
Оставьте. Пусть идёт.
Дурак своё – получит… в свой черёд.
С утра была трагедия… и вот
В сюжеты дня закрался анекдот.
Крестьянин (неожиданно возвращаясь)
Ты точно царь?
Николай
С утра, как будто… да.
Крестьянин
А прежде кто?
Николай
А прежде – брат царя.
Крестьянин
Запутался я в вас. Сплошь ерунда –
Где нынче людям правду говорят?
Чем лодку царства трогать от причала,
С роднёю разберитесь, для начала. (уходит)
Николай
Хоть наглостью своей наивен он,
В позиции подобной есть резон –
Где мир прогнётся, с гибкостью лозы,
Шут скажет правду, не боясь грозы.
Что ж… и на солнце происходят пятна!
…Но в зеркале их видеть неприятно.
Горошин, тем временем, пристально всматривается в происходящее на площади.
Горошин
Да что же он творит?! В парламентёра
В упор стреляет… кажется… осечка…
Ещё одна… вся красота теорий,
Разрушилась в реальном воплощенье.
Орлов (проходя мимо, ехидно)
Что, Алексей, душевные мученья?
Не можете найти себе местечка?
Горошин (ответно)
Опять… с мечом? Взрезать клинками дружбу?
Орлов
И… что Вам видится?
Горошин
Всё то же.
Благи намеренья, да результат негожий.
Орлов
А сами что не там?
Горошин
Сегодня – служба.
Был вызван в полк.
Орлов
Нет, я вас не пойму.
Бунтуешь, так бунтуй – коль по уму!
Зачем Вы при царе, раз при оружье?
Горошин
Да вот… запутался. Долг чести быть велит
И там… и здесь. И рядом… и вдали.
Орлов
Уж больно сложно. Ежели по мне –
Быть можно под конём, иль на коне.
Горошин
Но брат Ваш… там?
Орлов
Не теребите душу –
И без того стремится вон… наружу.
В цареубийцах ходит брат любимый,
Возмездие ему – неотвратимо!
Он – бунтовщик! А я – слуга царя.
И выстрелами взгляды говорят…
Появляется Михаил. Он весь в снегу и злой, как чёрт.
Михаил Павлович
Прошу Вас, генерал, скорее в бой –
Не дайте им вздохнуть!
Ведите эскадроны за собой!
Орлов (устремляясь на площадь)
Вперёд, мои орлы!
Михаил Павлович
Какая жуть…
Смерть облизнула сердце языком.
На волоске висел. Как выжил? Странно.
Я оказался полным дураком,
Пойдя к смутьянам…
Николай
Брат Михаил. Вернулся. Весь в снегу.
Как Дед Мороз, метелью запорошен.
Мне детство видится… какой ты был хороший!
…А помнишь, как обидой огорошен,
Ты убежал… и плакал, на бегу?
Прости мне ту, жестокую вину –
Тебя я больше обижать не буду.
…Ах, если б те обиды вновь вернуть.
Нет. Битую не воскресить посуду.
…А помнишь, в декабре… на санках… с гор?
Казалось, каждый день – прекрасный, новый!
А помнишь, наш секретный уговор?
Не слушаешь меня… Ты чем взволнован?
Михаил Павлович
Едва не подстрелили, как фазана.
А ты о детстве вспоминаешь… Странно.
Николай
Когда бессильны все другие средства,
Мы победим врага улыбкой детства!
Прости… задумался.
Михаил Павлович
Молчать не стану –
Что будем делать? Я с ними был –
Так агрессивны, что просто ужас.
Да, брат – братишка нам учудил…
Николай
Тише! Услышат.
Дальнейший разговор братьев – вполголоса.
Михаил Павлович
Кому он нужен?
Трус. Паникёр. Лишь запахло жареным –
Смылся, оставив тебе царство.
Был Александром – а станет старцем,
Скаредом.
Наобещал перемен, свободы,
Разворошил нам гнездо осиное –
Где он?! Отпет. Смерть зачем-то выдумал –
Лучше бы схиму, как в прежние годы.
Николай
Больно ты злой.
Михаил Павлович
Станешь злым от ужаса –
Чуть не убили, когда на площади,
Пред солдатнёй демонстрировал мужество,
Думая, как не свалиться с лошади…
Николай
Тише! Услышат.
Михаил Павлович
Прости несдержанность.
Так накипело – взорвусь от злости я!
Дважды – осечка! Сейчас… уляжется
Смех – быть… «мишенью» Великокняжеской!
Лучше под ядра – с утра и до ночи!
Всё. Проявляю самоотверженность.
И ухожу излучать спокойствие. (взволнованно отходит)
Николай
Как в декабре мы… на санках… с горочки…
(вслушиваясь)
Опять стрельба. Откуда? Почему?
Митрополит Серафим
Их Михаил послал. Уж больно крепко
Сердит на вольнодумцев. Как вернулся –
Так сразу и послал. Потом – к тебе.
Николай
И так – весь день… в бессмысленной борьбе.
Не нужной абсолютно никому.
Я, кажется, в обиде обманулся.
Но мы обиды зло – посадим в клетку!
Николай сидит в состоянии крайней задумчивости. Придворные нерешительно пытаются вывести его из прострации.
Первый придворный
Государь, нужно что-то делать…
Прикажите поджечь заряды…
Второй придворный
Государь, их шеренга рядом –
Ощущает свинец тело,
Ощущают штыки рёбра,
Рубит шею клинок сабли…
Первый придворный
Будет кровью закат капать…
Тучи смотрят с небес недобро…
Николай
Может, это такой… искус?
Испытанье любви и веры?
Я один, как герой Гомера,
За обломок плота держусь.
Страшен, грозен девятый вал,
Мало сил для добра и ласки,
Мнится кровь мне – всего лишь… краской,
Жесткосердье влечёт в провал.
Смерть взывает к отмщенью… Что ж –
Взявши серп, не жалеют рожь? (испуганно, на грани помешательства, оглядывается)
…Вновь этот шёпот!!! Злобный… неустанный.
Мне чудится… я слышу… Иоанна…
Голос Иоанна Грозного (звучит из уст Николая – от этого ещё более страшный)
Царь, просыпайся! Народ с содроганием ждёт
Казней... Всё спит, но державная ярость – разлита.
Пусть винограду немыслим безжалостный гнёт,
Давящий ягоды в сок – стойкий градус обиды
Перерастает в вино, веселящее дух...
Подданных – страхом пьянит только власть самодержца!
Бог есть любовь. Но... палач из натруженных рук
Не выпускает бразды. И слезинка младенца
Сердце не выжжет!! Напрасны призывы кликуш –
Им ли судить, что во вред, что во благо державы?
Троны не трогает боль обезглавленных туш,
Землю поящая кровью – дымящейся... ржавой...
Всё суета. Всё исчезнет, рассыплется в прах –
Плаха судьбы неизбежна. Чуть раньше... чуть позже...
Горошин, больной, лежит в постели. Рядом с ним, на стуле – Анна.
Анна
Разве можно так безрассудно?
Подставлять себя под удар?
Неужели, мой милый, трудно
Поберечь себя? Снова – жар!
Горошин
Жар любви.
Анна
Алексей, не надо.
Мне совсем не до шуток.
Горошин
Нет.
Я – серьёзен. Вы – сердца свет,
Вы – надежда, средь мрака ада,
Вы наполнили тягость суток
Чистым образом. Только Вы…
Анна
Разве тягостно Вам?
Горошин
Увы.
Сколько месяцев, как убитый,
Здесь лежу, ото всех закрытый –
Ни журнала, ни новостей…
Анна
И не надо. Раз нет вестей –
Всё спокойно.
Горошин
Уютен плот,
Но куда нас река несёт? (стук в дверь)
Там… стучат! Вот она, потеха –
Чуть сказал, тут же гость приехал.
Вбегает Пушкин.
Пушкин
Друзья, а вот и я!
Горошин
Любезный друг!
Как рад тебе! Ты с Анною знаком?
Я, знаешь ли, теперь её супруг.
Пушкин
Не описать восторга языком…
Горошин
Мой друг поэт, чья слава – ярче солнца!
Он – Пушкин Александр!!!
Анна
Сердца стук…
Прочтите мне немного… для знакомства.
Пушкин
Прочесть? Но что?
Анна
О чём-нибудь… ужасном.
Пушкин
Прекрасно –
«Любовью мертвеца» пугать вас буду.
Анна
«Любовью мертвеца»? Вот чудо!
Анна усаживается поудобнее, в готовности слушать. Пушкин декламирует, встав в романтическую позу.
Пушкин
Черепушка скалит зубы,
Над кладбищем волчий вой...
Что же ты, моя голуба,
Притворяешься живой?
От тебя – мороз по коже
И холодной страсти дрожь!
Ты – красавица. Но, всё же,
Мне подобных не найдёшь.
То ли тлен... то ли влюблённость...
То ли счастье... то ли смерть...
Друг на друга обречённость...
Потому – рискуя сметь,
На костяшках посчитаем
Плюсы-минусы страстей.
И, обнявшись, намечтаем
Свадьбу... жизнь... судьбу... детей...
Но... рассвет.
Пора обратно
В гроб ложиться на постой –
Множа эхо многократно
Черепушкою пустой.
Анна
Ах, нехороший, Вы сошли с ума –
К чему все эти ужасы? КладбИще,
Мертвец влюблённый… вот – лишили сна!
Зачем фантазия такие темы ищет?
Пушкин
К чему фантазия? Наверное, к тому,
Что путь к могиле – верный путь уму.
Чем выше ум, тем глубже зев могилы.
Анна
Противный Пушкин!
Пушкин
Нет. Я… очень милый.
Горошин
Ты, Аннушка, скажи, чтоб принесли
Вина и фруктов. Гость уж больно знатный.
Анна
Иду-иду. Но поскорей обратно
Вернусь. (убегает)
Горошин (вальяжно)
Ну… как… дела земли?
Пушкин
Царя казнили.
Горошин (вскакивает)
Где?! Когда?!!
Пушкин
Вчера.
С наследником и братом.
Горошин
С Михаилом?
И Сашеньку… мальчишечку?!!!
Пушкин
Спешили
Весь род их извести. Хотели б больше,
Да Константин, как крот, укрылся в Польше –
Лишь только из столиц домчались вести.
А остальных – гурьбой казнили… вместе.
Но палачи в России – мастера!
А, в общем-то, и мне давно пора
На плаху встать – там, ныне, место чести.
Горошин
Об том ли думалось, когда в собраньях тайных
Мечтали о делах черезвычайных?
Кто во главе?
Пушкин
Рылеев. Ох, лютует!
Возглавил трибунал. Бореем дует –
Пригнулась Русь к земле от жёстких мер.
Горошин
Кондратий получился… Робеспьер?
Пушкин
Ну да, примерно так… палач Парижа –
Взобрался на помост, от крови рыжий,
И раздаёт свободу. От всего.
От жизни, в основном.
Горошин
Убить его?
Пушкин
От крови – только кровь. Убийств довольно.
Я мертвецов друзей считать устал.
Жаль, лирой палачам помог невольно –
Кто ж знал?
Горошин
…Кристальна идея, в своей красоте,
Да к власти обычно приходят не те.
При Аннушке – молчи.
Пушкин
Чай, не дурак.
Грубый стук в дверь.
Горошин
Опять стучат. Ну, отчего же так –
То никого, то гости… косяком?
Входят жандармы. За ними, с широко открытыми от ужаса глазами – Анна.
Жандармский офицер
Горошин Алексей – он вам знаком?
Горошин
Он – перед вами.
Жандармский офицер
Собирайтесь с нами.
Вы – арестованы.
Пушкин
Он – на ноги не встанет.
Он болен, вы не видите?
Жандармский офицер
А вы,
Простите, кто?
Пушкин
Я Пушкин.
Жандармский офицер
Знаю-знаю!
Известнейший поэт, России знамя –
Вы также арестованы.
Пушкин
Увы,
У правосудия – душа черна,
Рука его кровава, но… длинна.
Жандармский офицер
А я вас помню. Вы – амур Юстины!
Она права – у вас такое имя…
И повезёт же вдруг! Как рифмой – стих,
Одним крючком – двоих!
Горошин (поднявшись, через силу, прощально обнимает Анну)
Прощайте, Аннушка. Вы – свет моей души.
Жандармский офицер
Довольно обниматься. Поспешим.
Жандармы, подхватив под руки, выносят обессилившего Горошина. Жандармский офицер и Пушкин следуют за ними.
Жандармский офицер
Вы точно – Пушкин?
Пушкин
Точно.
Жандармский офицер
Очень рад.
Я – Вас люблю, читаю всё подряд,
Но более всего, со страстной силой,
В восторге от «Руслана и Людмилы»!
Анна, которая за всё это время не вымолвила ни слова, оглушённая произошедшим, словно сомнамбула, идёт по опустевшей комнате и… с рыданиями бросается на постель Горошина.
Пятая картина
Виселица на пятерых. Осуждённые Горошин, Пушкин, Якубович, Кюхельбекер, митрополит Евгений. Палач в готовности к действию. Рылеев и Трубецкой на помосте перед народом.
Рылеев
На площади Каховского, сегодня
Казним убийцу, чей кинжал пронзил
Святое сердце.
Горошин
Это – выстрел был.
Дуэль была честна. Ты – сам свидетель.
Пушкин
Надеешься, что он тебе ответит?
Дорвался до толпы трибун народный –
Как тетерев, токует… сея ложь.
Рылеев
Мы в новый день, скорбя, глядим свободно,
А он – погиб. И вот его злодей,
Коварно оборвавший жизнь героя!
Мы отомстим. И новый мир построим –
Счастливый мир воскреснувших людей!
Горошин
А чтоб народ воскрес – сперва убьёшь?
Якубович
Народ молчит, нас обрекая мукам.
Пушкин
Народ безмолвствует, жестокостью испуган.
Митрополит Евгений
Прости им Бог. Не ведая – творят.
Свобода – в кубке. Но свобода – яд,
Опасный без привычки.
Рылеев
Рядом с ним
Стоят злодеи, чья вина ужасна,
Их замыслы черны, а мысль опасна.
Но мы на страже совести стоим
Не допуская грешного сомненья,
Несущего нам смерть и разложенье!
Пушкин
Мои грехи – стихи. Что делать с ними?
Митрополит Евгений
Пускай живут. И прославляют имя.
Горошин
А Аннушка хотела вслед за мною
На каторгу в Сибирь…
Кюхельбекер
Всё – чуть иначе.
Горошин
Так даже лучше. Пусть мой труп оплачет
И снова станет счастлива… женою.
Пушкин
Боюсь, не станет. С чувствами такими,
Пожизненно верны своим любимым.
(Кюхельбекеру) Ты так и не удрал?
Кюхельбекер
Схватили в Польше.
Была свобода рядом. Но… увы.
Пушкин
Немножечко петли для головы –
Свободы станет нестерпимо больше.
Весь мир откроется для сироты-души!
Но я б к такой свободе не спешил.
Якубович
А я жалею, что не пал от пули
Там, на Кавказе.
Митрополит Евгений
Такова судьба.
Прими, Господь, несчастного раба.
Его глаза пока что не уснули,
Но близок миг.
Рылеев (громогласно)
Пускай в последний раз
Их слово пронесётся над толпою!
Предсмертные слова заденут вас,
Вы провожайте извергов с любовью –
И свет надежды в красный цвет окрасьте!
Свобода, революция и счастье!!
Трубецкой (вполголоса)
Кондратий, революция – пустыня,
На горизонте призрачный мираж…
Костями лучших устлана дорога.
Бог отвернулся, видя подвиг наш.
Ведь кровь убитых – нам вода, отныне.
Рылеев (также вполголоса)
Помилуй, князь, где ты увидел Бога?
Идёт резня – по мясу душ, по нервам.
Оправдан тот, кто ударяет первым.
Осуждённые, меж тем, выходят на помост со словами прощанья.
Якубович
Я ухожу. Пред вами – офицер,
Чья доблесть в испытаниях военных,
Бывала образцом, обыкновенно.
И вот я – малодушия пример.
Боритесь те, кого судьба согнула.
Простите, что не так. Но лучше б… пуля.
Митрополит Евгений
Молитесь за рабов, чей путь извилист,
Но мысли неустанно были с Ним!
Прощаюсь с телом, но душой храним.
(указывая на Рылеева) Дракон безбожья из пещеры вылез –
Изыди, сатана! Навеки сгинь!
…Благословляю терпящих. Аминь.
Горошин
Раскаиваюсь в том, что сомневался,
А лучше бы – стрелял! Моя вина,
Что высится над Русью сатана.
Я должен был... Простите.
Кюхельбекер
Отказался
От слов последних я. Вы, среди дня,
Вдруг… помяните, как-нибудь… меня.
Пушкин (решительно)
Главой казнённого царя,
Скатилось солнце в кровь заката.
Мечты огарками горят,
И тьма – грядущая расплата.
Добро свирепствует во зле,
В жестоком, бешенном экстазе –
Как будто снова по земле
Гуляют Пугачёв и Разин.
Не вы ли обещали нам
Свободу, равенство и братство?
Уже ли честь осталась там –
На гордой площади Сенатской?
Орёл, лишившийся голов,
Крылами бьёт. Но обессилил.
Во имя убиенных слов,
Прими насилие, Россия!
Барабанная дробь. На головы осуждённым накидывают мешки.
Рылеев
Стих – так себе. Изящества в нём нет.
За строчками заметен страх растущий.
Мог, напоследок, написать и лучше.
Жаль Пушкина. Хороший был поэт.
Барабанная дробь – всё громче.
Рылеев (неожиданно задумчиво)
…И я бы мог, как шут,
В петле болтаться тут.
Трубецкой
Кондратий, ты о чём?
Рылеев
Всё надоело.
Я спать пойду. Ты – завершаешь дело. (уходит)
Трубецкой
Колоду жизни глупый чёрт тасует,
Судьбы реальность на воде рисуя –
Чуть-чуть другой порядок карт в колоде,
И вот уж ты… в кровавом хороводе.
Как вышло, что, повергнув палачей,
Мы сами удобряем кровью плаху?
Во имя правды? Иль во имя… страха,
Прикрытого красивостью речей?
И стоит ли бескрайняя свобода
Могил для недостойного народа? (неожиданно пристально смотря в зал)
Но это – так… лишь совести укор.
(громогласно) Скорее исполняйте приговор!
Невыносимо громкая барабанная дробь. Затемнение.
Шестая картина
Действие возвращается к концу первого действия. Сенатская площадь. Орудия заряжены, но приказа на выстрел ещё не было. Николай всё также задумчиво одинок. Остальные – в томительном ожидании его решения. Артиллеристы продолжают свою бесконечную тему.
Первый артиллерист
Не отсырел бы порох – ишь, метёт!
Погода взбунтовалась. Что-то будет?
Второй артиллерист
Известно, что – кишки себе застудим!
Первый артиллерист
А царь молчит. Наверно, ночи ждёт…
Первый артиллерист
Дождётся, бедолага. Вместе с ночью
И царство потеряет…
Второй артиллерист
Нету мочи,
Как холодно! Аж на ресницах лёд.
Первый артиллерист
Не отсырел бы порох – ишь, метёт!
Придворные, тем временем – в ожидании событий, на грани отчаяния и упадка.
